Жертвоприношение водной стихии

Последователи бурханизма ежегодно в начале лета на новолуние совершали моление воде (суг тайии) в истоках почитаемых ручьев или на берегах крупных рек - Абакана, Июсов, Чулыма и Енисея.

Подготовка праздника водного жертвоприношения - «суг тайии» лежала на плечах главы бурханистской общины, называемого «тбс пазы» или «тайыг ээзЬ> - хозяин жертвоприношения. В первую очередь он обязан был подготовить жертвенное животное - годовалых ягнят черной Как правило, жертва, брыкаясь, скользила по бревнам, падала в воду и ее поглощала пучина водной стихии.

Иногда плот со смирно лежащим бычком уплывал по течению, а затем его где-нибудь прибивало к берегу реки. В таком случае счастливый хонго- рец, обнаруживший бедное животное, мог взять его себе, но при одном условии - если приставшее на мель животное будет расположено головой к суше. В противном случае «салик» с бычком надо было оттолкнуть в воду.40

Во время процесса отправления черного бычка на плоту в воду бросали шкуру и кости забитого черного барашка, а также его легкие и сердце. Легкие и сердце, вероятно, считались местом воплощения жертвенной души. Эти внутренние органы, брошенные в воду, возможно, принимались Сугдай ханом в виде выкупа за человеческие души. Не зря шаманам в качестве дара преподносили плату «холга» - дыхательное горло жертвы с сердцем и легкими.

На севере Хонгорая при озерных жертвоприношениях черные бычки или черные волы забивались на берегу, а их шкуры водружались на плоты из березовых ветвей и отправлялись по водной глади озер.4'

Точно такие жертвоприношения духу-хозяину воды совершали буддисты-калмыки. «Для увеличения лова рыбы при большом стечении членов рыболовецкой артели на специально сооруженном отогнанном в море плоту закалывался козленок...». Узбекские мусульмане Хорезма весной проводили подобное жертвоприношение воде Аму-Дарьи. Когда снимались земляные перемычки и вода поступала в канал, в нее бросали специально приведенного быка, которому предварительно подрезали шею.42

В Хонгорае после отправления по реке плота «сал» с трехлетним бычком Сугдай-хану участники водного моления приступали к трапезе. В качестве скатерти служили сплетенные березовые ветви, называемые «са- лаачы». Оставшиеся от пиршества кости и требуха вместе с жертвенником «алтын тахта» бросались в водную пучину.

Если моление водным источникам совершалось у начала родников, то шкуры жертвенных барашков вешались на ближайших деревьях, а остатки мяса и костей сжигались на костре.

В завершение водного празднества - «суг тайии» выбирался на следующий срок глава общины - «тайыг ээзЬ>, если его трехгодичная служба закончилась. Руководитель моления алгысчыл вручал вновь избранному главе бурханистов жезл «сабыт», сделанный из березовой ветви с вновь повязанными лентами черного и белого цветов. За работу алгысчыл получал шкуры забитых барашков (кроме жертвенного) и мясо задней части (кбчк) ягненка, принесенного на заклание Сугдай-хану. Главная цель жертвоприношения «суг тайии» заключалась в том, чтобы в Хонгорае не было несчастий от водной стихии. Сугдай-хан должен был создать хорошие броды для людей и скота, следить за весенними паводками, дабы не произошло наводнения.

Среди хонгорцев существует миф, как однажды по реке Таштып у Кызылсука встал ледоход.

Духи-хозяева рек и озер должны были охранять детей и молодняк от несчастья. В свою очередь, хонгорцы обязаны были почитать водные источники, принося «белые» подарки (ахтап тайирга), т.е. окроплять их молочными продуктами и повязывать белые ленточки «чалама».

Хонгорцы, как и другие тюрки Саяно-Алтая, начало водных источников считали местом обитания духов-хозяев воды. Поэтому значительное количество молений проводили у истоков родников. Например, община аала Коковых совершала водное моление «суг тайии» в истоках ручья Таргы-чул, община аала Тастар (Аёшиных) - в истоках ручья Соох-суг, община аала Пыгыс (Арыштаевых) - в истоках родника Хайлах-харых и т.д.

До тех пор, пока главы общин не совершат моления «суг тайии», бур- ханистские законы запрещали переправлять скот через реки, а людям - купаться в воде.

Приношение в жертву Сугдай-хану быков (волов), вероятно, объясняется отождествлением быка с водной стихией. До сих пор древние оросительные каналы Хонгорая носят названия «пуга чолы» - дорога быка, а жертвоприношения водным каналам в Туве носят названия - «Буга дагыр», т.е. бычье моление. Интересно, что скотоводы Хонгорая никогда не просили у духов-хозяев рек и озер улова рыбы, что их отличает от людей таежной культуры.

Каменные личины в долине Среднего Енисея принадлежат к различным историческим эпохам, начиная от Окуневской культуры (II тыс. до н.э.) и кончая Кыргызским государством (VI-XIII вв. н.э.). Современные хакасы их не сооружали и получили могильные стелы, которые называют «козее» или «обаа», в наследие от своих предков. Согласно мифологии, памятники «козее» представляют застывших в камне богатырей Хонгорая, души которых стали или звездами на небе, или горными духами на земле. Поэтому их именовали «алып козее»-богатырские обелиски. Кроме того, стелы, изображающие фигуры людей, носили названия: «иней тас» - бабий камень, «апсах тас» - старик-камень, «хыс козее» - девичий обелиск, «орекен тас» - старуха-камень, «хуртуях тас» - старушечий камень, т.е. каменная баба и др. Среди хонгорцев почитанием пользовались только средневековые изваяния, с которыми они связывали свое прошлое. «Все названные куртуяки, - отмечал историк С.В. Бахрушин, были ... окружены религиозным почитанием окрестного кочевого населения; к ним «бывало от идолопоклонников богомолье и приношение жертв»44. К сожалению, многие из них были разрушены ретивыми поборниками распространения христианства в XVIII-XIX вв., а некоторые, вывезенные из хакасских степей в города Сибири, затерялись.

По отношению к памятникам «козее», согласно законам Белой веры, общинники должны проявлять особую дань почтения. Проезжая мимо них, хонгорцы должны были остановиться, окропить изваяние вином, намазать маслом или другой снедью его рот и глаза, а затем троекратно обойти по солнцу с поклонами. Миновать древние обелиски без подобного почтения считалось крайне предосудительным, ибо духи-хозяева истуканов рассердятся и отомстят. У тех, кто не соблюдал обычай, переворачивались телеги, распрягались кони, вслед им летели камни. Память предков надо было чтить, а потому, находясь рядом с каменными идолами, запрещалось громко разговаривать и смеяться, тем более нельзя было наносить им какой-либо вред и, боже упаси, выкапывать из земли.

Благочестивым людям, следовавшим заветам предков, древние герои, застывшие в камне за свои подвиги, изредка представали в живом облике и дарили счастье. Благодаря каменным изваяниям «ах козее» - т.е. обелис кам Белой веры, процветало скотоводство бурханистских общин, ибо они, как считали хонгорцы, держали в руках души людей и скота Хонгорая.

Ах-Худай обращал в камень не только великих богатырей, но и великих грешников. Согласно хонгорским мифам, в древние времена одна девушка, внебрачно забеременев, со стыда бросилась в воды Абакана и утопилась. За то, что она погубила и себя, и невинное дитя, Ах-Худай в наказание превратил ее в белое изваяние «ах обаа», сидящее ныне на дне реки Абакан. Из ее грудей сочится молоко, которое появляется по берегам рек в виде белого кварца, именуемого хонгорцами «имчек тас» - т.е. камень женской груди. По хакасским обычаям девочкам запрещается брать в руки кварцевые камушки. Необходимо было три раза плюнуть на «окаменевшее молоко» и пройти мимо. Если тронуть «имчек тас», то у матери заболят груди. Данный обычай служил предостережением девушкам против совершения греховных поступков46.

Изваяния «иней тас» или « хуртуях тар» - т.е. каменные бабы содержали, якобы, в себе жизненную силу людей (хут), являлись покровителями детей и семейного счастья. Поэтому женщины, желавшие родить ребенка, обращались к ним с соответствующими просьбами, а общинники ежегодно совершали жертвоприношения, дабы не прервался род человеческий. При молениях на голову «иней тас» подвязывали платок, на поясницу подпоясывали матерчатый кушак, а губы смазывали жирной и растительной пищей (сметаной, маслом, салом, ягодами, диким луком ).

В долине Абакана, в местности Хамхазы, стояла почитаемая каменная особа - «Улуг хуртуях тас» - великая каменная старуха.

Согласно хонгорским мифам, «хуртуях тас» появилась вместе с детьми со стороны верховьев Енисея (по другой версии - с верховьев Абакана). Каменные гряды крепостных стен на г.Хызыл-хая, недалеко от ее местонахождения, получили названия «хуртуях чолы», т.е. дорога каменной старухи, по которой она пришла. В результате великой семейной ссоры ее муж «Хара тас» (в вариантах - Ызых тас, Сартахпай), ее дочь «хыс козее» и она сама окаменели48. «Отправляясь на звериный промысел или проезжая мимо, - писал в XIX веке H.A. Костров, - (жители Хонгорая) подходят к каменной старухе с поклонами, обливают ее молоком, аракою..., а выпуклое, грубо изваянное лицо истукана с отверстым ртом обмазывают сметаной и салом с таким усердием, что рот почернел от жирного слоя. Если охота была неудачной, то некоторые в негодовании от обманутых ожиданий наказывают истукана плетью или палками»49. Изваянию «хуртуях тас» ежегодно совершали моления обитатели аскизских степей, ибо оно охраняло жизненную силу сагайского племени (K?3i худы). «Приношению жертвы предшествовал обряд троекратного объезда верхом на лошади вокруг кур- туяка» - отмечал историк С.В. Бахрушин50.

В 1954 году археолог А.Н. Липский выкопал «хуртуях тас» и установил ее в стелларии Хакасского краеведческого музея. Однажды он застал перед изваянием молодую хакаску, державшую у рта «хуртуях таса» чашечку с аракой. Рот истукана был обильно вымазан сметаной. Женщина что-то шептала, постоянно кланяясь идолу. Сопровождавшая ее пожилая хакаска призналась, что у ее невестки нет детей и, прослышав о том, что «хуртуях тас» увезли в Абакан, они обе поспешили сюда просить хранительницу жизненной силы детей о помощи.

Другое известное изваяние «иней тас» стояло в долине реки Аскиз (левый приток Абакана) и ему испокон веков поклонялись хакасы из рода «том» (фамилия Мойнагашевых ). В 1844 году Сагайская степная дума сообщала: «По левой стороне р. Аскиз против улуса Ондуровых в горах Иней находится камень, называемый бабою»51. Во второй половине XIX века ретивые миссионеры разбили каменного кумира, отколов у него голову, женские груди и ноги. Несмотря на вандализм, люди продолжали совершать летом ежегодные «золотые жертвоприношения» (алтын тайыг) перед горой «Иней-таг». На прежнем местонахождении идола находилась площадка, огороженная плитами, где стояли каменные фигурки животных -

овец, коров, лошадей. Это был скот «иней тас». Точно такой же набор животных встречался и при других каменных бабах, что свидетельствовало о скотоводческом образе жизни коренных обитателей Хонгорая. Согласно правилам «Ах-Чаян» - Белой веры, запрещалось прикасаться к стоявшим фигуркам животных. Если они упадут, то это предвещало падеж скота. Если гора «Иней-таг» хорошо виднелась издали, то хакасский скот будет хорошо расти. Хонгорцы специально отесывали валуны в виде животных и приносили их качестве жертвенных даров изваянию «иней тас»52.

У поборников христианства в борьбе против хакасского идолопоклонства нашлись последователи из числа советских атеистов. В 1955- 1956 годах, при прокладке железной дороги Абакан-Новокузнецк, почитаемую скалу «Иней-таг» взорвали. Взорвали не по необходимости, а просто так, ради интереса, дабы доказать неразумным аборигенам беспочвенность их суеверий. С тех пор никто больше не совершал здесь жертвоприношений.

Ежегодное жертвоприношение каменному изваянию «иней тас» или «хыргыс иней» - т.е. кыргызской праматери совершали бурханисты из рода кыргыз (фамилия Котняковых), проживавшие по р.Ниня. Каменная фигура располагалась на специальном пьедестале в нише горы «Иней-таг». Ниша в виде круглой юрты была обращена на юг. Идол «иней тас» сидел, поджав ноги по-турецки, и держал в руках округлый сосуд. Лицо статуи, как утверждали хакасы, носило явно выраженные монголоидные черты. Однако в XIX веке «один священник отбил у старухи голову, и она пропала.»53. «Хыргыс иней» являлась изображением праматери кыргызов, от которой зависела судьба потомков. При всеобщем благоденствии статуя пребывала в спокойном состоянии. Но если роду кыргыз грозило несчастье, то она поворачивалась в сторону ожидаемой опасности.

Согласно хонгорской мифологии, в древние времена среди горного массива «Сахсары» обитало кыргызское племя. Однажды нахлынуло монгольское войско, захватило в плен кыргызов и увело их за Алтай. После угона скотоводов Хонгорая в Монголию, в долине Абакана осталось семь дев кыргызского племени, которые укрылись в горах «Улгенніг сын», т.е. Кузнецком Алатау. Они прятались по р.Итчул в верховьях Белого Июса. До сих пор гора, под которой семь дев спаслись, называется «Читі хыс» - Семь дев. В их честь на правом берегу р. Итчул под утесом бьши поставлены семь каменных столбиков. Ежегодно их чтили, повязывая на них ритуальные ленты «чалама». При молениях камни «чити хыс» наряжались в платки, словно девушки, и подвязывались поясками. Перед ними клали табак и пищу. В1929 году русские рабочие прииска «Коммунар» разбили их кувалдой.

Согласно мифам, семь богатырских дев разошлись по разным местам Хонгорая и превратились в каменные изваяния. Самая младшая из них вернулась в родные места, увидела родное пепелище и с горя стала каменной статуей «иней тас»54.

Жертвоприношение кыргызской праматери - «иней тайыг» совершали на новолуние в июле. Ответственными за его проведение - «тайыг зззі» назначались главы бурханистских общин, представляющих сеок «хыргыс». Выбранный глава «тбс пазы» отвечал за «тайыг» в течение трех лет, а затем опять выбирался по очереди следующий. Накануне моления «иней тайии» - букв, жертвоприношение праматери, «тбс пазы» и его заместитель готовили ритуальную араку и яства у себя в юртах.

Утром все представители рода «кыргыз», жившие по р.Ниня, отправлялись на моление. Истукану на заклание приносили девять белых барашков с черной головой. Животных забивали ритуальным способом «бзеп». Ответственные разжигали два костра и варили мясо - каждый в своем казане. Для участников моления готовая пища раскладывалась на «зеленом столе» (салаачы), сплетенном из ветвей березы. На каменном столике перед кыргызской праматерью - «хыргыс иней» раскладывали ритуальные приношения: семь бочонков непочатой араки, семь кусков жертвенного мяса, семь хакасских сыров и семь рыб - хариусов. Число семь возможно связано с памятью о семи крыгызских девах. Голову истукана повязывали красным платком, а губы смазывали жирной пищей.

Почтенный алгысчыл, руководивший молением, обряжался в белый костюм, надевал специальную девичью шапочку «сахпа» с прикрепленными на макушке зелеными лентами. Остальные мужчины головные уборы снимали. Женщины молились поодаль, накрыв плечи и голову платками. Незамужние девушки из рода кыргыз могли находиться рядом со своим родовым кумиром.

Жертвоприношение «иней тайии» состояло из двух этапов - молочного и мясного. Сначала алгысчыл и его три помощника, встав перед изваянием «иней тас», читали молитвы и кропили молоком, надоенным от белой коровы. По команде «соок!» все присутствующие повторяли клич и кланялись истукану - «иней тас». В течение молочного ритуала алгысчыл с помощниками троекратно поворачивались по солнцу на одном месте. После кропления молоком следовало угощение айраном и хакасским сыром - «пызлахом». Во время «молочного дейст вия» всем женщинам необходимо усердно молиться, ибо «иней тас» в этот момент обращает на них свои взоры. Завершая первый этап, благовестник - алгысчыл угощал всех желающих из своей чашечки (ах ч1рче) ложечкой (ах сомнах) оставшимся молоком, айраном и пызлахом.

Затем начинался мясной ритуал. Забивались жертвенные барашки и варилось мясо. Обрядовые куски горячего мяса - правые два верхних ребра, сердце и легкие-складывали на поднос, сделанный из веток березы. Впереди всех вставал алгысчыл. За ним находились глава общины- «тайыг ээзт и его заместитель, которые держали в руках подносы с клубящимся от мяса паром. Опять следовало троекратное кружение с возгласами «сбок!». Общинники, стоя на ногах, кланялись кыргызской праматери. Алгысчыл после угощения «иней тас» жертвенным паром причащал сородичей бульоном из своей чашечки. Таким образом, все молящиеся ели одну пищу с «иней гас».

Молитвы кыргызской праматери начинались с просьбой о даровании счастья роду кыргыз и заканчивались настоятельными требованиями обеспечить приплод скота. Благодарили духов - хозяев почитаемой горы «Иней-таг». Каждый, кто приносил на заклание овец, получал от окаменевшей прародительницы искомое счастье и ему гарантировались приумножение богатства, семейное благополучие и рост поголовья скота.

Изваяние «Иней тас» давало исцеление. Поэтому, кто страдал хроническими болезнями, должен был приходить на моления « иней тайии» в течение трех лет. Больные приносили в качестве жертвы белого ягненка.

Заканчивалось жертвоприношение пиром, после чего на ритуальном костре сжигались кости и шкуры заколотых животных. На застолье разрешалось петь и веселиться, но запрещалось ссориться и буянить. Алгысчыл торжественно предлагал выпить чашу с аракой тому, кто намерен был принести жертву «иней тас» на следующий год. Желающие поднимали чашу и громко, чтобы слышал кумир, обещали свое приношение. После возвращения в аал почетные родовичи собирались в юрте главы общины, где продолжалось угощение до вечера. Прежде, чем зайти в дом «тбс пазы», приезжающие объезжали его усадьбу три раза по солнцу. Благодаря покровительству своего кумира род кыргыз жил богато и счастливо55.

В 1900 году изваяние «иней тас» было увезено в Минусинский музей. Когда его стали выкапывать, то ни один русский рабочий не мог сдвинуть почитаемый камень с места. Тогда, как говорят, они вынуждены были обратиться к представителям сеока «кыргыз». За приличное вознаграждение последние согласились его передать. Совершили кропление молочными продуктами и забили в его честь жертву. Только после этого сгатую сумели поднять и увезти. За предательство по отношению к своему кумиру кыргызы потеряли его покровительство. Их стал преследовать рок невезения и в начале XX века представители сеока «кыргыз» обеднели. Для своей реабилитации они упрямо продолжали совершать моления перед пустой нишей вплоть до коллективизации 1929-1930 гг. С победой социализма жертвоприношения прекратились, видимо, из-за отсутствия белых барашков в личном хозяйстве. Неудивительно, что с приплодом скота дела обстояли неблагополучно.

В долине р. Камышта по рекеТостыг-чул на небольшом холме покоилось каменное изображение богатырской головы под названием « моол тас» - монгольский камень. Ему делали жертвоприношение кыргызы из фамилии Чертыковых. Согласно мифам, изваяние «моол тас» представляло окаменевшую голову монгольского богатыря, срубленную кыргызским князем. Ежегодное моление проводилось в честь бывших боевых заслуг предков.

Личина «моол тас» была высечена из белого камня. Она имела, якобы, способность поворачиваться лицом в сторону грядущих бедствий, угрожавших благополучию кыргызов. Как мы можем предположить, каменные идолы заботились о жителях Хонгорая.

На горе Козеелиг-таг по р.Бай находилось изваяние «иней кбзее», считавшееся изображением праматери сеока «ичеге» (фамилия Саражако- вы). Во времена Всемирного потопа она спаслась на родовой горе Сах- чах, а в дальнейшем окаменела, спустившись в долину р.Бай. Ежегодно Саражаковы совершали ей жертвоприношения.

В долине реки База стояло средневековое изваяние, известное у хакасов под названием «хам атхан козее» - истукан, шаманом застреленный. У фигуры была отбита голова, но на тыльной стороне виден толстый конец косы. В руках изваяния, согнутых в локте, - сосуд с отогнутым венчиком. Ниже локтей туловище сужается к талии, затем расширяется к бедрам, что производит впечатление сидящей фигуры. По хонгорским представлениям, изваяние «хам атхан козее» изображало местную шаманку, застреленную тувинским камом. Проезжающие мимо путники кормили его снедью и окропляли вином. Надо отметить, что шаманы в своих целях использовали каменные стелы. Например, под горой Абатай стоит каменный столб «Атчац козее» - стреляющий истукан, спрятавшись за который, шаманы, якобы, караулили и поражали своих соперников.

В июсских степях Хонгорая великим почтением пользовалась средневековая статуя «хозан-хыс»-букв. заяц-девушка. Мифы рассказывали, что это окаменевшая принцесса, душа которой превратилась в зайца. В древние времена хонгорский бег Ир Тохчын привез из земли «Торбет» (Северо-Западная Монголия) дочь Бурут-хана, чтобы выдать ее замуж за своего сына. Когда они достигли Хонгорая, то во сне деву стали преследовать духи земли ее отца в образе зайца. Невеста заболела и попросила Ир Тохчына совершить обряд жертвоприношения, чтобы возвратить духов на родину. Рассерженный Ир Тохчын отказал, и тогда бурутская дева превратилась в каменное изваяние «хозан хыс», а ее душа - в зайца. Она сумела промолвить: «Мой образ оживет в последний день мира, когда черные концы ушей белого зайца станут белоснежными!». С тех пор потомки Ир Тохчына получили имя рода «пурут» и поклоняются этому изваянию56.

Обелиск «хозан-хыс» стоял в местности «Кол ойым», недалеко от горы Хызыл-хая на правом берегу р.Черный Июс. Отбитая голова изваяния была приставлена к туловищу. Правая рука, согнутая в локте, держала сосуд, а ладонь левой руки находилась на рукоятке сабли. Сабля подвешена к поясу, на котором изображены квадратные бляшки57.

Обелиску делали ежегодные жертвоприношения. Во время моления на голову «хозан-хыс» повязывали красный платок, а талию опоясывали красным шелковым кушаком. Все собравшиеся кланялись, а алгысчыл окроплял истукана молоком, айраном и аракой. Перед ней раскладывали продукты, хлеб. В XIX веке стали класть деньги. Руководитель бурха- нистского моления - алгысчыл просил покровительства у «хозан хыс», дабы дети хонгорского народа были здоровыми, а скот умножался. Она оберегала не только сеок «пурут», но и всех жителей долины Черного И юса58.

К сожалению, судьба каменного изваяния «хозан-хыс» оказалась печальной. Однажды некий крещеный хакас по фамилии Итеменев (из селения Кожаков) решил надругаться над бурханистской святыней. Он отбил у истукана голову и привез ее к себе домой. Ночью он услышал в юрте плач женщины и, испугавшись, отвез голову «хозан-хыс» обратно. Долгое время статуя стояла без головы, а потому прежней силы у нее не сл ало. Окончательно она была разрушена шаманистами. Известный кызыльский шаман Аралай хам решил привезти к идолу «хозан-хыс» своего больного сына. Несмотря на моления и жертвы, сын умер. Тогда разгневанный Аралай хам окончательно разбил истукана59.

Скульптурные изображения домашних животных занимали важное место среди ритуальных памятников Хонгорая. В различных местах хакасских степей были установлены: каменные бараны - «хуча тас», козлы -

«хосхар тас», кони - «ат обаа», собаки - «адай обаа» и даже олени - «сыын кбзее». Они не представляли изображений тотемных животных, а являлись скульптурными покровителями счастья хонгорских скотоводов. Все они почитались кроплением табака, вина или сыра.

В долине Енисея под горой Куня находилось изваяние каменного быка под названием «кок пуга» - сивый бык. Согласно мифам, в нем хранилась душа - жизненная сила скота (мал худы). От присутствия каменного быка «кок пуга» и его мнимого рева все коровы хакасских степей становились стельными. Поэтому, якобы, в степной части Хонгорая, где находился «кок пуга», было много скота, а в подтаежном краю, где стояло изваяние «хуртуях тас», рождалось много детей.

Через каждые три года представители сеока «пуга», тотемным животным которых являлся мифический сивый бык, совершали перед изваянием моление и приносили жертвы60.

По реке Уйбат около аала Усть-Бирь на средневековом кургане находилось каменное изваяние рогатого барана «хуча тас» - букв. Бараний камень. Ему ежегодно совершали жертвоприношения родовичи сеока «уус сагай» из фамилии Астанаевых. Ответственные выбирались из данной фамилии, а участие могли принимать все жители долины Уйбат.

На месте жертвоприношения рядом с изваянием «хуча тас» устанавливали ритуальную березку «пай хазын», куда привязывали священные ленточки «чалама» белого и синего цветов. Под березкой ставили жертвенник «тасхах». Во время жертвоприношения забивали белого барашка, отваривали мясо в казане и горячие куски укладывали на жертвен ный столик «тасхах». Хонгорцы были уверены, что «хуча тас», получивший ритуальную пищу, будет покровительствовать им и способствовать увеличению поголовья овечьего стада61.

По Хонгораю насчитываются десятки средневековых кладбищ, называемых «хыргыс сооктерЬ) - букв.кыргызские могилы. Хонгорцы сохранили этническую память о своей принадлежности к кыргызским предкам. Поэтому, проходя мимо каменных могильников «хыргыс сооктерЬ), им кланяются, брызгают аракой, кропят табаком. Запрещалось ставить дома рядом со средневековыми кладбищами, иначе души умерших предков (хыргыс сунез1 - букв, поминальная душа кыргызов) могут навредить. В целом можно отметить существовавший в прошлом культ кыргызских погребений.

В хакасском языке термин «кбзее» встречается в следующих значениях: обелиск, памятник, стела, каменный столб, идол, болван, истукан, статуя. Он представляет отглагольное образование от «кбзЬ> - застывать (о конечностях тела человека), коченеть (о покойнике), каменеть (о печени человека), онеметь, окостенеть, деревенеть62. Опираясь на исходное значение, можно выяснить, что слово «кбзее» сначала носило понятие окоченевшего покойника, застывшего человека и, в общем, окаменевшую фигуру. Например, согласно мифам, изваяние «хара тас», стоявшее на берегу Енисея у Саяногорска, представляло собой богатыря, у которого окаменела печень от неистового смеха, когда тот глумился над погубленным войском.

Однозначные слова и понятия известны во всех языках тюрков Саяно- Алтая, а также в монгольском и бурятском языках63. Среди тюрко-мон- гольских народов бытовало почитание «кбзее» (кбжээ, хошоо), однако не в таких масштабах, как в Хонгорае. Только в хакасских степях отмечается развитый культ изваяний «иней тас», посвященный женским предкам - хранительницам человеческих душ, совершенно неизвестный в других регионах Сибири.

Исходя из приведенного материала, давно назрела необходимость изменить взгляд на историческое прошлое хонгорцев, идущий от исследователей Х1Х-ХХ вв., которые, как например Д.Клеменц, неверно утверждали: «... но нет надобности обращаться к векам доисторическим для объяснения культа каменных баб у современных инородцев, тем более, что рассчитывать на преемство здесь невозможно, так как большинство современных ииородцев сами недавние колонисты этого края».64

Самым почитаемым деревом Хонгорая являлась белая береза. Возле юрт бурханистов устанавливались две молодые трехлетние березки, воткнутые в землю. Одна из них украшалась белой, а другая красной лентами «чалама». Между вершинами этих двух берез протягивался волосяной шнур «чиле», на который подвешивались девять и семь зеленых ленточек «чалама». Домашние березки носили названия «сомнар» - букв, изображения, где воплощался дух покровителя скотоводства «ызых- хана» (ызыхтыц сомнары). Они выполняли роль посредника между верховным божеством и человеком и сохраняли благополучие семьи. Березки «сомнар» устанавливались весной, когда распускались деревья (обычно в мае). Старые срубались и сжигались в огне очага. Срубать березки «сомнар» имел право только мужчина - хозяин юрты.65

Подобный обычай существовал у алтайцев и телеутов. Например, телеуты один раз в году весной устанавливали около дома в ряд пять или семь молоденьких березок, называемых «сомдор» - букв, изображения духов. Одна из березок была старшей и вкапывалась отдельно. На березки «сомдор» повязывались священные ленты «чалама» красного и зеленого цветов. Весной, после их установки, во время обряда сюда ставилась освящаемая лошадь рыжей масти, называемая «сом адазы паяна» - букв, дух-предок изображения. В течение года березки «сомдор» окроплялись молоком, дабы они охраняли людей от болезней.66

С особым трепетом относились тюрки Саяно-Алтая к одиноко стоявшим деревьям или вихоревым (тирбО, у которых сучья были переплетены. Подобные березы наделялись сверхестественными свойствами и им совершали ежегодные жертвоприношения в начале июня, когда деревья полностью распустятся. Подобные мероприятия не относились к числу массовых, и нами отмечено всего несколько десятков мест по Хакасии, где они совершались.

Моление белой березе - «хазын тайии» проводил алгысчыл, в руках которого сверкал березовый жезл «ах сабыт». На ветви почитаемой березы прикреплялись священные флажки белого и синего цветов. Прошлогодние «чалама» не снимались. Во время ритуала кропления использовали молоко белой кобылицы с накрошенным хакасским.сыром «пызла- хом». К растущей березе привязывался конь - «ызых» рыжей масти. В качестве жертвы забивался белый валух. Сначала его обводили три раза вокруг березы, а после забоя жертвенным способом горячее отваренное мясо клали на носилки «салаачы» и с ними опять обходили священное дерево. В своих молитвах алгысчыл просил счастья для черноголово го народа Хонгорая.67 Моление завершалось общей трапезой. Мясо забиваемых животных ели без соли. Бурханистский запрет на потребление соли, возможно, возник из-за того, что она используется на поминках, когда жгут мясную пищу умершему (ибо на том свете, якобы, соли нет).

Обряд почитания березы, который ежегодно проводился на Троицу у шорцев, красочно описан А.В. Анохиным. «В 8 часов утра толпа мужчин (женщины не участвуют) приходит на возвышенное место. Там, около березы священной (эту березу из года в год оберегают) ставят два туяса: один с абыртхы, а другой с аракы. Рядом с ними ставят и другие туяски, которые приносятся на этот же обряд присутствующими. Кроме туясов приносят разноцветные ленточки (чалама),шкуру белки,... - все это привешивают к сучьям березы, предварительно сделавши три кивка головой. Выбранное лицо (по преимуществу старик) стоит против березы, перед туясками и березой лицом на восток, читает «алгыш», призывая духов гор и «Ак Улгеня». При произношении имени того или другого духа читающий ложкой делает «шоок» (т.е. возлияние). Присутствующие кланяются. По окончании чтения чтец, макнув пальцы в «абыртхы», кропит кругом туяска. Потом пьют «абыртхы» чашкой, а за «абыртхы» аракы. После употребления напитка устраивается борьба, а после борьбы перед уходом бросают чашки вверх. Если чашка упадет вверх дном, наступающий год будет тяжелым, а если вниз дном - хорошим».68

Целью жертвоприношения березе - «хазыц тайии» являлась забота о благополучии потомства и здоровье детей, особенно в том случае, когда у них встречались припадочные болезни.69 После «хазыц тайии» служитель бурханизма в качестве платы получал шкуру белого валуха и мясо задней части. Кости и требуха сжигались на месте жертвоприношения.

Березу, выбранную для почитания (тайыг), первоначально мог увидеть во сне глава бурханистской общины - «тбс пазы». Иногда, как это случилось в аале Усть-Таштып, могли почитать березу, которую вырастил «тбс пазы» в своем огороде. За священной березой ухаживали. Запрещалось рубить ее ветви, а инородцам, т.е. русским, запрещалось даже притрагиваться. Не разрешалось есть ягоду, растущую рядом (например, крыжовник, смородину, землянику).70

Один раз в три года хонгорцы собирались на празднество под названием «Хоча хан тайии» - жертвоприношение Ходжа-хану. В мифологии тюрков Саяно-Алтая «Ходжа-хан» был известен как эротическое божество, олицетворяющее символ плодородия, в котором находился дух мужской силы.71 Выбираемая для моления береза - «тирбі хазыц» имела изогнутый сгвол и переплетенные ветви кроны. Вокруг нее незримо присутствует сам «Ходжа-хан». Точно такое же представление мы встречаем у кумандин- цев, которые в молитвах воспевают Ходжа-хана следующим образом: «Карчы кайын кестербес кайыр Солто ханнын хочасыбын» -Я- фаллос Солто-хана, который никогда не срежет завитую (вихоревую) березу. Женщинам запрещалось участвовать на этом обряде. Жертвоприношение «Хоча хан тайии» проводилось с целью получения плодородия и было обращено к верховному творцу Ульгеню. «Народное почитание Ульгеня, - писал И. Штыгашев, ... повторяется через каждые три года и исполняется со строгим исполнением всех обрядов. На это празднество собирается много народа со всех сторон. Жертва состоит из огромного количества браги (более 100 ведер) и лапши, и мяса. Для приношения этой жертвы не всякий кам [имеется в виду алгысчыл - В.Б.] годен: Ульгень чистейший дух, покровитель, следовательно и шаман [алгысчыл - В.Б] должен быть хороших душевных качеств. Поэтому шаман [алгысчыл - В.Б.] при камлании пришивает к верхушке своей шапки кусок заячьей шкуры в знак чистоты»72. Руководитель моления облачался в одежды «Ходжа-хана» - божества, дающего мужскую силу. Он надевал белый халат из холста, на голову водружал коническую берестяную шапку (устух тос порік). лицо закрывалось берестяной маской (тос харах), представлявшей образ Ульгеня. В руки он брал жезл «сабыт», а впереди за бедра привязывал деревянный фаллос, вырезанный из березового дерева и окрашенный охрой (чоза). Фаллос, в виде полового члена жеребца, носил хонгорское название «хоча»73. По всей видимости, термин «хоча» в тюркских языках обозначал мужское начало. Например, в турецком языке слово «коджа» (коса) служит для обращения жены к мужу, который должен выполнять свои супружеские обязанности.74 Интересно отметить, что во время празднества все участники назывались общим именем «хочалар» - букв, фаллосы. В отличие от них сам фаллос величался «пай хоча» - священный фаллос. В молитвах к нему обращались следующим образом: «Ах-Худай чайап пирген пай хоча» - Священный фаллос, сотворенный и данный нам Белым Богом. «Возможно, - считал С.В. Иванов, - что коча-кан получал жизненную силу небесного жеребца от Ульгеня, доставлял ее на землю и через шамана передавал ее людям»75. Фаллос и маска окрашивались охрой (чоза), передававшей цвет крови жертвенного животного, что подчеркивало их животворящую силу.

Сначала вокруг вихоревой березы - «тирбі хазыц» трижды обводили белого ягненка. Затем его забивали жертвенным способом, отваривали необходимые куски в казане и обходили почитаемое дерево с горячим мясным паром. Во время моления алгысчыл «восходит в великолепные дворцы Ульгеня, с царскою обстановкой, и предлагает ему жертву, произнося при этом самые лестные и задушевные слова».76

Кульминацией праздника «Хоча хан тайии» являлось соитие руководителя моления с березой. Алгысчыл обнимал дерево и совершал с ней совокупление при помощи фаллоса «хоча». В этот момент участники моления окропляли березу жертвенной брагой «хоча позазы» - т.е. брагой Ходжа-хана, приготовленной непорочной девой и никем не пробованной. Алгысчыл читал молитвы с просьбой умножения рода человеческого в Хонгорае и на Саяно-Алтае (см. молитву).

Жертвоприношение «Хоча хан тайии» завершалось игрой «хоча ойны». Атрибуты моления Ходжа-хана - берестяная шапка, маска и фаллос складывались на жертвенник «тасхах», находящийся у священной березы. Один из молодцов надевал березовую маску (тос харах), окрашенную охрой и убранную разноцветными лентами, брал в руки фаллос и, изображая жеребца, ловил бегущую от него молодежь. Перед началом этого представления участники, встав в ряд, пели: «табыл-тубыл хамчылыг, ах тай - кок тай аралыг» - т.е. с бичом табыл- тубыл, между белым и сивым жеребцами. Во время игры «хоча ойны» пойманным парням и мальчикам фаллос просовывался между ног. При встрече со стариками или женщинами фаллос засовывали им подмышку. Женщины, в момент возвращения мужчин с праздника, с криками «хоча килир» - идет «ходжа», разбегались по юртам. Входить в помещение с фаллосом запрещалось. После завершения игры фаллос - «хоча», маска, коническая берестяная шапка передавались «тбс пазы» - хозяину будущего моления, который торжественно заносил их к себе домой и хранил до следующего события.77

Фаллический культ «Ходжа-хан», кроме Хонгорая, был зафиксирован исследователями среди телеутов, шорцев и кумандинцев.78 В настоящее время память о нем забыта. Однако до сих пор сохранились слова песни «табыл-тубыл хамчылыг», которая применялась при завершении праздника Ходжа-хану, во время игры «Хоча ойны».

В XIX в. почитание березы на Саяно-Алтае слилось с христианским праздником дня Святой Троицы (по-хакасски «Учулук» или «Тросин»). В это время скотоводы перекочевывали на летники. Срубались также молодые березки, которые стали устанавливаться с двух сторон дверей юрты. Они украшались венками из цветов «жарки» (по-хакасски «худай порчозы» - божьи цветы). На Троицу березки обязательно окроплялись аракой. Такой обряд приобрел название «тросин тайии» - жертвоприношение на Троицу.