1. ФАШИЗМ — ИДЕОЛОГИЯ НАСИЛИЯ И АГРЕССИВНОЙ, ЗАХВАТНИЧЕСКОЙ ВОЙНЫ
Расизм, безудержный национализм и шовинизм были в фашистской идеологии «теоретической» базой жестокого культа насилия и войны. Фашистские «теоретики» назойливо твердили: война — высшая цель и смысл жизни нации, необходимое средство очищения народа от всякой скверны. Война — первопричина динамики жизни и одновременно источник всех человеческих ценностей. Она — школа геройства и товарищества, она приобщает индивидуума к народному сообществу. Нация укрепляется числом солдат, которых она имеет, количеством битв, в которых она участвует. Конечно, фашистские славословия войне опять-таки не были оригинальны. Уже в начале века империалистические круги желали войны, готовились к ней и, разумеется, обосновывали и оправдывали ее. Кровавая бойня первой мировой войны ничему не научила империалистов. Для них по-прежнему война была «необходимой предпосылкой прогресса цивилизации». В изданной в 1935 г. книге «Тотальная война» генерал Людендорф, военный преступник, все сделавший для затягивания первой мировой войны, цинично утверждал: «Война и политика служат выживанию народа, война есть высшее выражение народной воли к жизни. Поэтому политика должна служить ведению войны... Подобно тому как мы не можем избежать смерти, мы не в состоянии избежать и войны... Это судьба всякого живого...»256 Апология империалистической войны и утверждение культа солдата были важнейшей составной частью идеологической системы нацизма. Фашистская пропаганда назойливо твердила, что фашистское движение «имеет духовное происхождение в августовских днях 1914 года» (т. е. в тех днях, когда германские милитаристы начали первую мировую войну), когда «весь германский народ в стихийно вспыхнувшем воодушевлении поспешил взяться за оружие». Отмечая двадцатилетие со дня развязывания первой мировой войны, фашисты ставили перед собой следующую задачу: «Всему нашему народу дать теперь картину того великого, что было пережито, что двадцать лет назад поставило наш народ на его настоящий путь и что внешне и внутренне неким образом оп- ределяюще повлияло на каждую отдельную личность». И далее: «Прежде всего мы должны у живущего вместе с нами поколения пробудить и углубить сознание того, что солдатское поведение и солдатские действия должны быть неотъемлемой частью государственного творения»257. Фашизму нужны были не рассуждающие и думающие люди, а выдрессированное, одержимое шовинистической ненавистью солдатское стадо, готовое безоговорочно уничтожить всех, кого фашисты назовут «врагами немецкого народа». Расистские, шовинистические измышления фашистов были призваны «открыть» «глубинные» корни агрессивности и ненависти в самой человеческой натуре, пробудить в человеке его самые низменные инстинкты. Отсюда у фашистских теоретиков и безудержная зоологизация всего понимания личности. Они доказывали, что неверно считать, будто отличие человека от животных состоит в том, что у животных господствует инстинкт, а у человека — интеллект. Инстинкты раскрываются как источники силы и у человеческого существа, влечения же могут быть рассмотрены как врожденные силы инстинктов. Фашисты откровенно объявляли идеалом «нового человека» солдата, жестокого, жаждущего крови солдата. В войне с «врагом» не должно быть никакой жалости, никакой пощады. «Никакой жалости, жестокость... Сильнейший владеет правом. Нужна величайшая жестокость»,— цинично разглагольствовал Гитлер. «Кто может оспаривать мое право уничтожать миллионы людей низшей расы, которые размножаются как насекомые?— продолжал фюрер.— ...Будущая война будет ужасной, кровавой, жестокой. Но война наиболее жестокая, война, которая не будет делать разницы между военными людьми и мирными жителями, будет также войной наиболее приятной. Я хочу войны, и все средства для меня хороши. Война будет вестись по-моему, война — это я»258. По отношению к «врагам» фашисты не признавали никаких моральных принципов, напротив, оправдывали самые бесчестные поступки, более того, возводили их в ранг доблести и образцов для подражания, если они служили интересам расы и нации. Верность фюреру — вот единственный «нравственный» принцип, которым должны были руководствоваться арийцы. В отношениях с представителями других рас и народов такие принципы, как честь, совесть и т. п., исключались259. Гитлер лично провозгласил человеконенавистнический тезис: «Я освобождаю человека от унижающей химеры, которая называется совестью... Я имею то преимущество, что меня не удерживают никакие соображения теоретического или морального порядка... Я провожу политику силы, не беспокоясь о мнимом кодексе чести»260. Свои человеконенавистнические замыслы по отношению к другим народам фашистские заправилы пытались «оправдать» и геополитически. Германии, находящейся в центре Европы, геополитически предопределено расширять свои границы во все стороны, твердили Гитлер, Розенберг, Геббельс и др. Спекулируя на тезисе «народ, нация без жизненного пространства», Гитлер нагло оправдывал и прославлял захватнические войны. «История всех времен.— история Римской империи и Британской империи—доказала, что всякая территориальная экспансия возможна лишь путем преодоления сопротивления и в результате риска. Неизбежны даже неудачи. Ни раньше, ни теперь не существовало территории без владельца. Нападающий всегда сталкивается с владельцем. Поэтому проблемы, стоящие перед Германией, могут быть разрешены лишь силой... Обстоятельства должны быть приспособлены к целям. А это невозможно без вторжения в иностранные государства или посягательства на чужую собственность»261,— разглагольствовал Гитлер. В том же духе «рассуждал» и Геббельс. «Нам необходимо жизненное пространство. А что это означает? Определение мы дадим после войны. Когда эта война закончится, мы станем хозяевами Европы. Тогда мы станем вновь принадлежать к имущим нациям, тогда у нас будет сырье и ресурсы, и тогда нашей собственностью станет крупная колониальная империя... Мы, национал-социалисты, всегда стояли на той точке зрения, что в 1918 г. война не завершилась. Наступил лишь большой перерыв. Заключительный акт разыгрывается сейчас. Эта драма закончится немецкой победой и не станет трагедией»262. Фашистским заправилам вторили и «ученые-геополитики». Опираясь на идеи Р. Челлена, который рассматривал государство как «чувственно-разумное существо», «подобное человеку», гитлеровские геополитики Р. Генниг, К- Гаусгофер, X. Гюнтер и другие твердили, что у государства, точно так же как и у отдельного человека, тенденция роста проявляется в двоякой форме: расширения и деления. Геополитик Р. Генниг, например, доказывал, что «обыкновенное расширение границ государства напоминает телесный рост молодого человека, основание колоний — процесс размножения». Следовательно, народ, государство, стремящееся захватить другие территории, обнаруживает лишь «здоровый инстинкт размножения» и это надо только приветствовать. Тем более это касается германского народа, «народа без территории»; он «задохнется», если не будет добиваться расширения своего «жизненного пространства»263. Другой геополитик—К. Гаусгофер в своей книге «Границы» подчеркивал, что целью его работы служит «воспитание в немецком народе чувства границы, создание атмосферы для геополитического ощущения просторов. Надо создать среди всех слоев народа убеждение в недостаточности жизненного пространства в тех размерах,— утверждал он,— в каких оно сейчас имеется, и в негодности его теперешних границ. Этого можно достигнуть только тем, что под влиянием воспитания весь народ от смутного чувства стесненности из-за недостаточности пространства для дыхания, из-за недостатка воздуха, из-за давящей тесноты перейдет к сознательному стремлению изменить свои границы»264, Апеллируя к геополитическим лозунгам, Гитлер, Геббельс, другие фашистские заправилы истошно призывали к войне за создание «Великой Германии». Великая Германия, по замыслам гитлеровцев, должна была включать в себя Голландию Бельгию, Северную Францию, Эльзас и Лотарингию, Люксембург, Швейцарию, Австрию, Чехословакию, Прибалтийские страны, часть Югославии и т. д. Первый шаг на этом пути — уничтожение Франции, «этого заклятого и смертельного врага Германии». Затем — разгром Англии, которую следовало «наказать», лишив ее наиболее прибыльных колоний и сделав полувассальным государством. Причем в любом случае «сведение счетов» на Западе — только прелюдия. Его можно рассматривать исключительно как прикрытие тыла с целью расширения территории. Главное направление экспансии теперь — Восток, разглагольствовал Гитлер, Германия теперь должна искать приобретения новых территорий в Восточной Европе, и прежде всего за счет России. Примечательно, что захватнические аппетиты Гитлера, нацистов выходили далеко за пределы Европейского континента. И в конечном счете было совершенно ясно, что речь шла отнюдь не о «жизненном пространстве», а о «мировой нацистской империи», о мировом господстве фашистской Германии. Геополитический тезис о «жизненном пространстве» широко использовали и итальянские фашисты. Их идеологические подруч ные «доказывали», что стремление к- империи, к национальному распространению является будто бы жизненным проявлением; обратное, т. е. «сидение дома»,— это признак упадка. Народы, возвышающиеся и возрождающиеся, всегда-де являются империалистами. Жонглируя лозунгами: «Народ без территории», «Народ без жизненного пространства»,— Муссолини обосновывал и прославлял захватнические колониальные войны. «Если нам не хватает пространства, мы должны получить его», — заявлял Муссолини. И угрожающе продолжал: «Если требования Италии не будут осуществлены путем переговоров, то они будут осуществлены при помощи оружия. Италия требует от Франции не больше, но и не меньше того, что должно принадлежать ей в силу исторического права: Тунис, Суэц и Джибути. Кроме того, следует урегулировать вопрос о Корсике. Итальянский народ убежден в том, что этот остров принадлежит ему»1. Осуществляя свою империалистическую политику, фашистская Италия вела истребительную войну против Эфиопии, вместе с гитлеровской Германией участвовала в интервенции против республиканской Испании. Даже еще в 1942 г. после сокрушительных поражений на советско-германском фронте, итальянский фашизм имел наглость требовать почти одну треть Африки (Судан, Тунис, Алжир и другие африканские области с границей от Индийского океана до Атлантического), большую часть Балканского полуострова и часть французской территории (Ниццу, Корсику, Савойю), не отказываясь в то же время от старых притязаний итальянского империализма на страны Ближнего Востока, в том числе и на часть территории Турецкой республики. Таким образом, ясно, что все «рассуждения» фашистских заправил Италии о «народе без жизненного пространства» служили одному — обоснованию программы агрессивных войн. Лидеры «малых» фашистских стран также твердили о «нехватке» жизненного пространства и доказывали, что искать его нужно прежде всего «на Востоке». В 1942 г. вице-премьер фашистского правительства М. Антонеску в своем докладе «Румыния в завтрашней Европе», призывая помочь Гитлеру и Муссолини в их «великой миссии по уничтожению большевизма», вместе с тем раскрыл аппетиты, прямо скажем чрезмерные, румынского империализма. Он уверял, что Румынию после достижения «конечной победы» ожидает в «новой Европе» блестящее будущее, что она станет «воротами против восточных славян, воротами, через которые богатства немецкой Центральной Европы будут связаны с румынским Черным морем». «Через Северные Карпаты,— разглагольствовал он,—? мы проложим мост к великой немецкой массе. Через Львов мы свяжемся с Балтийским морем, через нас будут стекаться богатства Европейского Севера на юг и восток Европы; благодаря Дунаю мы принадлежим к Центральной Европе, мы — кроны Балкан, а через Черное море мы протягиваем нашей сестре Италии руку вечной латинской веры»265. История, социальная практика многих стран и многих поколений показала полнейшую несостоятельность всякого рода «теорий» о якобы нехватке «жизненного пространства» для тех или иных народов, для тех или иных стран, из-за которой-де и проистекают все бедствия и страдания данного народа или страны. Основоположники научного коммунизма К. Маркс и Ф. Энгельс в свое время решительно отвергли попытки рассматривать природную среду как фактор, определяющий историю страны. «От «природы» Германии, какой она была в эпоху переселения в нее германцев,— писал, например, Ф. Энгельс,— осталось чертовски мало. Поверхность земли, климат, растительность, животный мир, даже сами люди бесконечно изменились, и все это благодаря человеческой деятельности, между тем как изменения, происшедшие за это время в природе Германии без человеческого содействия, ничтожно малы»266* Он подчеркивал, что одни и те же природные условия в зависимости от состояния общественного производства по-разному влияют на жизнь общества. Рассматривая, в частности, историю Двстро-Венгрии, Ф. Энгельс отмечал, что буржуазная цивилизация распространялась в Центральной Европе вдоль морских берегов и по течению больших рек, «земли же, лежащие далеко от моря, и особенно неплодородные и труднопроходимые горные местности, оставались убежищем варварства и феодализма». Однако такая географическая изоляция рухнула вместе с созданием железных дорог. «Гранитные стены, за которыми каждая провинция сохраняла свои национальные особенности и вела замкнутую местную жизнь, перестают служить преградой... Альпы и Богемский лес как бы перестают существовать; новая артерия простирается от Триеста до Гамбурга, Остенде и Гавра, далеко за пределы империи, пересекая горные хребты и проникая до отдаленных берегов Северного моря и Атлантического океана. Участие в общих делах всего государства, в событиях внешнего мира становится необходимостью. Провинциальное варварство исчезает»267. Дело в конечном счете не в несовершенстве политической карты мира, не в несоответствии исторических границ «естественным» интересам государства. Дело в способе производства материальных благ, в характере производственных отношений. Фашистские геополитические теории служили одной-единствен- ной цели — оправдать откровенно шовинистические, захватнические войны фашизма. В конце концов эти агрессивные и человеконенавистнические теории фашизма абсолютно противоречили коренным интересам любого народа, в том числе и немецкого. Однако, к сожалению, они отравили сознание значительной части немецкого народа. В. Ульбрихт совершенно справедливо отмечал в этой связи: «Немецкой буржуазии, в течение многих десятилетий оболванивавшей немецкий народ, удалось убедить немало немцев в том, что распространение господства немецкого народа на другие народы является ключом национальной мощи и свободы, чта немецкая нация тем сильнее и свободнее, чем больше она умеет распространить свое господство на другие народы, подавлять свободу и право на самоопределение других народов, вовлекать их в захватнические войны и грабить их». Разоблачая геополитические изыскания последышей фашистов, В. Ульбрихт отмечал далее: «Некоторые немцы утверждают, будто наш народ не может жить в пределах нынешних, сузившихся границ. Это старый аргумент, с помощью которого Гитлер готовил войну. Пагубность мнения, будто жизненный уровень народа зависит от количества квадратных километров территории, обнаружилась и была доказана как раз во время этой войны. В ходе захватнической войны Гитлера к территории Германии, составлявшей почти 500 тыс. кв. км., была присоединена территория в 4,5 млн. кв. км. Но именно поэтому страна и пришла к катастрофе. Не число квадратных километров определяет жизненный уровень народа. Что это действительно так, видно на примере таких стран, как Швейцария, Швеция и др, Этим странам не хватает многих продуктов, но они могут иметь их в любое время на основе мирных торговых связей с другими народами. И напротив, народ старой России с обширной территорией терпел до 1917 г. жестокую нужду, ,хотя имелось достаточное пространство. Лишь после установления Советской власти в России, когда был создан действительно демократический строй и народ стал хозяином страны, удалось преодолеть нужду и нищету. Поэтому жизненный уровень народа определяется не количеством квадратных километров, а внутренним строем и отношениями с другими народами. Вывод из этого таков: жизненный уровень нашего народа зависит от того, удастся ли ему не допустить нового использования его сил и достояния для империалистических завоеваний, удастся ли создать внутри страны такой демократический порядок, который сделал бы возможными мирные отношения с другими народами»1. Обманывая немецкий народ, лживо утверждая, что все бедствия немецких трудящихся объясняются исключительной плотностью населения Германии, несоответствием между количеством населения и размерами территории и что вследствие этого единственный путь к подъему жизненного уровня немецкого народа лежит в расширении его «жизненного пространства», гитлеровцы планировали агрессивные захватнические войны. Они ставили своей задачей не просто военный разгром своих реальных и мнимых противников, одновременно они планировали ограбление порабо щенных стран и народов, ограбление в таких масштабах, каких история еще никогда не знала 268. Бесчеловечность фашистских агрессивных планов заключалась в том, что фашисты помышляли не только о захвате «пространства», территорий, продовольствия и сырья, фашисты ставили цель поработить и даже уничтожить другие народы269. Вот как «рассуждал» о немецкой политике по отношению к Советскому Союзу А. Розенберг:, «Или полное уничтожение русского народа, или онемечивание той его части, которая имеет явные признаки нордической расы... Речь идет не только о разгроме государства с центром в Москве. Достижение этой исторической цели никогда не означало бы полного решения проблемы. Дело закл-ючается скорее всего в том, чтобы разгромить русских как народ»270. Конкретизируя решение «русской проблемы», Розенберг под •черкивал: «Создание военной державы западнее Урала никогда не должно снова стать на повестку дня, хотя бы нам для этого пришлось воевать сто лет. Все последователи фюрера должны знать: империя лишь тогда будет в безопасности, если западнее Урала не будет существовать чужого войска... Только немец вправе носить оружие, а не славянин, не чех, не казак и не украинец... Гигантское пространство, естественно, должно быть как можно скорее замирено. Лучше всего этого можно достигнуть путем расстрела каждого, кто бросит хотя бы косой взгляд» 271. Подобные преступные заявления были характерны для всех сподвижников Гитлера. В частности, Гиммлер на одном из совещаний группенфюреров СС (Познань, октябрь 1943) цинично заявлял: «У эсэсовцев должен быть один абсолютный принцип: мы обязаны быть искренними, порядочными, верными и относиться по-товарищески только к тем, кто принадлежит к нашей собственной крови, и ни к кому более. Как дела у русских, что с чехами — мне совершенно безразлично. То, что у народов связано с качественной кровью нашего типа, мы заберем себе, а если понадобится, то отнимем детей и воспитаем их по-своему. Живут ли другие народы зажиточно или подыхают с голоду — интересует меня лишь настолько, насколько мы нуждаемся в них как в рабах... Будут ли держаться на ногах от усталости 10 000 русских баб на строительстве противотанкового рва — интересует меня лишь настолько, насколько готов противотанковый ров для Германии...»272. Германизировать славянское население, лишить его государственности, подавить его культуру, физически уничтожить поляков, русских, чехов, югославов и т. д.— такова была «программа» фашистских извергов. Одним из важных средств подавления славян нацисты считали разгром их культуры, уничтожение интеллигенции славянских народов. Славянские территории должны быть только сырьевой и энергетической базой. Славяне должны быть обречены на тяжелый, неквалифицированный труд. Их жизненный уровень должен быть низким, и повышать его никогда не следует. Ни в коем случае нельзя допускать, чтобы этим народам давалась возможность культурного развития, создания собственной интеллигенции, собственных очагов национальной жизни. Иначе, предупреждал, в частности, Гитлер, позднее из этого может возникнуть оппозиция, от которой потом долго не избавиться 273. Уничтожение интеллигенции славянских стран — таков «жизненный закон», подчеркивал и Гиммлер. И разъяснял, что для решения этой «проблемы» принципиальным вопросом является «вопрос о школах и тем самым вопрос об отборе и просеивании молодежи. Для ненемецкого населения на Востоке не должно быть образования выше, чем четырехклассная народная школа. Цель этой народной школы должна состоять лишь в следующем: умение считать, самое большое до 500, и правильно написать фамилию. Убеждение, что послушание немцам, откровенность, прилежание и порядочность являются божьей заповедью. Умение читать я считаю излишним. Других школ на Востоке быть не должно...»274. Жестоким средством уничтожения населения захваченных стран был массовый угон граждан этих стран на принудительный труд в Германию. Из оккупированных стран фашисты насильственно вывозили сотни тысяч людей. В Германии или на захваченных фашистами территориях эти люди жили в невыносимых условиях концентрационных лагерей. Они страдали от голода, холода, от болезней, напряженных темпов работы и садизма эсэсовских охранников и «капо». Потрясающим свидетельством бесчеловечного обращения фашистов с узниками концлагерей являются рассказы самих заключенных. Так, заключенные из Освенцима, работавшие на гигантских заводах по производству синтетического горючего и каучука концерна «ИГ Фарбениндустри», рассказывали: «Мы работали на огромном заводе по производству «буны», куда нас сгоняли каждый день около 3 часов утра. На обед нам давали похлебку из картофеля или брюквы, а вечером — немного хлеба. Обращались с нами ужасно. Поскольку наше место работы находилось за пределами большой цепи караульных постов, оно было разделено на маленькие участки в 10X10 метров, каждый из которых охранял эсэсовец. Любого, сделавшего хоть шаг за пределы этих квадратов в рабочее время, без всякого предупреждения убивали выстрелом на месте за «попытку к бегству». Часто случалось, что эсэсовец исключительно по злобе приказывал заключенному принести ка кой-либо предмет, находившийся вне его квадрата. Если он выполнял этот приказ, эсэсовец убивал его за то, что тот отошел от отведенного ему- места. Работа была очень тяжелой, без перерывов для отдыха. На работу и с работы надо было бежать быстро, как бегут солдаты; любого, кто выбивался из строя, убивали выстрелом на месте... Лишь очень немногие могли вынести такое напряжение, и, хотя побег был невозможен, попытки бежать бывали ежедневно. В результате каждую неделю вешали по нескольку человек»275. В обращении с иностранными рабочими фашисты руководствовались инструкцией Заукеля, в которой говорилось, что «все рабочие должны получать такую пищу и такое жилище и подвергаться такому обращению, которые давали бы возможность эксплуатировать их в самой высокой степени при самых минимальных затратах»276. Исходя из этой инструкции, верхушка СС и руководство «ИГ Фарбениндустри», договорились о том, что «ИГ» будет платить СС по 3 марки в день за каждого неквалифицированного рабочего — заключенного концлагеря и по 4 марки — за квалифицированного. В дальнейшем эсэсовцы согласились поставлять «ИГ» даже и детей за 1,5 рейхсмарки277. Через филиал «ИГ Фарбениндустри» в Освенциме прошло 300 тыс. рабочих из концлагерей, из которых свыше 25 тыс. были замучены на работе до смерти. Деятельность «ИГ Фарбениндустри» лучше всего характеризует кощунственная реплика одного из руководителей этого концерна; «Заключенные — это только инструменты, которые используются в работе; когда они изнашиваются, их выбрасывают, заменяя другими»278. После сокрушительного разгрома фашизма руководители «ИГ» были арестованы. Однако американский суд вынес им смехотворно мягкие приговоры: от 1,5 до 8 лет тюремного заключения. Главный обвинитель Дж. Дюбуа назвал их «достаточно мягкими, чтобы угодить вору, таскающему кур»279. Примечательно, что правоприемницы «ИГ» — западногерманские фирмы «Байер», «Хёхст» и «Басф» уже в 1956 г. процветали. В 1977 г. они уже входили в число тридцати крупнейших промышленных компаний мира. Ныне каждая из них стала более крупной, чем был «ИГ» в период своего расцвета. Причем председателем контрольного совета «Байер» уже в 50-е годы был Фриц Тер Меер — военный преступник, признанный виновным и в разграблении, и в использовании рабского труда. Другой военный преступник — Фридрих Йене, также осужденный Нюрнбергским трибуналом, стал в эти же годы председателем контрольного совета фирмы «Хёхст». Разумеется, «ИГ» не был «одиночкой»: жестоко эксплуатировали рабский труд иностранных рабочих и заключенных из концла герей и другие концерны и фирмы фашистской Германии. Как отмечает У. Манчестер, убийство, грабеж, порабощение и жестокое обращение с тысячами людей — все это широко практиковалось и в крупповском «государстве в государстве», особенно в последние годы приближавшегося к краху нацизма 280. Жестоко и особенно изощренно человеконенавистническая фашистская программа «обезлюживания» осуществлялась непосредственно в концентрационных лагерях. Газовые камеры, душегубки, печи для кремации — наиболее распространенные способы, применяемые для умерщвления людей в концентрационных лагерях. Нормальное человеческое воображение поражает холодный расчет нацистских убийц. Все должно быть использовано, все шло в дело. Человеческие волосы использовались для изготовления тюфяков и теплых носков; пепел сожженных в крематориях тел использовался как удобрение; высушенные человеческие головы, словно экзотические статуэтки, украшали квартиры эсэсовских палачей. Проводились опыты по получению мыла из человеческих тел и дублению с промышленными целями человеческой кожи и т. д. и т. п. «Голод и голодная смерть, садизм, плохая одежда, отсутствие медицинского обслуживания, болезни, избиение, виселицы, замораживание, вынужденные самоубийства, расстрелы и т. п. ... Заключенных убивали без разбора ...впрыскивание яда, расстрелы в затылок были ежедневными событиями; свирепствовавшие эпидемии брюшного и сыпного тифа, которым предоставляли неистовствовать, служили средством уничтожения заключенных; человеческая жизнь... ничего не значила. Убийство стало обычным делом, настолько обычным, что несчастные жертвы просто приветствовали смерть, когда она наступала быстро»281 — так Международный военный трибунал в Нюрнберге охарактеризовал обстановку, царящую в нацистских концентрационных лагерях. За страшные годы фашистского террора свыше 26 млн. человек были брошены в концентрационные лагеря, из них 11 млн. были злодейски умерщвлены. Только в таком страшном лагере смерти, как Освенцим, было истреблено около 4 млн. человек, около 1,5 млн. заключенных погибло также в лагере смерти в Майданеке. Лишь быстрое наступление советских армий помешало эсэсовским убийцам завершить свою кровавую оргию. Жестокость, террор, расстрелы, организованные массовые убийства также были «основой» оккупационной политики нацистов на захваченных территориях. Мирное население систематически и жестоко истреблялось. Например, в Ленинградской области было убито и замучено свыше 172 тыс. мирных граждан, в Сталинградской области — свыше 40 тыс., в Крыму мирные граждане были погружены на баржи, вывезены в море и потоплены. Таким путем было уничтожено свыше 144 тыс. человек. В Бабьем Яру, близ Киева, фашисты расстреляли свыше 100 тыс. мужчин, женщин, детей и стариков. В Киеве они убили около 200 тыс., в Ровно и Ро- венской области убили и замучили свыше 100 тыс. мирных граждан, в Одесской области было убито не менее 200 тыс., в Харькове около 195 тыс. человек было замучено, расстреляно и удушено в душегубках. В Львовской области и в городе Львове немецкие фашисты истребили около 700 тыс. советских граждан. Проводя свою варварскую политику «обезлюживания», фашисты методически и хладнокровно уничтожали промышленные и сельскохозяйственные объекты, учебные заведения, медицинские учреждения, города, поселки, деревни. В частности, на территории СССР они разрушили около 32 тыс. промышленных предприятий, 65 тыс. километров железнодорожной колеи, 4100 железнодорожных станций, 36 тыс. почтово-телеграфных учреждений, телефонных станций и других предприятий связи. Фашисты уничтожили в СССР 40 тыс. больниц, 84 тыс, школ, техникумов и вузов, 45 тыс. общественных библиотек. Они разграбили и уничтожили 98 тыс. колхозов, 1876 совхозов и 2890 машинно-тракторных станций. Фашисты уничтожили в СССР 1710 городов, более чем 70 тыс деревень и поселков, более чем 6 млн. зданий, оставили без крова около 25 млн. человек. Фашистские варвары разрушали и уничтожали города и поселки и в других странах Европы. Они разрушили и уничтожили Гернику, Орадур, Лидице, Ковентри, Варшаву и многие другие прекрасные и древние города Европы. Они убили миллионы, десятки миллионов лучших людей Европы. Фашисты запятнали себя кровавыми преступлениями не только против мирного населения; они опозорили себя военными преступлениями. Еще до нападения на Советский Союз Гитлер на совещании с командующими вермахта заявил, что борьба между Россией и Германией — это не просто военный конфликт между двумя государствами, это гигантская борьба между народами и расами, в ходе которой побеждает одно мировоззрение и безжалостно уничтожается другое282. В начале войны сущность этого заявления цинично раскрыл Кейтель. Получив доклад, содержавший указания на факты жестокого, варварского обращения с захватываемыми в плен красноармейцами и ссылки на существующие нормы международного права, Кейтель написал на нем: «Эти положения соответствуют представлениям солдата о рыцарском способе ведения войны. Здесь речь идет об уничтожении целого мировоззрения, поэтому я одобряю эти мероприятия и покрываю их»283. Начальник управления по делам военнопленных генерал Рейнеке высказывался столь же откровенно и ясно: «Красноармеец должен рассматриваться как идеологический враг, т. е. как смертельный враг национал-социа- лизма, и поэтому должен подвергаться соответствующему обращению» 1. И после всего этого представители Верховного военного командования фашистской Германии еще смели утверждать на заседаниях Нюрнбергского трибунала, что все это —«преступления эсэсовцев» и что они «ничего» якобы «не знали» об этих зверствах! Военное командование вермахта несет прямую ответственность за кровавые преступления против красноармейцев, военнослужащих других стран антигитлеровской коалиции, за жестокую расправу над мирным населением. В конечном счете дело не в том, кто больше или меньше ответствен за преступления фашизма. Дело в том, что весь период фашистского господства был заранее продуманной, организованной, невероятной по своей жестокости и цинизму системой преступления. Существовала единая цель, единая злая воля, которая объединяла всех фашистских убийц и палачей: нацистскую партию и фашистское правительство, вермахт и эсэсовцев, а также тех архитекторов и строителей, химиков и врачей, которые участвовали в проектировке, строительстве и эксплуатации «лагерей смерти», производили бесчеловечные опыты над беззащитными людьми, расстреливали, убивали их газом «циклон Б» и т. п. Фашистские преступления против человечества и человечности — все это были не какие-то пусть страшные, но отдельные самовольные акты; нет, это было общее узаконенное явление. Это была политика фашизма, вытекающая из фашистской идеологии.