<<
>>

Традиции

Собираясь по торжественным случаям, связанным с национальными праздниками, шотландцы строго соблюдают традиции. Мужчины надевают юбки-кильгы с особым клетчатым узором, свидетельствующим о принадлежности к определенному клану, а все церемонии сопровождаются заунывным звучанием волынок.
С помощью этих символов они демонстрируют свою приверженность старинным ритуалам — ритуалам, уходящим корнями в глубокую древность.

На самом деле все обстоит далеко не так. Как и большинство других шотландских символов, перечисленные мной «знаки отличия» имеют относительно недавнее происхождение. Короткую юбку-килыу, судя по всему, в начале XVIII в. изобрел Томас Роулинсон, промышленник-англи- тлпин из Ланкашира. Он решил сделать традиционную одежду шотландских горцев — хайлендеров более удобной I

Iя фабричного труда.

Кильта стала продуктом промышленной революции. При э'юм задача здесь была не в том, чтобы сохранить освященные веками традиции, а как раз наоборот — вытащить горцев из вересковых пустошей и заманить их на фабрики. В момент своего появления кильта вовсе не являлась национальной одеждой шотландцев. Жители равнин-лоулендеры, составлявшие подавляющее боль-

111 и псгво населения Шотландии, считали традиционную одежду горцев варварской: большинство из них относились К Пей с некоторым презрением. Аналогичным образом, многие из употребляемых ныне клановых узоров были разработаны в викторианскую эпоху предприимчивыми портными, точно угадавшими тенденции рыночного спроса.

Большинство из 'того, что мы считаем традиционным, уходящим во МГЛУ веков, па самом деле существуют в луч- *

+ * + ше.м случае лет двести, а то и гораздо меньше. Пример с шотландской кильтой я взял из знаменитой книги историков Эрика Хобсбаума и Теренса Рейнджера под названием «Изобретение традиций». Они приводят примеры

выдуманных традиций, относящиеся к множеству разных

стран, включая колониальную Индию.

В 1860-х гг.

британцы предприняли ряд археологических экспедиций для выявления величайших исторических памятников Индии и сохранения индийского «наследия». Считая, что местное искусство и ремесло находятся и упадке, они занялись сбором артефактов для

храпения в музеях. До 1860 г.. к примеру, солдаты-индусы, как и британцы, носили европейскую форму. Но с 'точки зрения британцев, индусы должны были выглядеть как индусы. Поэтому для них разработали новую парадную форму с 'тюрбанами, кушаками и «подлинно индийскими» мундирами. Некоторые из этих выдуманных или по- лувыдумапных традиций бытуют в Индии и по сей день,

хотя часть из них, конечно, не прижилась.

Традиции и обычаи определяли жизнь большинства людей на протяжении большей части истории. Тем более удивительно, как мало интереса проявляют к ним ученые и мыслители. Идут бесконечные дискуссии о процессах модернизации и о том, что означает понятие «современный», но о 'традициях речь заходит очень редко. Когда я собирал материалы для этой главы, мне попадались де-

сятки научных трудов па английском языке, в названии которых упоминалось слово «современность» — некоторые из них написал я сам. Но мне удалось обнаружить лишь пару книг, специально посвященных традициям.

Дурную репутацию понятие «традиция» приобрело в XVIII п., в эпоху европейского Просвещения. Один из крупнейших се мыслителей, барон Поль Гольбах, выразился следующим образом:

«Пусть учителя больше не заставляют людей обращать ьзгляд к небесам, пора мм наконец опустить его па землю.

! I оз вол им человеческой мысли. уставшей от непостижимой

' J

теологии, смехотворных небылиц, перазгадываемых загадок, ребяческих церемоний, обратиться к изучению природы, к доступным пониманию предметам, осмысленным истинам и полезному знанию. Стоит избавить людей от ИУ-

стых химер, и разумные суждения вскоре сами соооп воз ппкнуг в умах, казалось бы, обреченных вечно ошибаться».

Ясно, что Гольбах и не собирался всерьез заняться вопросом о 'традициях и их роли 15 обществе.

Традиции о.ссь — лишь 'теневая сторона современности, выдуманная конструкция, которую можно легко устранить. Если мы хотим по-пастоящему понять, что такое 'традиции, то нс должны рассматривать их как простое заблуждение. Слово «традиция» имеет давнее лингвистическое происхождение. Его корни лежат в латинском понятии и~ас1еге, что означало «передавать», отдать что-то другому на хранение. Первоначально слово 1тс1еге употреблялось в римском праве применительно к законодательству о наследстве. Собственность, переходившая от одного поколения к другому, как бы «сдавалась па хранение» — наследник обязан был ее беречь и лелеять.

Может показаться, что понятие «традиция», в отличие от кильт и волынок, существует уже много столетий. Но внешность вновь оказывается обманчивой. Слово «традиция» в его сегодняшнем понимании возникло в Европе в последние двести лет. Подобно концепции риска, па которой я останавливался в предыдущей главе, в Средние века общего понятия традиции просто пе существовало. Оно было просто ненужным именно потому, что традиции и обычаи окружали людей повсюду.

Таким образом, сама идея традиции — порождение Нового времени. Это не означает, что его нельзя употреблять применительно к более ранним периодам или к цивилизациям, пе относящимся к Западному миру, по к анализу этого понятия, несомненно, надо подходи ть с осторожностью. Отождествляя традиции с догмами и невежеством, философы-просветители стремились оправдать свою собственную озабоченность новизной.

ш

11о если мы избавимся от предубежда 111й эпохи Просвещения, 'то как нам следует понимать слово «'традиция»? 11а- чать стоит с возвращения к вопросу об изобре тении 'традиций. Выдуманныстрадиции и обычаи, по мнению Хобсбау- ма и Рейнджера, не являются подлинными. Они созданы искусственно, а не возникли спонтанно, их использовали как инструмент власти, и они не существовали с пезапамят- пых времен. Любая заложенная в них преемственность по

ОТІ юшеї ІНІО к даві іему прошлому ЯВЛЯЄМ СЯ ЛОЖІ ІОЙ.

>1 бы хотел переосмыслить их аргументы.

Все традиции, и я это утверждаю, являются выдуманными. Ни одно

из традиционных ооществ не оыло традиционным от начала и до конца, а причин для изобретения традиций и обычаев существует множество. 11е следует думать, что на-

J + и '

меренное создание традиций характерно лишь для Нового и Новейшего времени. Более того, в любых традициях присутствует элемент власти, созданы они искусственно пли пег. Короли, императоры, священники нздавпо занимались изобретением традиций, выгодных для себя и придающих их положению легитимность.

Мнение о том, что традиции не подвластны переменам — просто миф. Традиции не только со временем эволюционируют, по и подвержены резкому, внезапному изменению и трансформации. Если можно так выразиться, они все время изобретаются заново.

Конечно, некоторые традиции, например те. что связаны с великими религиями мира, существуют уже много столетий. Скажем, основные предписания ислама, которым следует большинство мусульман, остаются в общем неиз- *

* • менпыми уже очень долгое время. Однако присущая таким доктринам преемственность сочетается с многочисленными, порой революционными, изменениями в области их истолкования и практической роли как руководства к действию. Традиций «в чистом виде» просто не бывает. Как и нее мировые религии, ислам черпал идеи из псвообразнмо-

О) множества культурных источников — т. е. других іра- /ІПЦИП. »то относится и к Османской империи г. целом: за долгие годы она испытала влияние арабской, персидской, греческой, римской, берберской. 'Гурецкой, индийском и других культур.

Было бы просто неверным полагать, будто то или иное сочетание символов и действий является традиционным лишь в том случае, если они имеют многовековую историю. Ежегодные рождественские радиообращения королевы в Великобритании уже стали традицией. Однако такая практика существует лишь с 1932 г. «Срок давности» не является определяющей чертой традиции и се более рас- 11

ростра псиного собрата, обычая.

Отличительные характеристики традиции — это ритуальность и повторяемость.

Традиции неизменно являются принадлежностью группы, сообще-ства, коллектива. Индивид может следовать традициям и обычаям, но традиции, в отличие от привычек — не относятся к свойствам индивидуального поведения.

Традиции отличаются тем, что они определяют некие истины. Человек, следующий традиционному образу действий, не задается вопросом об альтернативных вариантах. Как бы они пи менялись, традиции являются руководством к действию, как правило, не вызывающим сомнений. У традиций обычно имеются хранители — старейшины, священники, мудрецы. Хранители — не то же самое, что знатоки традиций. Своим положением и властью они обязаны тем, что только они способны толковать ритуальную истину традиции. Только они способны расшифровать подлинный смысл священных текстов или других символов, являющихся принадлежностью коллективного ритуала.

Просветители намеревались покончить с властью традиций. Это удалось лишь отчасти. В большинстве стран Европы влияние традиций и в повое время еще долго оставалось сильным, а во многих других регионах мира — еще более укрепилось. Многие традиции были «изобретены заново»; наряду с ними возникли новые. Отдельные группы общества предпринимали согласованные усилия по сохранению и адаптации прежних традиций. В конце

концов, ведь именно в этом состояла и состоит суть консервативной философии. Традиция, вероятно, является главной концепцией консерватизма, ведь по мнению консерваторов, в пей содержится накопленная мудрость поколений.

Еще одна причина устойчивости традиций в промышленно развитых странах заключалась в том, что институциональные изменения, связанные с модернизацией, в основном коснулись общественных структур — особенно управленческих и экономических. Во многих других сферах жизни, включая и повседневность, традиционный образ действий либо сохранился, либо утвердился заново. Можно даже говорить о некоем симбиозе между модернизацией и традициями.

Так, в большинстве стран все, что

оыло связано с семьей, сексуальностью и различием между полами, по-прежнему оставалось под преобладающим воздействием традиций и обычаев.

Сегодня, под влиянием глобализации, и в этой сфере происходят изменения, состоящие из двух главных элементов. В Западных странах не только общественные институты, но и повседневная жизнь освобождается от влияния традиций. В других, более традиционных обществах, идет процесс «дстрадиционализации». На мой взгляд, именно на этой основе формируется глобальное космополитическое общество, о котором я уже упоминал.

Это общество возникает в эпоху, когда природе наступил конец. Другими словами, лишь немногие аспекты физического мира сохранили свой естественный, природный характер — не подверглись вмешательству человека. Но в эчу эпоху наступил и конец традициям. Конец

традиции не означает их исчезновения, о котором мечта ли мыслители эпохи Просвещения. Наоборот, в измене] пых формах они по-прежнему пышным цветом цветут по Однако, по мере того, как роль традиции меняется, наша жизнь приобретает новую динамику. Ее можно определить как дилемму между свободой действий и зависимостью, с одной стороны, и между космополитизмом и фун

даментализмом — с другой. Гам, где традиции отступают, нам приходится жить в условиях большей открытости и самостоятельности. В обстановке автономии и свободы скрытую власть традиций заменяет более открытая дискуссия и диалог. Но эти свободы несут с собой иные проблемы. Общество, живущее «по ту сторону» природы и

1-у с/

^•1 ?*

традиции, — а именно к этой категории относятся практически все Западные страны — требует от человека само

стоятельных решении, в том числе и в повседневной жизни. Но темной стороной самостоятельных решений становится усиление непреодолимой зависимости. Здесь происходит нечто весьма интригующее, по и тревожное. В основном этот феномен характерен для развитых ст ран, но наблюдается и среди зажиточных слоев населения по всему миру. Я имею в виду распространение непреодолимой зависимости как идеи и реального явления. Первоначально понятие «зависимост ь» относилось лишь к алкоголизму и наркомании. Но сейчас оно может коснуться лю бой сферы деятельности. Человек может испытывать такую же зависимость от работы, физкультуры, еды, секса — даже любви. Причина заключается в том, что эти сферы жизни, как и остальные, сегодня гораздо меньше, чем прежде, регулируются традициями и обычаями.

Подобно традиции, зависимость связана с влиянием прошлого на настоящее; и, как и в случае с традициями, ключевую роль здесь играет повторяемость. В данном случае речь идет об индивидуальном, а не коллективном прошлом, и повторяемость вызвана беспокойством. На мой взгляд, зависимость — это «замороженная» самостоятельность. В любом контексте детрадиционализация открывает возможность для большей свободы действий, чем это было прежде. Речь здесь идет об освобождении человека от ограничений прошлого. Зависимость вступает в действие, когда выбор, который должен определяться самостоятельностью, подрывается беспокойством. В рамках традиции прошлое определяет настоящее через приверженность коллективным убеждениям и ощущениям. Но человек, попавший в зависимость — тоже раб прошлого, однако по другой причине: он не может порвать с привычками и образом жизни, которые некогда выбрал по доброй воле.

Когда влияние традиций и обычаев в мировом масштабе ослабевает, меняется и сама основа самоидентификации — ощущения себя как личности. В более традиционных условиях ощущение себя как личности поддерживалось за счет стабильности социального положения индивида в рамках сообщества. Когда традиции теряют силу, и преобладает свободный выбор образа жизни, это не может не затронуть и ощущение человеком себя как личности. Он должен гораздо активнее, чем раньше, создавать и воссоздавать собственную идентичность. Потому-то психотерапия во всех ее разновидностях и пользу- ()•} \ 'СК()Л1хШН)И{НП МП/)

ется такой популярностью на Западе. Закладывая основы современного психоанализа. Фрейд полагал, что создаст научную методику лечения неврозов. 11а самом же деле он

о « ? А

по СУТИ вырабатывал метод обновления идентичности на

ранней стадии процесса детрадициопализацин.

В конце концов, психоанализ состоит в том, что че

ловек возвращается в сооствеипое прошлое, чтооы приоо- рестп большую самостоятельность в будущем. Во многом аналогичным образом действуют и группы «самопомощи», ставшие обыденным явлением в западном обществе. На собраниях, «анонимных алкоголиков», к примеру, человек рассказывает историю собственной жизни и получает поддержку от остальных присутствующих, заявляя о своем желании измениться. Он избавляется от иепре-

одолимой зи ни см мости Б основном благодаря тому, что

>. *

«пс реп исы наст» сюжст собсгнсппой жизни.

оорьоа между зависимостью и самостоятельностью

эго один полюс [7юоализацин. /другой — столкновение между космополитическим мировоззрением и фундаментализмом. Может показаться, что фундаментализм существовал всегда. Это не так. Он возник в ответ на влияние глобализации, которое мы ощущаем повсюду Сам термин

появился па руоеже Ал в. применительно к взглядам некоторых протестантских сект в США. особенно тех. что не признавали учение Дарвина. Но даже в Большом оксфордском словаре английского языка, изданном в конце

IQSO-x гг.. еще не было слов;: «фундаментализм». Лишь в ]0(-)0-х гг. оно стало общеупотребительным.

Фундаментализм не над,о путать с фанатизмом и авторитаризм« >м. Фупдамеїггалнеты призывают вернуться к- древним заветам или священным текстам, прочесть пх буквально и предлагают примеміять доктриїп>;. выработанные на основе такого прочтения, к социальной, же о- номической и политической жизни. Фундаментализм

придает хранителям традиции новый импульс и значение. Ведь только им доступен «точный смысл» текстов. Духовенство или другие избранные толкователи приобретают как светскую, так и религиозную власть. Они могут попытаться напрямую взять в свои руки бразды правления государством — как это произошло в Иране — или действовать совместно с политическими партиями.

Фундаментализм — противоречивое понятие, ведь многие из тех, кого другие называют фундаменталистами, пи за что не согласятся, что оно относится к ним. Так можно ли найти в нем объективный смысл? Думаю можно, и я бы определил его следующим образом. Фундаментализм — это традиции в осаде. Это традиции, которые

отстаиваются традиционным способом — ссылками на ритуальную истину — в условиях глобализующегося мира, требующего разумных обоснований. Таким образом, фундаментализм не имеет ничего общего с контекстом убеждений, религиозных или атеистических. Главное здесь то, каким образом истинность этих убеждений отстаивается и утверждается.

Фундаментализм касасгся не самих убеждений, а, как и традиции в целом, того, почему люди в чем-то убеждены и как обосновывают свои убеждения. Дело здесь пе ограничивается религией. Китайских хунвейбинов с их приверженностью цитатнику Мао несомненно можно назвать фундаменталистами. Далеко не главным элементом фундаментализма является и сопротивление 'традиционных культур процессу вестернизации — неприя тие западного «упадничества». Фундаментализм произрастает па почве любых 'традиций. Он связан с нежеланием тратить время на 'то. чтобы попытаться понять неоднозначность, множественность истолкований или идентичности, — 66 3 c'/co 7 шющиїї мир

это отказ от диалога в мире, где спокойствие и будущее именно от диалога и зависят.

Фундаментализм — дитя глобализации. Он одновременно является реакцией на нес и методом се эксплуатации. Почти везде фундаменталистские группы широко пользуются новыми коммуникационными технологиями. До прихода к власти в Иране аятолла Хомейпи распространял видео- и аудиозаписи своих проповедей. Боевики из организации «Хиндутвана» активно используют Интернет и электронную почту для создания «ощущения индусской идентичности».

Какие бы формы он ни принимал — религиозные, этнические, националистские или непосредственно политические — фундаментализм, на мой взгляд, следует рассматривать как сложную проблему. Он неразрывно связан с возможностью насилия и враждебен космополитическим ценностям.

И все же фундаментализм — пе только антитеза глоба-

JL *

С/

листскои современности: он ставит перед ней ряд вопросов. Главный из них таков: способны ли мы жить в мире, где пет ничего святого? В качестве вывода могу сказать, что, на мой взгляд, пет, неспособны. Космополиты, к которым я себя причисляю, должны ясно дать попять, что терпимость и диалог как таковые моIут основываться на ценностях, разделяемых всеми.

Всем нам необходимы нравственные убеждения, которые выше мелких забот и дрязг повседневности. Мы ДОЛЖНЫ быть готовы активно отстаивать эти ценности, если они плохо приживаются или оказываются под угрозой. Сама космополитическая мораль должна вдохновляться страстью. Нам всем было бы незачем жить, если бы у пас не было того, за что стоит умереть.

<< | >>
Источник: Гидденс Э.. Ускользающий мир: как глобализация меняет нашу жизнь / Пер. с англ. — М.: Издательство «Весь Мир». — 120 с.. 2004

Еще по теме Традиции:

  1. Глава 2 А.Б. Гофман Теории традиции в социологической традиции: от Монтескье и Бёрка до Вебера и Хальбвакса
  2. Дискурсивная традиция ислама и биографический нарратив Исламская традиция и обучение
  3. ПРЕДФИЛОСОФСКАЯ ТРАДИЦИЯ
  4. Традиция и религия.
  5. ВОСТОЧНЫЕ ТРАДИЦИИ И СОВРЕМЕННОСТЬ
  6. МАРСЕЛЬ И ТРАДИЦИИ МИСТИКИ
  7. Модальности исторической традиции
  8. Концепция традиции
  9. Функции традиции
  10. в) мусульманская традиция
  11. Глава 11 Ислам:традиции и современность
  12. Модернизации, традиции и инновации