Распространение идеалистической сети

«Критика чистого разума» Канта, впервые появившись в 1781 г., не привлекла большого внимания, что заставило его неоднократно (с публикацией новых версий в 1783 и 1785 гг.) переформулировать доктрину, излагать ее во все

более популярной форме.

Кенигсберг стал притягательной целью паломничества восхищенных последователей. Среди них был и Фихте. В начале 1780-х гг. он был обычным студентом Йенского университета затем (как многие другие) — домашним учителем. Впервые он вступил в контакт с центром философской сети в 1788 г., когда в Цюрихе встретил Лафатера—престарелого зачинателя интеллектуального действа на заре контраверзы между деистами и сентименталистами[378]. В 1788 г. Фихте пешком пришел в Кенигсберг, чтобы встретиться с Кантом. Получив весьма холодный прием при первой встрече и не сумев завоевать благожелательное внимание Канта, Фихте написал в кантовском стиле «Критику откровения». Это был проницательный расчет на заполнение определенной ячейки публичного внимания, поскольку ожидалось, что сам Кант напишет о религии — как раз тогда, когда Французская революция отменяла христианство[379],— и в следующем же году появилась соответствующая работа Канта «Религия в пределах только разума».

лектически реконструировал метафизику из самого процесса критики. На этой почве уже как раз и стало произрастать и затем распространяться полномасштабное Идеалистическое движение.

Усиленное противоречиями внимание привлекало в это движение новые волны. В конце 1780-х гг. Stift[380], главный центр ортодоксальной теологии, заявил официальный протест в Берлин по поводу неблагочестивости и подрывного характера философии Канта [Zammito, 1992, р. 242]. В выстраивании эмоциональной энергии интеллектуального действа отрицательные контрудары столь же важны, сколь и положительные инициативы. Данная локальная контраверза привлекла внимание обратившихся в кантианство молодых мятежных либералов Шеллинга, Гегеля и Гёльдерлина, которые в начале 1790-х гг. были соседями по комнате. Фихте навестил Шеллинга в 1795 г., будучи привлечен перспективами издания журнала, связанного со знаменитым теологическим центром. Быстро ухватившись за новые интеллектуальные возможности, 20-летний Шеллинг представил собственную версию фихтеанского идеализма. Благодаря цепочке спонсорских поддержек это юное Идеалистическое движение вскоре создало свой собственный центр в литературных центрах Йене и Веймаре — самой цитадели кантианства. Шеллинг и Гегель, после занятий учительством, были приняты на преподавательские места соответственно как Extraordinarius (associate professor) и Privatdozent (lecturer)[381] в 1798 и 1801 гг.

На протяжении нескольких лет, когда какое-либо движение находится на подъеме, воодушевление порождает еще большее воодушевление. Вскоре все сочувствующие или жаждущие славы стали стекаться в Веймар и Йену. Возник так называемый кружок романтиков — богемная колония людей, практикующих принципы сексуальной свободы, в центре которой были братья Шлегели, жившие в 1795-1799 гг. в Веймаре и занимавшие академические посты в Йене. Романтики во многом продолжали темы предыдущего литературного движения. Старший брат, Август Шлегель, обеспечил главный успех движению своими переводами Шекспира (1797-1810 гг.). Зачинщиком этого движения был Фридрих Шлегель, его роман 1799 г. «Люцинда» популяризировал идеализм Фихте и одновременно защищал сексуальные права женщин. На вершине этого периода в 1797-1800 гг. публиковались молодые романисты Тик, Вакенродер и Новалис, превозносившие религиозную веру в идеализированном Средневековье. Верте- ровская репутация данной группы утвердилась, когда в 1801 г. в возрасте 29 лет умер Новалис из-за несчастного любовного романа с 13-летней девушкой, причем мотивы этого события стали известны из^-за истории с инцестом между Бай

роном и его сестрой. В этом кружке строгие технические детали философии были вытеснены эстетическим и религиозным чувством. Шеллинг с обликом прекрасного херувима и интеллектуальным пылом вундеркинда стал своим в этом кружке и послужил причиной одного из скандалов, когда в 1803 г. жена Августа Шлегеля Каролина развелась с мужем, чтобы выйти замуж за Шеллинга, который был моложе ее на 12 лет.

Радикализм этих движений вел к появлению оппонентов; но локальные кон- траверзы только вдохновляли миграцию в новые центры. В 1799 г. Фихте, обвиненный в защите атеизма, покинул Йену. Кружок романтиков переместился в Дрезден, а затем в Берлин, где он распался к 1801 г., но прежде, чем это случилось, в него вошли Фихте и Шлейермахер, выдающийся христианский проповедник при прусском дворе. В роли основного центра Йену постепенно заменял Берлин.

По мере того как сеть разветвлялась и от нее отпочковывались новые центры, таким же образом разделялись и перегруппировывались интеллектуальные позиции. Как и в каждом успешном интеллектуальном движении, контроль за господствующим пространством внимания подчинялся закону малых чисел. В стане победителей существовала возможность для внутренних расколов, и благодаря соперничеству появившихся позиций могли быть сделаны новые карьеры. Первым проявлением раскола был разрыв между кантианцами и идеализмом Фихте. К 1799 г. Кант отрекся от доктрины Фихте. Теперь идеализм попал на гребень вздымающейся волны, стал центром внимания и эмоционального энтузиазма, а старая антикантовская оппозиция начала сплачиваться вокруг самого Канта, полагая его учение более умеренной защитой против идеалистических крайностей. Главная идеалистическая оппозиция теперь интерпретировала кантовские категории скорее как факты человеческой психологии, чем как нечто трансцендентальное. Следуя этому пути, Бутервек (1799, 1806 гг.) предлагал психологизм в качестве компромисса между отъявленными идеалистами и научными материалистами. Фриз (1803 г.) связывал кантианскую доктрину с точными науками; Гербарт — наиболее значительный поздний противник идеалистов — впервые начал проводить эмпирические исследования в психологии.

Эта оппозиция приобретала свои собственные центры.

Старые линии битв между рационалистами и сентименталистами теперь стали полностью заслонены новыми противоборствами. Идеалисты под руководством Фихте превратились в религиозных радикалов. Тогда как Кант сводил религию к этической практике, Фихте, чья философия делала весь мир феноменом духа, приближался к провозглашению совершенно новой религии, соединяющей гуманитарную политическую реформу со всеобщим духовным просвещением. Эту позицию резко критиковали ортодоксальные христиане, причем середина lt;в противостоянии соответствующих полюсовgt; была захвачена Шлей- ермахером, чья книга «Речи о религии к образованным людям, ее презирающим» (1799) использовала энтузиазм романтизма для битвы с рационализмом Просвещения. Берлинский, кружок деистов не исчез без борьбы: Мендельсон пытался опровергнуть аргументы Канта против рационального доказательства бытия Божия; Николаи — этот ветеран, предпринимавший еще в 1790-х гг. критические атаки на Гете, Гамана, Лафатера, Гердера и Якоби,— обвинил Канта и Фихте в том, что они являются тайными католиками [Beiser, 1987, р. 105-108]. Однако вследствие появления новых линий конфликта деизм вышел из моды и исчез из пространства внимания. В итоге дочь Мендельсона вышла замуж за Фридриха Шлегеля, что было связано с переносом престижа и творческой энергии Aufklarer[382] на кружок их оппонентов-романтиков.

Идеализм, распространявшийся теперь даже быстрее, чем кантианство, вскоре стал претерпевать свои собственные внутренние расколы. Шеллинг, первоначально один из учеников Фихте, в 1797-1800 гг. повернул философию в сторону охвата переднего фронта исследований в естествознании. Магнитные и электрические явления были горячими областями научных открытий, начиная с опытов Гальвани 1780-х гг. и вплоть до электролитической ванны Вольты. Для Шеллинга то, что представляется объектами природы, является динамическими процессами, основанными на притяжении и отталкивании, что сходно с фихтев- ской диалектикой сознания, полагающего и разрешающего противоположности.

Теория химии строилась вокруг противоположности кислот и щелочей, теория механики — как количественные противоположности сил, теория жизни в биологии — как неограниченная борьба этих сил. Вселенная — это мировая Душа, единство взаимно конфликтующих сил. В астрономии космос теоретически представлялся как периодическое расширение и сжатие Urmaterie — первоматерии. Naturphilosophie Шеллинга привлекала множество последователей среди немецких ученых, с начала 1800-х и до 1820-х гг., оказывая влияние на биологические исследования даже тех, кто позже свернул на путь материализма[383].

Всегда тонко чувствуя развертывание сетевых возможностей, Шеллинг передвигался на иные позиции. Среди веймарских звезд был Шиллер, завоевавший свою репутацию свободомыслящего драматурга тем, что вступил на философскую стезю в 1793-1795 гг. и представил кантианскую интерпретацию искусства и поэзии. Следуя примеру Шиллера, в 1800 г. — в период эмоционального пика кружка романтиков — Шеллинг обратился к эстетическому идеализму. Теперь он возвысил эстетическую способность как объединяющую все остальные способности сознания (разумную, моральную и созерцательную/интуитивную); предельная метафизическая реальность может быть непосредственно воспринята глазами художника, а эстетическое восприятие природы стало символом высочайшего философского озарения. Именно в версии Шеллинга немецкий идеализм приобрел популярность за рубежом; распространявшееся через Колриджа (который вместе с Вордсвотом посещал Германию в 1798-1799 гг.), шеллингианство было усвоено поэтами-романтиками Шелли и Китсом в Англии, а позже — новыми английскими трансценденталистами. В 1801-1803 гг. Шеллинг вскоре добавил религиозное измерение тому, что он теперь называл абсолютным идеализмом, давая теологическую интерпретацию своим учениям о природе и эстетическом созерцании (интуиции).

Затем 15-летнее блистание творчества Шеллинга в самом центре публичного внимания резко оборвалось. После разрыва с сетью идеалистов в 1809 г. Шеллинг перестал публиковаться. Он продолжал читать лекции по истории мифологии, представляемой как поэтическое развертывание природы Бога и тем самым космоса. У Шеллинга в религиозной фазе его творчества также были ученики, прежде всего работавший в 1820-х гг. фон Баадер (еще один горный инженер). Шеллинг оставил за собой сетевой шлейф учеников; после 1810 г. эти движения, основывавшиеся на его ранних позициях, продолжали развиваться уже сами по

себе, отодвигая в тень пространства внимания собственные позиции Шеллинга позднего периода.