ОТКЛОНЯЮЩЕЕСЯ ПОВЕДЕНИЕ И КОНТРОЛЬ НАД НИМ Альберт К. КОЭН

Цель настоящей главы — познакомить читателя с социологией отклоняющегося поведения и контроля над ним. Одним из способов сделать это было бы рассказать о развитии теории и практических исследований в данной области, но я выбрал другой способ, который представляется мне более подходящим сдля краткого введения в эту дисциплину.

Соединенные Штаты имеют репутацию страны, где чрезвычайно широко распространены преступность, всяческие правонарушения, акты насилия, сексуальная распущенность, коррупция в частных и государственных сферах и общее моральное разложение. Каково бы ни было реальное положение дел, при нынешнем уровне знаний крайне затруднительно делать сколько-нибудь точные утверждения относительно распространенности той или иной конкретной формы отклонений в какой бы то ни было стране, а ©ще труднее проводить научно обоснованные сравнения между странами. Ни в одной стране процент официально зарегистрированных преступлений не явля ется точпым мерилом фактической распространенности соответствующего вида отклоняющегося поведения; всегда остается неучтенной «неясная цифра»,, смутно известный или неизвестный вовсе остаток такого поведения, который не находит отражения в официальных документах. Разрыв между известным и неизвестным различен для различных видов преступлений, а для любого конкретного вида преступлений он варьируется от страны к стране.

Одной из черт американской культуры является нежелание с философской покорностью примириться с несовершенствами человека и общества. Эта американская установка находит свое характерное выражение не в форме революционных‘движений, а в форме страстного выявления и разоблачения зла и реформаторского рвения. В соответствии с образом, складывающимся в консервативном сознании, вопиющим злом являются порочность и нечестивость большого города с его политиканами и рэкетирами, с его гедонизмом и чувственностью. Причинами этого зла консервативное сознание считает моральные изъяны людей, безверие, отсутствие дисциплины, ослабление патриотизма и упадок исконных добродетелей; средства борьбы со злом оно видит в религиозном возрождении, моральном воспитании, воздействии примером, насаждении дисциплины и строгом соблюдении законов. В соответствии с образом, складывающимся^ либеральном сознании, вопию щим злом является коррупция деловых и правительствен-' ных кругов, жестокость сильных мира сего, руководствующихся своими своекорыстными интересами, угнетение бедняков и пренебрежение к их нуждам.

тической властью обездоленных классов, Ь энергичном осу' ществлении государством контроля над академическими институтами и в гуманном, некарательном, «терапевтическом» подходе к лицам с отклоняющимся поведением. Однако обе стороны активны в своей ориентации: надлежит не мириться со злом, а выкорчевывать его.

Вследствие этого в американском обществе вряд лв найдутся такие отрицательные стороны действительности, которые не подвергались бы суровой критике, или такие формы отклоняющегося поведения, которые не становились бы объектом разоблачения, осуждения и бесконечного документального подтверждения. Другим следствием ?этого являются огромные масштабы согласованной деятельности, как частной, так и государственной, имеющей целью взять под контроль отклоняющееся поведение. Американцы, как известно, большие любители участвовать в добровольных ассоциациях/ многие из которых носят сугубо общественный или профессиональный характер, тогда как другие имеют своим назначением служение обществу и насаждение гражданской добродетели, а весьма популярной формой этой последней является разоблачение, искоренение или врачевание пороков других людей. - В Соединенных Штатах легко пускается в ход уголовное право для контроля над шаблонами поведения, которые во многих других обществах также считаются отклоняющимися, но контролируются главным образом с помощью прочих социальных институтов и неформальных процессов общественного мнения. Подобное уголовное законодательство включает в себя репрессивные законы, возводящие в ранг преступления так называемые пороки: проституцию и прочие формы сексуальных отклонений, азартные игры, курение марихуаны и употребление других наркотиков, а по законам некоторых американских штатов

.также и (но сей день!) употребление алкоголя.

' Необходимо отдавать себе отчет в том, что эти пороки, каков бы ни был их моральный статус, представляют собой виды деятельности, доставляющие людям глубокое удовлетворение и требующие, как правило, активного соучастия других людей, причем те, кто подвержен этим порокам, при необходимости готовы хорошо платить за их удовлетворение. Следовательно, речь идет о производстве в потреблении товаров, и услуг. Поскольку эти товары в услуги пользуются широким спросом и поскольку лица, получающие их, не являются жертвами в обычном смысле слова, будучи скорее выгодоприобретателями, то законы, налагающие запрет на эти товары и услуги, проводятся в жизнь от случая к случаю и в большей своей части неэффективно. Впрочем, эти законы вносят немалый вклад в уголовную статистику. Кроме того, они делают невозможным получение таких товаров и услуг из легальных источников и превращают торговлю ими. в позорное и рискованное предприятие, снижают предложение без соответствующего снижения спроса. Поэтому для лиц, готовых пойти на риск, подобная торговля сулит огромные барыши, причем эти барыши тем больше, чем энергичнее проводится отправление законов. В конкретном случае с наркотиками, когда наказание за их продажу или употребление ^особенно сурово, а спрос оа них весьма нега- бок, за наркотики приходится платить исключительно дорого, и наркоманы бывают вынуждены воровать, чтобы иметь возможности удовлетворять свою потребность в них. Таким образом, усердное стремление к искоренению неконформистского поведения с помощью уголовных законов имеет тенденцию превращать в преступление то, что таковым и не является, способствовать созданию незаконных форм бизнеса и поощрять определенные виды правонарушений, на которые преступник идет ради того, чтобы получить возможность совершать преступления иного рода.

Как уже можно было заметить, я ни словом не обмолвился о конкретном правонарушителе, о специфических Чертах его характера и психологии.

Но борьба с отклонениями не ограничивается мерами пресечения с помощью такого сурового средства, как уголовное право. Государственные органы социального обслуживания, равно как и частные квазиобщественные учреждения, занимающиеся социальным обслуживанием, не только предоставляют помощь бедствующим семьям и отдельным людям, но также и активно участвуют в разрешении задач социального контроля. Эти органы и учреждения комплектуются по большей части из работников социального патронажа, которые представляют собой в, совокупности многочисленную и специализированную профессию с вполне определенной философией, профессиональным языком и методикой, сложившимися под сильным влиянием психиатрии. Работники социального патронажа склонны рассматривать отклоняющееся поведение как проблему психического заболевания, проблему неиспользованных возможностей или личной эмоциональной незрелости, требующую сочувствия, терпения, поддержки и совета, а зачастую психиатрического и психологического лечения. Кстати сказать, во всем мире наблюдается тенденция, получившая наиболее яркое выражение в Соединенных Штатах, особенно в кругу высокообразованных людей, по-новому определять многие виды отклонений, усматривая в них не полицейские, а медицинские проблемы, проявления болезни, а не порочности или преступности. Речь идет

о гомосексуализме, алкоголизме и наркомании. Однако нигде, даже в Соединенных Штатах, эта точка зрения не стала господствующей.

В дополнение к этому некоторые работники социального патронажа и целый ряд социологов разработали {программы по борьбе с отклонениями’* с помощью широких изменений в организации на уровне сообщности, с особым акцентом на увеличение возможностей получения работы неимущими и на предоставление последним больших прав в принятии решений по государственным и гражданским

вопросам, затрагивающим их интересы.

Тенденция выявлять отклонения и вменять борьбу с ними в обязанность правительству обнаруживается также в области преступности несовершеннолетних, которая толкуется в Соединенных Штатах более широко, чем в большинстве других стран. Под юрисдикцию суда по делам малолетних преступников — института, учрежденного в Соединенных Штатах в 1899 году,— подпадают не только уголовное поведение молодежи, но также и многие виды поведения, которые не имели бы состава преступления, соверши их взрослые. Сексуальная невоздержанность, прогулы, побеги из дому, непослушание родителям и прочие виды дурного поведения, борьба с которыми некогда считалась обязанносгью только семьи, составляют ныне значительную часть судопроизводства по делам несовершеннолетних и вносят существенный вклад в официальную статистику детской преступности. Поскольку эта статистика включает в себя столь разнообразные виды поведения и поскольку в своей практике суды по делам малолетних преступников разительно отличаются друг от друга, чрезвычайно трудно проводить сравнения между различными сферами юрисдикции в отношении распространенности тех или иных форм детской преступности и еще труднее проводить сравнения с другими странами. Разумеется, преступность несовершеннолетних представляет в Соединенных Штатах серьезную проблему, так же/ как и во всех развитых странах и в странах и районах,і переживающих период быстрых социальных изменений.! Вероятно, некоторые формы детской преступности, в oooJ бенности драки между уличными шайками, в Соединенных Штатах распространены шире и опаснее по своему характеру, чем в большинстве других стран, но даже этот вид преступности, романтизированный в кинюфиль* ме «Вестсайдская история», ограничивается главніїм образом немногими столичными городами, причем, пожалуй, нигде он не имеет такого уж широкого распространения, как это обычно считают, а теперь к тому же по не вполне выясненным причинам похоже на то, что он стал встречаться все реже..

Ко всему этому важно добавить, что Соединенные Штаты — очень богатая страна, которая может себе позволить предавать страстному изобличению всевозможные виды отклонений и вести борьбу с ними самыми разнообразными средствами. Лишь немногие страны могли бы позволить себе такую роскошь, как содержание столь большого и дорогостоящего механизма социального контроля над отклоняющимся поведением.

И последнее замечание об институтах социального контроля. Нарисованная нами богатая и многообразная картица является вместе с тем картиной смятения и конфликта, отражающей различные и несовместимые друг с другом взгляды и методы, о которых шла речь выше. Так, например, согласно господствующей установке по отношению к наркомании, эта последняя представляет собой порок, проблему для полипии и требует беспощадного подавления и сурового наказания. В то асе самое время все бблыпее признание получает взгляд на наркоманию как на преимущественно медицинскую проблему, которая в результате применения полицейских методов только усугубляется, причем имеется целый ряд экспериментальных программ борьбы с наркоманией, базирующихся на этой точке зрения. Таким образом, отношение к наркомании является предметом горячих споров, а к наркоманам подходят с прямо противополоягаых позиций. Вообще говоря, можно утверждать, что каждое представление о природе человека и общества нахоцит отражение в характерном для него подходе к проблеме контроля над отклоняющимся поведением и что Соединенные Штаты являются единственной страной, где столь многие из этих подходов получают воплощение в конкретных программах контроля.

Многие из этих программ основываются на социологических по своему существу концепциях природы отклонений. К числу таких концепций принадлежит и следующая точка зрения: большинство отклонений является, не просто и не только выражением индивидуальной патологии, но и случаями заимствованного поведения, приобретенного в большей части во взаимодействии с другими лицами, которые служат образцами для подражания, передающими соответствующие навыки и подкрепляющими убеждения и идеологии; отклоняющееся поведение, подобно большинству видов человеческого поведения, требует как материальной, так и моральной поддержки со стороны сообщностей единомышленников; в общем и целом процессы, порождающие и поддерживающие отклоняющееся поведение, мало отличаются от процессов, порождающих и поддерживающих конформистское поведение.'В области социального контроля эти допущения во все большей степени находят отражение в программах, ставящих своей целью изменить поведение и убеждения индивида путем изменения культур и социальной организации групп, членом которых он является.

Теперь, прежде чем приступить к рассмотрению новых источников отклонений в американском обществе, мне бы хотелось ясно сказать, что под «отклонением» я понимаю не только преступление и правонарушение, но и любое поведение, нарушающее общепринятые нормы и правила. Что только не подпадает под такое определение! Это и многочисленные разновидности незаконного применения силы, начиная от убийства супруги (или супруга) в приступе гнева и кончая тщательно спланированным убийством политического лидера. Это и поступки людей, предающихся всевозможным порокам, равно как и «деловые» операции лиц, обслуживающих эти пороки. Это и все формы коррупции и неправильного поведения, противозаконного или только неэтичного, в среде судебных, полицейских и правительственных должностных лиц. Это и нарушение законов и обычаев, регулирующих деятельность деловых предприятий, представителей различных профессий, торговцев и ремесленников. Это и самоубийство, и уклонение от уплаты налогов, и мошенническое получение страховых премий, и обман на экзаменах. Можно ли считать, что у всей этой обширной, разветвленной области есть что-то общее? Вопрос этот вызывает в социологии отклонений большие споры. Некоторые утверждают, что в любом случае могут существовать лишь социология проституции, социология хищения, социология наркомании и т. д. Я не согласен с этой крайней точкой зре ния, но 8а недостатком места не могу привести доводов против нее. Впрочем, ясно одно: разнообразные отклонения не являются всего лишь различными выражениями какой-то единой, обобщенной, многоликой склонности к отклоняющемуся поведению. Там, где процветает один вид отклонений, другой вид может встречаться весьма редко. Общества, в изобилии порождающие определенные виды отклонений, могут быть относительно свободны от других их видов. Следовательно, мало того, что приводимые ниже замечания должны восприниматься в свете нынешнего состояния наших знаний как приблизительные,— в той мере, в какой они вообще соответствуют действительности, они ІНІЄ могут быть одинаково справедливыми для всего спектра отклоняющегося поведения.

Характерной особенностью развивающегося индустриального общества является его ненасытная потребность в квалифицированных специалистах. Стремительно растут новые отрасли промышленности и новые виды техники. Возникают новые профессии, как грибы после дождя вырастают новые крупные организации и расширяются старые; создаются и освобождаются миллионы рабочих мест на всех уровнях государственного аппарата, экономики, научной организации и системы образования — гораздо больше, чем может быть заполнено представителями сложившейся элиты. Такое общество различными путями и способами порождает большие притязания, исполненные надежды стремления к лучшей жизни, к успеху, к социальному продвижению и улучшению материального благосостояния.

Подобное общество должно быть более или менее открытым. Оно должно укомплектовывать свои рабочие места квалифицированными людьми, вербуя их на всех социальных уровнях'. Это должно быть общество широких возможностей, но фактического наличия возможностей самих по себе еще недостаточно; следует, кроме того, дать людям стимул стремиться к реализации этих возможностей; надо внушить им веру в то, что эти возможности существуют для них и что благодаря целеустремленности, энергии и соответствующей подготовке они смогут воспользоваться ими. Господствующая идеология этого общества, каким бы несовершенным ни было ее практическое воплощение, ставит в заслугу стремление продвинуться вперед> она объявляет неправомерной незыблемость со- диальаых слоев, каждому из которых отводится определенное место в жизни.4 Она поощряет каждого человека сравнивать себя с широким миром других людей самого различного происхождения.

Главным средством передачи этой идеологии служит, пожалуй, система образования, которая многими способами стремится как можно дольше оставлять открытыми возможности для приобретения качеств, позволяющих человеку подняться пад социальным классом своего происхождения j Экономической системе такого общества требуется, чтобы население могло и хотело потреблять ее продукты, и значительная часть ее энергии направляется /на стимулирование потребностей. Богатство фактически широко распространено и бросается в глаза, служа людям постоянным напоминанием о том, чего надлежит желать, и о том, цто желаемое возможно. Подобное общество является ареной непрекращающейся революции растущих экспектаций.

Указанные черты индустриального общества призваны максимизировать честолюбие и надежду и дать стимул учиться,' упорно работать и стремиться к ответственности. ' Этим постоянным ростом уровней стремления объясняется удивительная Производительность американского общества. Но здесь же коренится и причина неудовлетворенности, противоречия между надеждами и реальными достижениями. Более того, динамизм американского общества в значительной степени основывается на этой неудовлетворенности настоящим в сочетании с верой в будущее и надеждой на него. Но когда вера и надежда обманывают, когда законные пути к достижению поставленных перед собой целей оказываются закрытыми или когда для этого не хватает личных данных, неудовлетворенность может обернуться разочарованием и горьким сознанием неудачи. В большинстве своем люди, конечно, все же неплохо приспосабливаются к своему положению) а какая-то доля горького сознания неудачи присуща почти всему человечеству. Люди, как правило, рано или поздно научаются сообразовывать свои надежды с тем, чего они могут реально достигнуть. Однако возникающие давления в сторону эскалации целей вызывают определенную нервозность, неустойчивость и раздражение против ограничений и дисциплины. По мысли Роберта Мертона, американское общество порождает — в исключительно большой степе-

ни и у людей самого различного социального положения — такое противоречие между внушенными им желаниями и законно достижимым, что это приводит к ослаблению норм и институтов, регулирующих и дисциплинирующих поведение людей, а в конечном счете—к отрицанию авторитета' норм и к всевозможным отклонениям.

Все дело, разумеется, в том, что возможности по самому своему существу ограничены и распределяются неравномерно, тогда как стимулы к усилению стремлений по сравнению с этим действуют более или менее равномерно, огульно. В результате встает коренная дилемма любого динамичного, демократического общества: как обеспечить такое положение, при котором люди были бы довольны, уважали бы себя и друг друга безотносительно к их житейскому успеху, и в то же самое время создать стимулы к достижению высоких уровней производства н роста? Или же, если сформулировать эту дилемму иначе: каким образом стимулировать надежды людей так, чтобы они стремились к их осуществлению, не собирая при этом обильной жатвы неудач, разочарования и смуты?

Чувство отчаяния и безнадежности и неэффективность традиционных институтов социального контроля особенно заметны среди бедноты в огромных городских агломерациях. Для динамичного индустриального общества характерно также привлечение большого количества мигрантов из районов хронической нищеты — обычно из крестьянских и слаборазвитых районов в пределах того же самого общества — в его крупные столичные центры. В США — это приток переселенцев, как белых, так и негров, из южных штатов и большой наплыв мигрантов из Пуэрто-Рико. Они скапливаются в огромных трущобах вместе с осевшими там остатками предыдущих миграций, неудачниками и отбросами экономики, с жертвами технических изменений.

Но сказать, что они бедны, — это еще недостаточно. Бедняки других обществ или даже американского общества отнюдь не обязательно имеют особую склонность к преступному и отклоняющемуся поведению. Собственно говоря, нищета этих американских бедняков, если измерять ее в абсолютном выражении, возможно, и не так велика по сравнению с нищетой, которую они знали дома, в местах, откуда прибыли. Это бедняки, помещенные из другой культуры в обстановку большого американского

города. Стимулы средств массовой коммуникации, зрели- ' ще большого богатства, пример меньшинства их соотечественников, сумевших преуспеть в новых условиях,— все это выбивает их из колеи. Предрассудки и дискриминация ставят их в особо невыгодное положение. Как пра- » вило, у них нет необходимых данных для того, чтобы вое- ‘ пользоваться возможностями, предоставляемыми обезли- , ченной городской бюрократической структурой. Их традиционные методы приспособления к ненадежному экономическому положению, для которых особенно характерно опираться на широкую сеть родственников и покровителей, здесь малопригодны. Частая зависимость от государственных органов социального патронажа оскорбляет их чувство собственного достоинства. Они живут Е быстро меняющихся и слабо организованных районах, где почти нет стабильных местных институтов, которые пользовались бы авторитетом, особенно среди молодежи. Они живут в обществе, где экономический успех или даже способность выжить в чрезвычайно большой степени зависят от степени образования. Однако их традиционные культуры (*мало придают значения школьным успехам; родители не ориентируют своих детей на успешную учебу; дети и подростки плохо учатся, рано бросают школу и предлагают свои услуги на рынке рабочей силы, где получают самую неблагодарную, ненадежную и плохо оплачиваемую работу. Здесь мы в больших масштабах обнаруживаем крушение надежд и разочарование, апатию и отчуждение. ‘ Люди сознают, что из всех классов населения они меньше всего заинтересованы в существующем социальном строе, поскольку он дает им лишь весьма непостоянное и скудное вознаграждение; этот строй наименее понятен им, и они больше, чем кто-либо, отстранены от власти.

Один из способов суммировать значение всего этого состоит в следующем: общество можно рассматривать как набор игр, которые ведутся по определенным правилам.

Эти правила устанавливают соответствующие методы игры и критерии успехЪ» Положения, занимаемые участниками в этих играх, создают им социальный статус — идентификацию (т. е. указывают другим, кем и чем является данное лицо), равно как и представление о самом себе. Если играющие ценят эти идентификации, значит, у них имеется побудительный мотив играть усердно и подчинять успеху в этих играх импульсы и интересы, которые ставят иод угрозу достоверность подобных идентификаций. Поступая так, они создают основу для самодисциплины и для согласованной и стабильной организации жизни. Когда игры оказываются малопонятными, возможность успешного участия в них оценивается низко. Людям тогда свойственно если не отвергать эти игры, то, во всяком случае, утрачивать к ним интерес, переставать реагировать на правила, по которым ведутся игры, сводить к минимуму в своих жизненных планах* Значение идентификаций, создаваемых этими играми. Люди тогда имеют склонность, особенно когда находятся в жизненных обстоятельствах, аналогичных жизненным обстоятельствам многих других, разрабатывать или выискивать другие игры, в рамках которых они могут обрести или надеются обрести более вознаграждающие их идентификации, пусть даже' последние обеспечивают признание лишь в узких группах, где они вращаются. Если это им не удается, они ведут неустойчивую, сумасбродную жизнь, отдавая себя на волю обстоятельств и сиюминутных побуждений.

В районах нищеты, о которых идет речь, серьезные игры традиционного мира, организуемые вокруг работы, образования и служения сообщности, принадлежат к числу игр, в которых обитателям этих районов трудно рассчитывать на успех. Поэтому люди делают лишь небольшую ставку на свое участие в этих играх и на получение предоставляемых ими идентификаций; они приобретают довольно слабые побудительные мотивы к соблюдению норм общепринятого и респектабельного поведения, служащих выражением такого рода идентификаций. Было бы грубым преувеличением охарактеризовать эти районы как анархические, хаотические и лишенные традиционной дисциплины. Вместе с тем они действительно создают обстановку, порождающую высокий процент отклонений, особенно среди молодых людей, которые меньше, чем любые другие группы, привязаны к идентификации, требующей для своего утверждения демонстрации традиционных и буржуазных добродетелей. Но даже они в большинстве своем — по мере того как взрослеют, женятся иуначина- ют участвовать в системе полезных занятий общества, пусть даже на ее периферии,— приобретают заинтересованность в традиционных добродетелях и становятся в основном достаточно законопослушными гражданами.

За последние годы в американской социологии возрос интерес к так называемой преступности «белых воротничков», которая впервые была подвергнута серьезному социологическому исследованию американским криминологом Эдвином X. Сазерлендом. Понятием «преступность «белых воротничков» охватываются далеко не все преступления, совершаемые лицами высокого общественного положения. Скорее, это понятие охватывает преступления, совершаемые бизнесменами и корпорациями в ходе нормального ведения их дел. Сюда относятся, например, нарушения правительственных постановлений о запрещении картелей, монополий и прочих видов сговора и объединений, направленных на ограничение торговли; нарушения постановлений о чистоте пищевых продуктов и лекарств; лживая и вводящая в заблуждение реклама; незаконные операции на фондовой бирже и т. д. Жалобы на такого рода нарушения обычно рассматриваются административными учреждениями и лишь в редких случаях — уголовными судами. Поэтому такие нарушения не получают значительного отражения в уголовной статистике. Кроме того, правонарушителей редко когда клеймят позором, и обычно они продолжают пользоваться уважением и влиянием. Тем не менее акты, о которых идет речь, являются нарушениями^уголовных статутов и, следовательно, как указал Сазерленд, представляют собой ^правомерный объект криминологического исследования; они должны приниматься во внимание при разработке теорий преступного поведения. Теории, основывающиеся на официальной статистике преступности, по большей части отражают преступления низших классов общества и не могут быть распространены на весь мир преступного поведения. Далее, общеизвестен и освещен систематическими исследованиями факт, что упомянутые преступления широко распространены; их жертвами являются конкурирующие деловые предприятия и организации.

Пока очень мало сделано по части разработки теорий, объясняющих подобное поведение, но совершенно очевидно, что такие напрашивающиеся с точки зрения здравого смысла причины, как нищета, разлад в семье, индивидуальная психопатология й т. п., здесь ни при чем. Преступления «белых воротничков», как правило, не принадлежат к числу преступлений, замышляемых и совершаемых отдельными лицами, — они являются плодом политических решений крупных организаций. Объяснение этим преступ-

лениям следует искать на пути анализа процесса принятия решений организациями в обстановке американской экономики. На первый взгляд преступления «белых воротничков» представляют собой аспекты борьбы за существование, устойчивость и развитие, которую ведут между собой крупные и могущественные организации в условиях конкуренции. Многие преступления «белых воротничков», особенно нарушения антитрестовских законов, явно представляют собой средство снизить ненадежность и неустойчивость, порождаемые конкуренцией. Однако рассмотрение преступлений «белых воротничков» в правильной перспективе требует от нас признания того, что многие из этих преступлений являются формами поведения, которые во многих других развитых обществах получили такое же, или даже большее распространение, но не подвергаются столь строгому регулированию со стороны уголовного закона или даже пользуются статусом совершенно законной практики бизнеса.

Поэтому, для того чтобы понять преступность «белых воротничков», особенно в сравнительной перспективе, необходимо еще более расширить сферу наших исследований, включив в нее социальные факторы, определяющие социальные установки, уголовное законодательство и практику проведения законов в жизнь. Хотя только что сказанное абсолютно справедливо в отношении преступлений «белых воротничков», это, вероятно, справедливо также и в отношении большинства других преступлений. Отправ- 1 ным пунктом социологического изучения отклонений в любом обществе должно стать рассмотрение способов определения отклонений, институтов и средств контроля над отклонениями, в том числе уголовного права, и методов выборочного применения этих средств для борьбы с различными видами отклонений. Социология мало-помалу поворачивается именно в эту сторону, но она стоит еще в самом начале пути.