Если понятие перформанс начиная с 1970-х годов получило при- знание прежде всего для обозначения новаторской художественной деятельности, то понятие перформатив восходит к философии языка Остина. Здесь оно указывает на то, что мы часто с помощью языковых высказываний совершаем действия. В этих случаях язык не репрезен тативен, а перформативен. В качестве перформативных (в отличие от констативных) Остин обозначает высказывания, которые ничего не описывают и не могут оцениваться как истинные или ложные, а могут только удаваться или не удаваться («Сим нарекаю этот корабль именем Посейдон»), После того как уже сам Остин обнаружил недостаточность своего различения, в дальнейшем развитии теории речевого акта Сер- лем предпринял разграничение между различными речевыми действиями. В рамках этой теории для нас важны следующие пять типов иллокутивных актов. Всякое речевое высказывание — это перформанс, но лишь некоторые высказывания перформативны. Следуя предложению Боле и Кениг, перформативные высказывания можно охарактеризовать как: 1) самореферентные; 2) декларативные; 3) в общем связанные с общественными институциями; 4) предварительно заготовленные, неизменяемые [Bohle, Konig 2001: 19 ?; Kraemer, Stahlhut 2001]. Если это различение отнести к художественным или социальным представлениям, то находятся соответствия. Социальные представления в значительной мере самореферентны. Для возникновения, развития и дифференцирования культуры, социума и сообщества их декларативный характер играет важную роль. Затем, перформативные высказывания тесно связаны с конституирующими действительность общественными институциями, ритуалами и стереотипами. И наконец, они часто используют рке заготовленные языковые формы, которые обеспечивают их узнаваемость и одновременно наделяют их магической силой. Как показывает пример именования корабля, перформативные речевые высказывания вплетены в социальные представления,, которые скорее конвенциональны и происходят в инсценированном контексте; в этом контексте есть актеры и зрители, и актеры при помощи декларативных высказываний добиваются воздействия на зрителей. Условием удачного исхода высказывания является вера в его действенность, разделяемая и актерами, и зрителями. Эта вера внушается институциональной вплетенностью и вследствие этого повторяемостью высказываний. Институциональное повторение перформативных высказываний способствует их воздействию. В таких высказываниях речь идет о речесоциальной практике, в которой воздействие высказываний определяется институциональным и социальным статусом актеров. Поскольку перформативные высказывания осуществляются в контексте телесного представления, то они производятся в том числе и телом Для телесного способа представления перформативного выказывания важную роль играют голос, мимика и жесты актеров. С их помощью происходит обрамление высказывания и самоинтерпретация актеров. Происходящее на телесной стороне события обрамление принимает институ циональный характер, который и придает ему специфическую форму, непосредственно связанную с телесностью актеров. То же самое верно для телесной самоинтерпретации актеров, которая сопровождает речевое высказывание и, таге же как в случае голоса, конституирована даже физически [Gohlich 2001]. Перформативные высказывания самореферентны. Они часто конституируются через разрушение актуального контекста. Как показывает пример именования корабля, они итеративны. Далее в других местах и в другое время они выражаются по той лее программе, с той лее интенцией, тем лее декларативным способом, в той лее заготовленной формуле, в том лее институциональном контексте. При итерации речь идет не только о повторении речевого высказывания, но и о повторении перформанса. При этом, строго говоря, имеет место не повторение того же самого, а исключительно итерации подобного. В одном случае происходит освящение большого пассажирского корабля на международной верфи в присутствии премьер-министра, в другом случае — наречение лодки в школьном гребном клубе на маленьком озере. В обоих случаях один и тот лее повод, однако организация празднования отличается. Для перформативного характера речевого высказывания и для его социального представления верно следующее: нет никакого оригинала высказывания или действия, они есть всегда только в повторении. Деррида даже заходит столь далеко, что утверждает, что все, что молеет быть сказано, говорится всегда только в форме повторения или цитаты. Однако перформативность как повторение того лее самого подчеркивает «повторение, genitivus objectivus, а не то лее самое, genitivus subjectivus. Она указывает поверх себя — в прошлое, а также и в будущее, но и одновременно обратно на себя — в настоящее» [Zirfas 2001:83]. Конституирующий перформативное высказывание характер повторения обеспечивает многообразие возмоленых проявлений. Он производит разницу в смысле отсрочки, задерлеки и дополнительности, которая отменяет претензию на идентичность. Деятельность как телесное представление Перформативное высказывание — это социальное действие. Как таковое оно вплетено в инсценировки и представления тела Благодаря этой вплетенности становится очевидно, что язык не только описывает мир, но и активно вмешивается непосредственно в социальную практику и принимает участие в ее формировании. Особенно наглядно это проявляется в становлении половой идентичности, которую Юдит Батлер понимает как результат «ритуальною общественного инсценирования» и как перформативный процесс. Если пол понимать как инсценирование и представление тела, то отношение внутреннего и внешнего в связи с телом выглядит иначе. Половая идентичность порабощает субъектов не потому, что является символическим порядком изнутри тела, а потому, что она оккупирует поверхность тела. Эта перспектива перформативности тела ведет к отказу от разницы между sex'ом и gender’oM, которую так долго подчеркивали в женских исследованиях. Теперь рке придают значение не «полу тела (sex) , а перформансу пола (gender performance), а конструкции тела получают только тогда значение, когда они, как конкретные перформансы, повторяются в актах и ситуациях на плоскости тела» [Tervooren 2001:160]. Важную роль при установлении половой идентичности играют, согласно Батлер, ок- ликание и повторение. В окликании новорожденного как девочки или мальчика происходит идентификация пола, которая на протяжении жизни ребенка бесчисленно многократно повторяется. Перформативная сила речевого акта и его повторение слркат образованию половой идентичности, которая принимается субъектом в многочисленных действиях и усиливается. Процесс принятия половой идентичности происходит в воображаемом. Как воображаемый процесс он не может быть завершен, а должен постоянно повторяться. В нем наслаиваются друг на друга желание, идентификация и повторение; дело доходит до многократного идентифицирования и до воплощения норм, содержащихся в этом процессе. Бурдье также многократно пояснял, что перформативный характер языка скрещивается с перформативным характером социальных инсценирований и представлений. Формирующая сообщество власть речи находит свое основание в вере социальных актеров, «в силу которой они признают легитимность авторизированного языка и компетентность говорящего. Тем самым перформативная сила слов находится не в логике, внутренне присущей речи, а во власти говорящего» [Audehm 2001: 102]. Бурдье наглядно демонстрирует перформативную магию речи на примере ритуала назначения на должность. Этот ритуал создает границу между тем, кто занимает общественную функцию, назначается на должность, и теми, кто ее не имеет. С помощью этого ритуала делегируется авторитет; поэтому в перформативных высказываниях находит признание в первую очередь не речевая, а социальная компетентность актеров. Говорение и действие происходят в пространстве, отмеченном социальным конфликтом, в котором идет борьба за власть и влияние. Человеческие тела также втянуты в это столкновение между экономи ческим, социальным, культурным и символическим капиталом, с одной стороны, и различными формами общественной работы, с другой стороны. С помощью социальной деятельности, исполняемой телом в ритуале, учреждается социальная иерархия и вписывается в тела участвующих в них людей. В этих процессах, имеющих место в иерархи- зированных социальных пространствах, образуются соответствующие формы тбиту са, В них человеческие тела, с одной стороны, становятся продуктами общественных отношений власти, а с другой стороны, они их поддерживают и конструируют. Через образование «тонких различий» вкуса и стиля жизни формы габитуса инкорпорируются, а практическое знание, содержащееся в них, надолго инсталлируется. С помощью перформативной магии языка ритуалы и подразумеваемые ими иерархии и отношения власти получают видимость «естественности». Тем самым прикрывается их социальный, принципиально изменяемый характер.