В социальных науках постепенно развивается новое понимание ритуала, преодолевающее его негативную оценку, которая многие десятилетия была определяющей установкой по отношению к ритуалу. Исходили из тою, что ритуал слркит ограничению автономности субъекта. Ритуалы рассматривались как стереотипные, не аутентичные формы действия, ограничивающие возможности развития индивида. Долгое время не считались с тем, что без ритуалов и ритуализаций не может быть ни социальною, ни сообщества. Для тою чтобы далее не останавливаться на одностороннем понимании ритуала, следует обратиться к его конструктивной стороне, давно известной в культурной антропологии и находящейся в средоточии ее исследований. В культур-антро- пологических разработках удалось доказать, сколь велико значение ритуалов и ритуализаций для возникновения, поддержания и изменения сообщества. Ритуалы повторяют сценические композиции так, чтобы они были вновь и вновь узнаваемы. Часто они — единственно возможная форма представления положения дел и взаимосвязей, которые невозможно иначе выразить и переработать, чем в символической композиции. Ритуалы образуют символическую структуру, в рамках которой каждый сценический элемент, каждый символ, каждый жест может соразмерно раскрыться только в целостности всей композиции. Ритуальные действия представляют собой в значительной степени автономные смысловые единицы, независящие от понимания и толкованиях их действующими лицами. Осознавая конструирующий и потому относительный характер всех попыток определения, можно констатировать следующие характеристики ритуала Ритуал имеет телесную, сценическую, экспрессивную, спонтанную, символическую стороны; они подчиняются правилам, требуют сноровки, не-инструменталъны, эффективны. Ритуалы неоднозначны; в общем, в своей сценической организации они связывают разнородное. С одной стороны, они повторяют сценическую композицию и вместе с ней традиционные порядки и структуры со свойственными им отношениями власти. С другой стороны, они складываются каждый раз заново, спонтанно и артикулируют новаторские взгляды; примером тому служат ритуалы сопротивления молодежных субкультур и ритуалы стиля жизни. Ритуалы — это формы социальной практики. Понятие «ритуализа- ция» указывает на различные градации ритуальной практики в зависимости от контекста. Ритуализация означает более-менее-феномен, состоящий в частичном отношении к ритуалу. Понятия «ритуализация», «ритуальное поведение» или «ритуальная практика» позволяют описать формы социальной деятельности, которые хотя и содержат ритуальные элементы вроде формальности, фиксирования и повторения, но все-таки не становятся законченным сформированным ритуалом. Ритуальная деятельность не исчерпывается чистым применением мыслей, концептов или правил. Ее скорее можно понимать как актуализацию действующими лицами длительных диспозиций. Последние — результат и производитель ритуальной деятельности. Диспозиции для ритуала приобретаются благодаря самой ритуальной деятельности, которую они в свою очередь порождают. Актуальные историко-социальные условия создают предпосылки и рамки для «порождения» диспозиций. Их относительная гомогенность обеспечивает коллективный характер ритуалов и ритуализаций. Коллективный характер ритуальных действий получается из того, что хотя ритуальные действия производит каждый отдельный человек, но его действия есть продукт некоего modus орегап- di, производитель которого не он сам и которым он неосознанно владеет, но в основе которого лежит интенциональность, превосходящая субъективную деятельность индивида. Так ритуалы конституируют практику. Благодаря своему перформативному характеру они создают сообщество и формируют социальное. Практика ритуалов имеет свои последствия. Но что означает практика? Инсценированием и исполнением ритуала создается социальная практика, не имеющая никогда начала и конца и совершающаяся в определенном месте. Без этой практики не было бы общественных последствий ритуала. Но ритуалы — это социальная практика. Практика может проводиться в различных институциях, организациях, общественных сферах. Так; можно отличать научную практику от политической. В качестве научной, политической или воспитательной практика конституируется в социальных областях, характеризующихся соответственно различными условиями. Эти области представляют собой материальные предпосылки и условия ритуальной практики. Как таковые они исторически и культурно обусловлены. Они создают рамки для ритуальной практики. Материальная практика ритуала — это телесная практика. Она символически кодирована и сверхдетерминедюванна. Ее невозможно свести просто к интенциям ритуально действующих лиц. Ритуалы — это инсценировки, композиции и представления тела. Как инсценировки они вносят вклад в формирование общественных областей, институций и организаций. Если способ ритуальной практики сконструирован благодаря воссозданию, то это означает, что ритуальная практика не предза- дана, не детерминирована. Есть пространство свободы для инсценирования, в котором сопоставляются и соединяются различные элементы ритуала. Инсценирование ритуальной практики означает конструирование пространства свободы, требующего принятия решений. Это пространство свободы позволяет игровое конструирование ритуала. Таким образом, ритуальная практика — это не раз и навсегда установленная практика. Скорее понятие практики указывает на целое поле действий, условия которого не столь ограничены, чтобы была невозможна никакая свободная постановка. Ясным знаком свободы ритуальной деятельности становятся игровые элементы. Но как же все-таки совершается инсценирование ритуала? Кто или что является инстанцией ритуальной деятельности? На этот вопрос нелегко ответить, но можно исходить из того, что инсцениование ритуала в значительной своей части зависит от силы воображения, которая вводит в реальность образы представлений со ссылкой на предшествующий ритуальный опыт, связывает их с актуальным полем социальных условий, доводит до образов представления других людей, совместно действующих в ритуале. Инсценирование ритуальной деятельности осуществляется в связи с воспоминаниями, реальными условиями и с учетом замысла действий; в инсценировании с помощью воображения проектируются и переводятся в план реальности ритуальные сцены. При этом на деле в фактическом ритуальном действии есть отклонения от внутренних образов и замыслов. И их тем больше, чем большее сопротивление этим замыслам оказывают условия различных социальных областей, которые должны быть приняты во внимание в ритуальном действии и из которых часто исходят модификации и изменения ритуала. Как бы ни было сильно влияние инсценирования при оформлении ритуальной деятельности, но все же можно четко отличить представление ритуала, ритуальную практику от постановки. И прежде всего на основе спонтанности действующих лиц и игровых элементов в ритуальном действе. Ритуальная практика — это культурное представление. Она есть представление, составленное благодаря ритуальной композиции тел. В представлении они вступают в ритуальные отношения друг с другом. Композиция тел в ритуале осуществляется наряду с языком, в качестве параязыка (paralanguage) (Леви-Строс). В ритуальной практике возникает последовательность действии, несводимая к интенцио- нальности действующих, а многоплановая и многозначная. Если ритуальную практику охарактеризовать как перформативную, то важную роль играют три размерности. Во-первых, ритуалы можно понимать как культурные представления. Их можно понимать как ответ на социальные констелляции, в которых нужно учредить порядок для того, чтобы сохранить или создать социальную когерентность. Эти ритуальные представления различаются в зависимости от социальной области, от институции или организации. Уже различение между конвенцией, ритуализацией, церемонией, литургией, праздником отчетливо показывает, что речь идет о совершенно разных ритуальных представлениях или практиках, границы между которыми хотя и подвижны и проницаемы, но все же должны удовлетворять различным требования порядка, изменяющего текущую социальную практику. То же самое верно для следующих типов ритуала* — ритуалы перехода (рождение и детство, инициация и совершеннолетие, брак, смерть); — институциональные ритуалы или ритуалы вступления в должность (принятие на себя новых обязанностей и занятие новой позиции); — сезонные ритуалы (Рождество, дни рождения, дни поминовения, национальные праздники); — ритуалы интенсификации (отмечание события, любовь, сексуальность); — ритуалы протеста и бунта (движение за мир и экологию, молодежные ритуалы); — интерактивные ритуалы (приветствия, прощания, конфликты). В этих ритуалах речь идет о различных культурных представлениях, ситуативные условия которых обнаруживают вариативность, определяющую качество культурного представления. И здесь верно то, что материальные предпосылки ритуала имеют существенное влияние на его проведение. Очевидно это, например, в таких ритуальных празднествах, как Рождество, свадьба и крещение. Во многих случаях культурный характер ритуального представления зависит от символического капитала действующих в ритуале лиц. Каким экономическим, социальным и культурным капиталом обладают действующие в ритуале лица, и как их доля сценически выражается в ритуале? Несомненно, что символический капитал действующих лиц влияет на характер представления. Многие ритуалы даже ставят своей задачей выразить это различие символического,, капитала. Так, например, многие ритуалы служат тому, чтобы представить различные культурные и социальные возможности и обладания и так переработать эту разницу, чтобы социальная или культурная иерархии стали приемлемы. В ритуальной композиции это происходит часто так, что эти композиции создают видимость, будто иерархия естественна, а не исторически и социально сложилась и потому изменяема. Следует помнить, что культурная практика многих ритуалов тесно связана с вопросами власти. Эта связанность прикрывается магией многих ритуалов, заставляющей верить участвующих в них людей в неизменность и справедливость отношений власти и поддерживающей иллюзию их естественности. Ритуалы перформативны не только потому, что они культурные представления, но и потому, что сопровождающие их речевые высказывания являются действиями. Так, выражения, сформулированные при заключении брака, конститутивны для бракосочетания. С этой точки зрения ритуальное представление включает сценическую композицию тел и перформативные высказывания, благодаря которым создается или изменяется социальная действительность. Таким образом, ритуальная практика — это символически кодированное, часто сопровождаемое речевой магией телесное действие, перформативный характер которого создает сообщество. В ритуальной практике языковая и телесная деятельность взаимно усиливают друг друга и совместно производят социальные последствия ритуального события. И наконец, перформативный характер ритуальной практики имеет еще и эстетическую компоненту. Она играет важную роль для успеха ритуального представления. Эстетическая сторона — следствие его постановочного характера. Но все-таки коренится она в конечном итоге в телесности действующих в ритуале лиц. Последние воспринимают друг друга чувственно. В чувственности восприятия срабатывает многоплановость композиции, не достигающая при этом уровня сознания. Воспринимается качество ритуальной практики. К ней относятся телесность действующих, включая их голос и движения. Важны также жесты, воспринимаемые в их специфичности, которые составляют уникальность каждого ритуального представления. Далее, эстетически воспринимаются место ритуального события, временная последовательность действий, ход события. При этом может возникнуть и быть воспринятым полное противоречие между намерениями ритуально действующего и его «действительностью», будь то телесно инсценированное сопротивление, которому нет места в официальном ритуале, или же изменение, возникшее из-за раздражения и помех. Эстетическую сторону ритуальной перформативности едва ли можно переоценить в силу «материального и постановочного характера ритуала», базирующегося на композиции тел. Как же научаются ритуальному знанию, делающему человека способным компетентно двигаться в различных общественных сферах, институциях и организациях? Инсценирование и представление ритуалов предполагает ритуальное знание. Это знание практическое. Его можно сравнить с габитусом, которому обучаются и который затем управляет социальной деятельностью (Бурдье). Так же как диспозиции и схемы приобретаются в процессе развития габитуса, который потом позволяет людям действовать соответствующим образом, в ритуальных действиях приобретаются схемы, образы и диспозиции, делающие людей способными действовать ритуально. Как практическое знание габитуса, так: и практическое знание ритуального действия приобретаются в миметическом процессе. Когда действующие ритуально выполняют последовательность ритуала, они одновременно делают его «слепок» и принимают в мир своих представлений, используя, если нужно, для инсценировки и исполнения необходимых ритуальных действий. В таких процессах миметического обучения имеет место «уподобление» представленным ритуальным действиям: воссоздается и принимается в мир внутренних представлений их фигурация, таким образом, происходит инкорпорация. Инкорпорируются образы, ритмы, схемы, движения, которые могут вновь использоваться в измененных ритуальных контекстах. Так в миметических процессах возникает ритуальная компетентность, которая нужна в различных областях, организациях, институциях для того, чтобы социальный субъект мог адекватно двигаться, чтобы он был способен создавать в ритуальном процессе коллектив и сотрудничать. Миметический характер этого процесса обучения гарантирует то, что речь идет не о чистом копировании, а о воссоздании ритуального действия в новом контексте, с другими людьми и при других пространственно-временных условиях. Это ведет к возобновлению, к действию, в котором инкорпорированная ритуальная фигурация «возобновляется», чтобы при изменившихся условиях вновь быть представленной. В этом смысле ритуальная практика имеет историческую размерность, состоящую в непрерывности, которая частична, то есть, несмотря на ее исторические связи, открыта к изменениям, к переоформлению и переконструированию в будущем. Это демонстрирует обращение с ритуалами сопротивления. Эти ритуалы перемещаются в новый контекст и соответственно переоформляются. Дело доходит до перформативной креативности, создающей новые социальные формы и сообщества, в свою очередь частичные. «Открытие» перформативного характера ритуала было бы невозможно без наблюдающейся с 1970—1980-х годов концентрации вни мания на теле в гуманитарных науках. С этого времени становится ясно, что ритуалы и прежде всего ритуальная практика не могут быть должным образом поняты вне их связи с материальностью человеческого тела Как бы ни важны были культурная символизация и социальная коммуникация, в центре ритуальной композиции находится тело с его жестами и его символическими кодировками. Тем самым выросло значение междисциплинарной и трансдисциплинарной ориентации в исследованиях ритуала, поскольку столкновение с телом как с центром ритуальной практики ясно дало понять, что телесная сторона ритуала не раскрывается одной единственной дисциплиной. В теоретическом отношении важны две перспективы: во-первых, тело как объект, в котором ритуальные практики фиксируют ритуальное знание, а во-вторых, тело как субъект, практическое знание которого позволяет ему действовать. Эта деятельность происходит часто неосознанно и только в конфликтных случаях становится предметом рефлексии и модификации [Bell 1992]. С помощью ритуалов общественные институции воплощаются в людях, которые работают в них и адресатами которых институции выступают. Тем самым эти ритуалы вплетены в контекст власти и господства. В этой перспективе их композиция всегда содержит инсценирование и представление отношений власти. Ритуальные практики регулируют вопросы власти, но это не осознается в каждом отдельном случае действующими лицами. Они делают вид, будто их представления и не могли быть иными, будто они «естественны». Тем самым они скрывают свой исторический и общественный характер, обеспечивающий то, что ритуальные действия могут быть изменены или даже заменены другими. Создавая видимость естественности и «неумышленности», они играют важнейшую роль в структурах власти, которую инсценируют так, что ее структуры для участников неощутимы. Ритуальная практика только тогда выполняет свои общественные задачи, когда все участвующие в ней верят в ее уместность. Нередко именно эта вера создает магию ритуальной практики, которая в свою очередь ведет к усилению веры в законность ритуального действия (Бурдье). Коренящаяся в вере в ритуал возможность компенсировать различия — важная отличительная черта ритуальной практики. Так, в практике ритуалов компенсируется разница между формами жизни и жизненными концептами, чтобы потенциал власти, заложенный в этой разнице, не дошел до явного выражения. Напротив, ритуальная практика поверх этих различий создает сообщество благодаря тому, что она их выражает и компенсирует. Ритуальная практика позволяет организовать сообщества, несмотря на различные истолкования ритуального процесса То есть именно исполнение ритуа ла, его инсценирование и телесное представление, включая символические элементы, порождает сообщество. Это верно для огромного числа ритуалов, спектр которых простирается от литургических ритуалов, церемоний и ритуальных праздников до ритуалов повседневной жизни. Инсценирование и представление ритуалов возможно, только если участники обладают практическим ритуальным знанием Ритуальное знание приобретается благодаря тому, что вовлеченные в ритуал люди устанавливают в своей деятельности связь с прежними ритуалами, в которых они или члены их группы участвовали. В этой связи речь часто идет о том, чтобы провести ритуальное действо так, как оно совершалось прежде и тем самым установить непрерывность (континуальность) сообщества. С одной стороны, есть желание сделать ритуально практику подобно прежним практикам; с другой стороны, ритуальные действия живут тем, что они заново инсценируют и представляют уже совершавшиеся ритуалы и вместе с тем приспосабливают их к изменившимся условиям и варьируют их. Это практическое знание состоит из ноу-хау, как молено инсценировать и представить ритуал. Оно содержит множество образов, движений тела и схем, приобретенных в миметических процессах. Предпосылка для миметического приобретения ритуального знания — потребность быть подобным другому и тем самым установить с ними общность. Рене Жирар в связи с этим говорил о миметическом желании, ведущим к тому, что люди устанавливают отношения с другим и потом стремятся стать как он, уподобиться ему. Это желание установить подобие ведет к тому, что индивид проектирует себя на другого и делает все, чтобы стать подобным ему. Этот процесс миметического уподобления ведет к выработке определенных форм габитуса. После инкорпорации они определяют будущее поведение индивидов, структурируют весь их будущий опыт, поскольку допускают определенные опыты ИЛИ далее способствуют одним, а другим, напротив, препятствуют. Бурдье указывал на то, что приобретение форм габитуса тесно связано с вопросами власти и социальной иерархии [Bourdieu 1987а, 1987Ь]. Через приобретение форм габитуса происходит встраивание в социальные пространства, структурированные общественными отношениями власти. Индивид благодаря приобретенным формам габитуса включается в них. С помощью дифференцирования их по принципу «тонких различий» происходит дальнейшее разделение применительно к присущим социальному поведению отношениям власти. То, что Бурдье показал для образования форм габитуса и для дифференцирования общества по принципу «тонких различий», остается верным и для практики ритуалов. Она всегда осуществляется в истори- ко-культурном пространстве, в котором участвует во включении людей в сообщество и исключении из него, в компенсации различий между людьми, в управлении насилием и в иерархизации социальных отношений. Поскольку ритуальная практика всегда соотнесена с предыдущими практиками, она способствует тому, чтобы благодаря повторению «оживлять» определенные общественные практики, входящие в ритуал. Этот процесс итеративного представления известных практик ведет к приспособлению этих ритуалов к изменившимся общественным отношениям и к соответствующей их модификации. И это может заходить столь далеко, что создаются новые ритуалы, с помощью которых оказывают сопротивление и без которых, например, институции не могут быть реформированы. Молодежные ритуалы или ритуалы движения за мир, когда люди образуют цепь из тысячи свечей или «цепь» из множества людей, — это примеры ритуалов сопротивления, с помощью которых образуются новые группы и артикулируется их точка зрения. Но динамический характер ритуальной практики простирается еще дальше. Он ведет не только к образованию новых ритуалов, но и возникновению новых ритуальных практик, в которых и которыми реформируются институции. В исторической перспективе изменение творящего характера ритуалов видно на примере ритуалов новой религиозности, возникших с протестантизмом (см гл. 6 «Ритуал и религиозность», а также: [Soeflner 1995]). Другие примеры новых ритуальных практик представлены в работах по теории организации, в которых показано, что ритуальные практики часто развертывают трансцендирующую их формы и условия динамику. Отчасти динамический характер ритуальных действий можно пояснить тем, что необходимое для их инсценирования ритуальное знание — это практическое знание. Оно в меньшей степени, чем аналитическое знание, подлежит рациональному контролю. Тем более что практическое ритуальное знание — это не рефлексивное, не осознающее себя знание. Только в связи с конфликтами и кризисами, когда становится необходимо обоснование ритуальной практике, оно превращается в рефлексивное знание. Если же ритуальная практика не ставится под вопрос, то практическое знание остается «полуосознанным». Как таковое оно включает в себя, как и знание габитуса, образы, схемы и формы действия, которые без всякой рефлексии над ними применяются для сценических телесных представлений ритуалов. Их просто знают и используют для инсценирования ритуальной практики. Практическому ритуальному знанию обучаются в первую очередь в миметических процессах, то есть при участии в ритуальных практи ках как зритель или же как действующее лицо. Когда речь идет о миметических процессах, то имеются в виду такие процессы, при которых происходит «расширение» участвующих лиц до миметического действия. Побуждаемые желанием сопринадлежности индивиды участвуют в ритуальной практике, которая ведет к ее апроприации. Присвоение практики связано с телесностью ритуальных действий, с их перформативным характером и с чувственным присутствием зрителей. То есть миметические процессы прежде всего телесные процессы, в которых происходит уподобление ритуальным практикам в попытке избежать разграничения с сообществом При этом дело может идти и об обороне от возникающей в противном случае опасности отчуждения и угрозы. 6.