Расхождение «восток — Запад» в развитии сетей ученых и философов

Когда в период династии Хань бюрократия консолидировалась, все — математики, астрономы и философы — составляли канонические собрания текстов. Математический учебник «Чжоу Бэй» был, вероятно, разработан конфуцианской школой в соответствии с астрономической системой гайтянъ. В учебнике «Девять разделов» предпочтение отдавалось конкурирующей космологии хуньтянь. Позднее ведущие конфуцианцы школы «древних письмен», настроенные скептически и антиоккультистски, в значительной степени смешивались lt;в одних и тех же сетяхgt; с астрономами системы хуньтянь. Бурный рост математики и астрономии в данное время, по-видимому, был связан с борьбой между конкурировавшими ветвями конфуцианства. Однако схоластика того времени не способствовала абстрактному философскому размышлению, поскольку конфуцианцы

включали в свой синтез гадательные тексты и особое внимание уделяли нумерологическим соответствиям, которые использовались для магических предсказаний.

Начиная с этого времени сети математиков и философов были почти полностью разделены. На протяжении последующих династий почти все математики служили в качестве правительственных чиновников и были отсечены от административных и исторических учреждений и литературных кружков, в которых работали конфуцианские философы. Буддисты, господствовавшие в философии вплоть до 900 г. н. э., находились полностью вне сфер правительственного управления и были оторваны от чиновной математики[320].

Китайская математика прошла еще через один раунд инноваций, который воплотился в обобщенном «методе небесных элементов» для решения алгебраических уравнений высоких степеней с несколькими неизвестными, созданном в эпоху династии Сун. Соблазнительно было бы связать это с неоконфуцианским движением в философии, однако существовало совсем немного сетевых связей между данным движением и математикой. Неоконфуцианство началось с ответвления, связанного с оккультной нумерологией, хотя его наиболее успешная линия преемственности находилась в оппозиции и к нумерологии, и к реформаторам, которые намеревались включить математику в официальную экзаменационную систему.

Если здесь и есть связь, то в форме конфликта — прежде всего борьбы за внешние материальные основы. Ранние неоконфуцианцы были консервативной фракцией в период административного кризиса, когда вводились и отвергались соперничавшие варианты реформ. Затем произошло полное крушение государства; после 1126 г., в период разрушения чиновной бюрократии при иноземной монархии чжурчжэней в северном Китае, алгебра небесных элементов разрабатывалась частными учителями и отставными чиновниками, причем этот процесс достиг кульминации во время монгольского завоевания (1220-1280 гг.). Расцвет математических школ в указанный период имел некоторое сходство с народным религиозным движением; сама математика являлась в большей степени абстрактной, нежели практической; военные завоевания принесли насилие и неустойчивость в жизнь людей; а терминология и названия книг намекали на новые чудесные и тайные методы. В данном направлении еще много неясного, и оно нуждается в дальнейших исследованиях. Ключевым обстоятельством представляется распад тех специальных подразделений правительственной бюрократии, которые занимались практической математикой; когда такие учреждения вновь были введены, новая алгебра погибла. В 1313 г. неоконфуцианство стало официальной основой экзаменационной системы; вскоре в Китае уже никто не был способен понимать метод небесных элементов[321].

В Индии разделение между наукой и философией было еще более полным. Хронология Индии слабо разработана, а биографические данные скудны. Не ручаясь за достоверность, можно указать на отсутствие зафиксированных контактор между философскими и математическими сетями, а также индивидов, совмещавших оба вида деятельности [DSB, 1981; Smith, 1951; Pingree, 1981]. Индийская наука и математика были особенно фрагментарными, со множеством разнородных систем. Математика и астрономия, заимствованные из Китая и Греции, а также результаты контактов с арабами смешивались с отдельными достижениями собственной науки в беспорядочное нагромождение текстов, которое арабский путешественник ал-Бируни (около 1030 г.) описал в своей «Индии» как «смесь жемчужных раковин и кислых фиников», причем «и то и другое равноценно в их глазах». Организационно математики, астрономы и врачи были сосредоточены в частных, основанных на родстве линиях преемственности и гильдиях и никогда не включались в постоянные споры и аргументацию философских сетей. Сети же публичной аргументации в Индии были; философские линии преемственности достигали высокого уровня абстракции. Только математика и естествознание не развивались вместе с ними.