Богословие пира

Уклад жизни казаков в мирные дни также имел немало «характерных» черт. Сугубое молодечество выказывалось в широком, неудержимом разгуле. Религиозно-исторический императив бражничества — позиция Владимира-Крестителя: «Руси есть веселие питье», а запорожцы

подчеркивали всегда свою руськую (т.е.

Такое отношение служило полемической корреляцией к официальной трактовке опьянения, которое в обществе XVI — XVIII веков все чаще приравнивалось к пороку пьянства. Зато в XII — XIII столетиях высказывание св. Владимира о «питии» включали в состав летописных паремий[100] и декламировали в храмах. Виноградная лоза и связанная с ней мистериальность давно вошли в знаковую систему христианства. Исходя из двуединства евхаристии, к ним присоединялся хлебный колос. Но трудность подстерегала богословов, когда они приближались к осмыслению получаемых на основе зерна напитков. И если пиву повезло больше[101], то продукт хлебной перегонки, водка, либо совершенно игнорировалась как метафизический символ, либо использовалась как отрицательный пример в нравоучениях.

Между тем именно горилка, соответствующая алхимической проекции «огонь в воде», была преобладающим напитком у запорожцев в мирное время. «У нас в Ci4i норов — хто “Отче наш” знае, той вранщ встав, умиеться та й чарки шукае»; «Чоловж не скотина, бшьш вщра не вип’с»; «Розступись, душа козацька, обшлю»; «Вонзим коп1я в дупл своя».

Корчма в казацких думах именуется «княгиней», а в той «княгиш много козацького добра загине, i сама вона не ошатно ходить i козаюв пщ випадок без свиток водить».

Короля и Королевы в Ars Sacra[102]. Поэтому далеко не случайно горилку величали «оковитою»[103], обращаясь к ней как к живому существу. «Хто ти?» — «Оковита!» — «А з чого ти?» — «1з жита!» — «Звццси ти?» — «1з неба!» — «А куди ти?» — «Куда треба!» — «А бшет у тебе е?» — «Hi, нема!» — «Так отут же To6i й тюрьма!». Ритуализованность восприятия aqua vitae блистательно сформулировал Гастон Башляр: «Ошибочно мнение, будто алкоголь только возбуждает способности духа. Он поистине создает эти способности. Он, так сказать, вливается в то, что силится выразить себя».

Могут возразить, правда, что спирт в открытой степи (особенно зимой) являлся попросту высококалорийным пищевым продуктом, без которого казаки не могли обойтись на марше. Но именно тогда, во время боевых действий, всякое спиртное категорически исключалось из рациона. За его употребление нарушителя ждало суровое наказание. Мнение Запорожского Коша явно расходилось с мнением Раймонда Луллия[104], который считал, что алкоголь «удивительно удобно потреблять перед боем для поднятия духа солдат».