Обширная работа Натальи Вокач, вышедшая в свет в 1911 году,' представляет собой критический анализ «Логики» Христофа Зигварта (1830-1905) - одного из наиболее влиятельных мыслителей своего времени.251 252 С 1865 по 1903 Зигварт занимал должность ординарного профессора в Тюбингене, где начал обучение в 1846 году. Критическое отношение к философии Гегеля и Фихте сочеталось в его развитии с влиянием так наз. «новой тюбингенской школы» протестантской теологии гегельянского толка (Ф. X. Баур, Д. Ф. Штраус). Во время обучения он познакомился с Э. Целлером, с которым его связывала в дальнейшем продолжительная дружба. Зигварту принадлежит большое число работ по истории философии и теологии, посвященных Пикко делла Мирандола, Цвингли, Джордано Бруно, Бэкону, Спинозе и др. Значительное влияние на Зигварта оказали идеи Шлейермахера. Главный труд Зигварта - двухтомная «Логика» - создавался в критическое для немецкой философии время: «Исход движения 1848 года совершенно уничтожил значение гегелевского идеализма, и в реакционное время пятидесятых годов рушились также последние остатки философской романтики. Для немецкой философии тем самым настало время глубочайшего упадка. ... Философией дня был материализм. В философских кругах начинало уже пробуждаться понимание того, что немецкая философия нуждается в новом критическом основоположении. Но к этому еще не пришли ...».253 В известном смысле именно переходный характер философской ситуации определил ту двойственность, которой отмечена вся «Логика», ориентирующаяся, с одной стороны, на общезначимость и необходимость логических норм, но опирающаяся при этом на психологию человеческого мышления. Психологизмом «грешат» все представители первой неокантианской волны (О. Либман, Ф. Ланге, К. Фишер). Н. Вокач вполне справедливо указывает на связь учения Зигварта с антропологическим психологизмом Канта,1* от которого тем или иным образом затем освободилось набравшее силу неокантианское движение. Но если Зигварт и был «одним из тех мужей, которые приняли наиболее выдающее участие в критическом обновлении немецкой философии»,’ то его ди- станцированность от теоретико-познавательной проблематики и существенная модификация регулятивных принципов кантовской философии в тотальную телеологическую систему, предполагающую идею Бога, который обеспечивает совпадение целей мышления и воления и служит необходимым гарантом полной достоверности научного познания,* не позволяет, по-видимому, отнести его прямо к какому-либо неокантианскому направлению, хотя здесь, несомненно, имеется определенная близость философии ценностей баденской школы. Помимо психологизма, вторым существенным моментом учения Зигварта является то, что логика является нормативной дисциплиной («техническим учением»),254 255 256 257 258 259 соответствующей практической постановке вопроса «Что я должен делать?»: логика, утверждает Зигварт, «это не физика, а этика мышления».' Таким образом, логика, по Зигварту, является нормативной, психологически фундированной дисциплиной. Оба эти положения были оспорены Гуссерлем в его «Пролегоменах к чистой логике» (1900 г.).’ Любая нормативная дисциплина, по Гуссерлю, необходимо предполагает теоретическую дисциплину. Таким образом, логика как «техническое учение»260 предполагает, в соответствии с гуссерлевской терминологией, «наукоучение» или «чистую логику». Логика как общезначимая дисциплина не может основываться на психологии," ибо это ведет к абсурдным выводам (наиболее сильный аргумент). Н. Вокач в своей работе проводит подробный анализ главных основоположений логической системы Зигварта (понятия нормы, необходимости, разума, истины, логического понятия, закона тождества и закона противоречия, критерия оценки и др.), вскрывая их двойственный характер: «Смешение логического и реального есть конечная основа логических исканий Зигварта, которой принадлежит ... решающее значение в его системе».261 Критика здесь ведется по двум, обозначенным уже Гуссерлем, направлениям: нормативность и психологический фундамент логики Зигварта. В какой мере можно судить об актуальности появления подобной работы в то время? Здесь можно обратить внимание на то, что перевод первого тома «Логических исследований» Гуссерля и перевод «Логики» Зигварта появился в России практически одновременно,262 что свидетельствует об определенном интересе в России к этим двум мыслителям.263 264 Причем перевод «Логики» был сделан по третьему изданию, содержащему возражения Зигварта на критику Гуссерля,19 и работу «Зигварт и проблема логики» можно рассматривать как независимую экспертизу, при проведении которой «Пролегомены к чистой логике» практически не привлекаются. Но данная работа Натальи Вокач наиболее интересна, пожалуй, в ином отношении. В конце концов критическое отношение к психологизму получило довольно широкое распространение среди отечественных мыслителей и анализ логической концепции Зигварта является лишь одним из образцов подобной критики, выделяющийся лишь своей скрупулезностью. В то же время первая рецепция позитивного содержания «Логических исследований» была в значительной мере опосредована неокантианским влиянием, определяющим зачастую поспешные критические выводы в отношении собственно феноменологии. Заключительная часть статьи «Зигварт и проблема логики», публикуемая в настоящем издании, и те попутные замечания, которые в своей работе делает Н. Вокач, позволяют сделать вывод о том, что здесь мы имеем дело с позитивным отношением не только к идее критики психологизма, но и к самому методу феноменологии. Так, развивая свою аргументацию, она пишет: «В основе его признания [признания различия между «методом оценки» и «методом объяснения» - В. Л-.] лежит некоторый феноменологический опыт, располагающий той же степенью непосредственной убедительности, как и тот повседневный опыт, в результате которого мы отличаем черный цвет от белого цвета. Опыт этот состоит в том, что мы непосредственно усматриваем различие между двумя актами мысли...».14 Помимо изложения проекта «чистой логики», выдвинутой Гуссерлем, и некоторых ее существенных особенностей, в этой работе сказывается принятие феноменологии как метода реализации этого проекта и, что особенно существенно, выделение независимой сферы смысла как таковой, вне зависимости от чисто логических задач (ср. пример с выражением «прозрачное небо»). Возможно, что здесь сказалось пребывание Вокач в Геттингене, но можно отметить и то обстоятельство, что феноменология - это, по жалуй, одно из немногих теоретических философских направлений, которому везло в женщинах, причем не только на Западе - X. Конрад-Мартиус, Э. Штайн, Э. Штрёкер, - но и в России - Н. В. Мотрошилова, П. П. Гайденко, М. Рубене и др., в число которых, несомненно, входит и Наталья Вокач.