Исследование бюрократических тенденций современных систем организации и их отношений с социальной и культурной системой во Франции

Введение

Миф о бюрократии, который я хотел развеять, стал кошмаром, и отныне создается впечатление, что даже среди образованных людей мы видим стремление не к анализу, а к изгнанию бесов через самоуправление у самых продвинутых и через участие в управлении у менее решительных.

Перечитывая свой труд в этом новом контексте, я замечаю, насколько, при своей кажущейся актуальности, он находится (как уже находился тогда) в противоречии с принятым мнением.

В 1960-х гг.

В 1970-х гг. их найдут, скорее, оптимистическими... Причина тому понятна: все институции угнетают и ненавистны; больше не испытываю особого желания задерживаться на анализе и разбираться, каким образом и до

Источник Crozier M. Le Phenomene bureaucratique: Essai sur les tendances bureaucratiques des systemes d'organization modernes et sur leurs relations en France avec le systeme social et culturel. 2 ed. Paris, 1971. Пер. с фр. И.К. Масалкова.

220

/. Французская эмпирическая социология

какой степени они могут быть препятствием для свободы человека. Нас же интересуют только выводы. А мои выводы кажутся теперь ужасно простыми, почти наивными. Вместо того чтобы винить во всем кары небесные, они фактически апеллируют к ответственности самого читателя <...>

Мы чересчур легко перекладываем причину своих затруднений на абстрактные "пугала", такие, как прогресс, техника, бюрократия. Но не технические достижения или организационные формы повинны в этом. Это сами люди, которые осознанно либо неосознанно принимают участие в их разработке. И это вполне подходит нам как обоснование надежды и придания законности всякой борьбе, направленной на изменение.

Именно этой уверенностью и тем особым опытом, через который я ее приобрел, я инстинктивно хотел поделиться при написании " Феномена бюрократии ". Разумеется, в мою задачу входило описать в более научном стиле особенности и пороки бюрократии, при этом понять их механизмы и предложить более обобщенную теорию. Но, быть может, в еще большей степени я стремился дать моим читателям возможность почувствовать, что эти порочные иррациональные факты, которые каждый переносит болезненно и стремится от них избавиться путем как можно более скорого перебрасывания их в сферу проклятий и активного протеста, являются фактами естественными, объяснимыми, относительно простыми и поддающимися позитивному рассмотрению, в рамках которого возможны вмешательство и коррекция.

Поэтому я посвятил столько времени — это заняло третью часть книги — изложению результатов двух исследований, которые были взяты мной за отправную точку, и детальной проработке всего хода аналитического процесса.

В отношении теории, которую я извлек из своих исследований организаций, где распространен порок бюрократии, напрашиваются некоторые комментарии, которые я попробую сделать в более живом стиле, для более активного вовлечения читателя в процесс чтения.

В самом деле, бюрократия в том смысле, как ее понимают широкие массы (это характерная для организации атмосфера рутины, жесткости, принуждения и безответственности, в отношении которых слышно больше всего жалоб), вовсе не является прообразом будущего и не имеет тенденции к Увеличению, особенно при концентрации предприятий1, но несет в себе парализующее наследие прошлого, где преобладала узкая и ограниченная Концепция в отношении средств сотрудничества между людьми.

Она лишь только увеличивается (как это нередко наблюдается в современной Ранции), когда при новых концентрациях намереваются использовать модели управ-ения, прежде проявившие свою несостоятельность в меньших организациях.

221

Хрестоматия

Ведь никакая организация никогда не могла и никогда не сможет функционировать как машина.

Такая игра не является игрой гармоничной. Она может рассматриваться в равной степени и как конфликтная игра, и как игра в сотрудничество. Эмпирический анализ доказывает, что она подчинена проблемами власти — не власти в политическом и более или менее мифическом смысле как наивысшей целостности, которую, быть может, однажды удастся ухватить, а тем отношениям, которые все поддерживают между собой, чтобы знать, кто в проигрыше, кто в выигрыше, кто лидирует, кто на кого оказывает влияние, кто от кого зависит, кто кем манипулирует и в какой степени.

Представляется, что урок, который можно будет извлечь из моих социологических исследований, состоит в раскрытии того факта, что в своих отношениях с кем-то другим — даже находящимся на самой низкой ступеньке — власть каждого индивида находится в зависимости от непредвиденности его поступков и от контроля, который им осуществляется над источником неопределенности, важной для реализации общих задач. Отсюда вытекает эта непреодолимая тенденция стать необходимым, держать в секрете особые приемчики, сохранять видимость неопределенности, недоступности для всех остальных, иррациональности того, что лежит в основе своей власти. Отсюда эта комплексная, или по-другому непонятная борьба индивидов, групп и кланов за повышение значимости именно их типа экспертизы, а не организации в целом.

По этой причине организация не состоит лишь из прав и обязанностей этой прекрасной машины в лице бюрократии — как, впрочем, и не из эксплуатации рабочей силы хозяином или техноструктурой и ее сопротивления этой эксплуатации. Она представляет собой комплексную совокупность пересекающихся и независимых друг от друга игр, в ходе которых индивиды, имеющие на руках часто очень разные козыри, стараются максимально увеличить свой выигрыш, соблюдая навязанные окружением неписаные правила игры, извлекая систематическую выгоду из всех своих преимуществ и стремясь уменьшить преимущества других.

222

/. Французская эмпирическая социология

Некоторые организации все же являются более эффективными и в целом можно сказать, что современные организации — исключая временную тенденцию к неразберихе и регрессии — шаг за шагом повышают свою эффективность, становясь намного более эффективными, чем организации, существовавшие сто лет назад. Отчего? Потому что им удалось, более или менее сознательным образом, выработать такие модели игры, при которых участники, продолжающие, естественно, искать свою выгоду, имели бы заинтересованность в коммуникации. Речь не идет об отмене базовых властных отношений — это задача нереальная и не приносящая результатов, — а, напротив, об их признании, чтобы сделать их регулируемыми и заставить стороны вступить в прямые переговоры, т.е. в коммуникацию.

Однако такие "игры" требуют более ясных и непосредственных человеческих отношений, подвергающих намного большей проверке тех, кто в них участвует, что хорошо заметно при рассмотрении всех экспериментов по децентрализации, вплоть до самоуправления. Эти опыты создают психологическое напряжение, преодолеть которое непросто тем, кто получает выгоду (так и тем, кто является жертвами).

Для того чтобы здесь смогли произойти реальные изменения, для того чтобы бюрократия смогла исчезнуть или как минимум ослабнуть, необходимо, следовательно, чтобы люди приобретали новые способности: индивидуальную способность каждого противостоять напряженностям, коллективную способность организовывать и поддерживать "игры", основывающиеся на большем обмене и меньших запретах.

Именно здесь происходит вмешательство культурного измерения.

Третья и заключительная часть "Феномена бюрократии "посвящена этому культурному измерению. По своей сути она сильно отличается от предыдущих. На сей раз речь идет о попытке интерпретации, а не об анализе или теории.

Обсуждение двух моих случаев показало значимость данного культурного контекста. Конечно, я мог дать очень разумное и удовлетворительное толкование фактов, которые наблюдал сквозь развитие этой рационалистичной теории организации, некоторые элементы которой здесь только что были изложены. Но я отмечал, что те же самые факты могли истолковываться иным (но не противоречивым) образом, учитывая оказываемое им сопротивление во французской культурной модели. Следовательно, мне захотелось возобновить упражнение, увидеть то, что можно получить от иного образа рассуждения, и попытаться установить элементы более общей теории на основе взаимодополняемости двух подходов.

223

Хрестоматия

Но читатель, менее интересующийся теоретической спекуляцией, найдет главным образом именно здесь, в третьей части, непосредственные рассуждения, которые показались, по крайней мере в то время, провоцирующими в отношении сегодняшнего французского общества, модели его организации и его стиля действия. Бюрократия "по-французски" представляет разумное решение проблем, связанных с нашими инстинктивными реакциями: боязни оказаться лицом к лицу с нашей абсолютистской концепцией власти и с нашим отвращением к принятию вместо нее малейших отношений зависимости.