Преодолевая цифровой барьер

Так, в принятой в 2001 г. «Концепции движения Москвы к информационному обществу» констатируется: «Одним из объективных процессов, с которыми вынужден считаться современный мир, является глобализация, порожденная взрывным развитием ИКТ Синформаци- онно-коммуникационных технологийgt;, созданием планетарных се

тей, триумфом рыночной экономики, либерализацией международной торговли, развитием транспорта.

Экономические и социокультурные предпосылки к такой постановке задачи вполне ощутимы. Москва имеет развитую телекоммуникационную инфраструктуру. В Москве создана разветвленная во- локонно-оптическая кабельная сеть, не уступающая сетям многих мегаполисов. Ряд телекоммуникационных операторов столицы имеют сеть протяженностью более 1000 км. В 2000 г. к каждому восьмому дому Москвы уже был подведен волоконно-оптический кабель. Плотность телефонизации в Москве существенно выше, чем в России: на 100 семей приходится 105 телефонов, а на 100 жителей — около 50, что близко к показателям развитых стран. В Москве действуют около 120 интернет-провайдеров. Только крупнейшие из них («МТУ-Информ», «Демос», «Голден Телеком», «Глобал Один», «Деловая сеть») занимают 54% российского рынка. Число телефонных номеров в Москве, с которых осуществляется выход в интернет, в 2001 г. составляло, по различным оценкам, от 200 до 300 тыс.

Естественно, что создаваемый новый «сетевой мир», в свою очередь, сам создает принципиально новые социальные механизмы.

Прежде всего, необходимо отметить, что важнейшим требованием для участия сетевого общества в глобальной экономике становится такой фактор, как доступность знаний. Способность любой страны воспользоваться преимуществами экономики, основанной на знаниях, зависит от того, насколько быстро она сможет адаптировать свой потенциал в сфере формирования знаний и обмена ими. Так, исследование, недавно проведенное Международной организацией труда (МОТ), выявило, что новые технологии могут позитивно воздействовать на страны независимо от уровня их экономического развития. Бразилия, Китай, Коста-Рика, Индия, Малайзия и Румыния с помощью сравнительно эффективно действующих систем образования успешно создали ниши информационных технологий, которые позволяют им конкурировать с другими странами на глобальном рынке [53].

Таким образом, можно сделать один принципиальный вывод: сетевое общество конституируется вокруг процессов включения и исключения. Включения всего, что «глобально ценится»; исключения

того, что не является ценным для господствующих интересов. «Глобальный тренд заключается в том, что информационная экономика подключает к своей сети тех, кто представляется для нее ценным (тем самым придавая им дополнительную ценность), но отключает тех, кто для нее не имеет ценности (тем самым еще больше уменьшая их шансы обрести какую-то ценность). Это приводит к усилению социальной несправедливости в форме неравенства доходов, поляризации общества и нищеты», — отмечают П. Химанен и М. Кастелс [46, с. 15].

Данное явление уже получило свое название в социологии — цифровой барьер. Характерный пример проявления процессов включения- отключения: сегодня только в Токио столько же телефонных номеров, сколько во всей Африке.

Цифровой барьер имеет много измерений. Технологический разрыв между богатыми и бедными странами находит отражение в статистике числа персональных компьютеров на тысячу жителей: в Бурки - на-Фасо — менее 1, в ЮАР — 27, в Чили — 38, в Сингапуре — 172, а в Швейцарии — 348. В странах Африки к югу от Сахары вместе взятых насчитывается один пользователь интернета на каждые 5 тыс.

В итоге в сфере организации и управления хозяйственной деятельностью в мире складывается типично сетевая структура центр — периферия. «На огромных просторах мирохозяйственной периферии (все активнее втягиваемых в товарно-денежные отношения) развертывается острейшая конкуренция за те ограниченные сферы хозяйственной деятельности, которые доступны им (учитывая их ограниченные и маломаневренные ресурсы и потенциалы). Идет стремительный процесс расслоения участников этой борьбы. Наиболее квалифицированные и организованные обеспечивают себе пусть асимметричное, но все же положение взаимозависимости с центром... Конкурентная борьба на периферии приводит к отделению одной части, которая на тех или иных условиях приобщается к деятельности мирохозяйственных центров, от другой, которая представляет мало интереса для мирохозяйственных центров, маргинализируется и нередко волей или неволей попадает в орбиту организованной преступности», — отмечает В. Коллонтай [21, с. 179].

В конце 90-хгодов надолго 20% населения ОЭСР приходилось 83% мирового ВВП, а на 20% населения, живущего в беднейших странах, — 1,4%. Причем этот разрыв за последние 30 лет увеличился с 30 до 60 раз. Кажущаяся стабильность определяется огромным разрывом в душевом потреблении ресурсов: между США и Индией, например, по отдельным видам ресурсов в 30—100 раз, тогда как удельные затраты сырья на 100 долл. ВВП в 2—5 раз выше именно в развивающихся странах [48, с. 124].

Роль сетевых коммуникационных технологий, интернета в кризисе современного мироустройства как совокупности наций-государств проявляется и еще в одном важном аспекте.

Этот теоретический вывод подкрепляется и статистически. Из ста крупнейших хозяйственных «субъектов» современного мира более половины — транснациональные корпорации и менее половины — нации-государства. Всего пять компаний, из которых более 80% имеют штаб-квартиры в странах «большой семерки», контролируют более четверти общемирового производства товаров и услуг. При этом их доля в экспорте информации и технологий — четыре пятых общемирового показателя. «В подобной ситуации даже сильные государства, хозяйственные системы которых наиболее тесно интегрированы друг с другом, начинают ограничивать свой суверенитет ради ускорения экономического роста и снижения трансакционных издержек», — справедливо отмечает В. Иноземцев [16, с. XXX—XXXI].