Мимезис — это не только понятие эстетики, в которой оно слркит для обозначения подражания творящей силе природы, это и антропологическое понятие, которым обозначается способность к подражанию, сильно развитая у людей. Разумеется, что под миметическими подразумеваются не процессы чистого воспроизводства или имитации, а действия, в которых нечто вновь совершается со ссылкой на других людей, ситуацию или миры и в которых тем самым возникает нечто, отличающееся, однако, от исходного действия. Со ссылкой на предшествующее миметические процессы создают нечто, чего до сих пор точно в таком виде не было; они вызывают исполнение этого нечто; они перформативны. Пониманию перформативного характера миметических процессов способствует обращение к истории слова и его значения. Первые свидетельства употребления однокоренных мимезису слов относятся к V в. до н.э. в Сицилии, где это понятие означало в общем смысле подражание людям и животным. Здесь называли мимом (mimos) того, кто один или с небольшой группой исполнял представление, проводившееся по праздникам для богачей с целью развлечения гостей. В этих представлениях содержались сцены из повседневной жизни простых людей, сопровож давшиеся иногда музыкой и ритмической артикуляцией, они отличались острословием и были карикатурны [Gebauer, Wulf 1992:44 ff.]. У Платона понятие мимезиса получает целый ряд дополнительных размерностей значения [Ibid.: 50 ff.]. Так, оно обозначает то, что характеризует процессы представления, выражения и репрезентации. Здесь же понятие мимезиса неоднократно используется как синоним воспитания (paideia) [Wulf 1994]. Ибо воспитание происходит прежде всего через миметическую отсылку к образцу. В его основе лежит желание молодых стать такими, как старшие. Это желание вызывает многообразную активность: физическую, психическую, интеллектуальную и социальную. Миметическое действие понимается как перформативный процесс, в ходе которого преодолевается различие с превосходящим Цель в том, чтобы быть похожим на образец, как он, представлять, исполнять и выражать себя. Из-за этого миметического желания образец оказывает огромное влияние на молодого человека1. Если образец каким-то образом ставит под угрозу воспитание, то его, согласно Платону, нужно отдалить от молодого человека Сопротивляться же «заразительному» воздействию образца почти невозможно. Если Платон подчеркивает принудительный характер миметических процессов, то Аристотель не ограничивает мимезис чистым подражанием; он считает, что в миметических процессах происходят также изменение, улучшение и обобщение индивидуальных черт. Мимезис — это способность нечто проделывать в символической среде, эстетически Создавать и при этом транслировать удовольствие [Gebauer, Wulf 1992: fel й]. Он создает поэтические произведения, предпосылки которых — ^практическом опыте повседневности, на которую эти произведения &свою очередь вновь оказывают влияние. Миметические процессы осциллируют между повседневным и эстетическим мирами и способствует обмену между двумя этими мирами. Щ* В какой мере миметические процессы ведут к приспособлению и Уравниванию с предданным и в какой мере они позволяют подобие ft разницу? Если они способствуют адаптации и уравниванию, то их ^.ожно назвать процессами мимикрии. Если же они направлены на (Уподобление и сохранение разницы, то позволяют развернуться миме- (Ёическим возможностям, наводящим мост вовне и устанавливающим ЙЗаимообмен между внешним и внутренним В «Диалектике Просвещения» Хоркхаймер и Адорно указывают на опасность уравнивания с Ки. jm ,1 См. о миметическом желании и о возникновении насилия: [Girard 1987]. О конкретном значении миметического обучения при воспитании через участие детей в ритуалах и культах в раннегреческой эпохе см.: [Muller 1990]. застывшим и мертвым, когда мимезис оборачивается мимикрией. Они говорят о глубоко присущей живым существам тенденции, преодоление которой есть признак всякого развития: о потере себя в окружающем мире, вместо того, чтобы в нем деятельно утверждаться и проводить свою линию, склонность идти на поводу, погрузиться вновь в природу. Фрейд называет это влечением к смерти, Кайуа (1938) — миметизмом [Ibid.: 389 ff.]. При мимезисе к угрожающей природе, при мимикрии к застывшему и мертвому и при инстинктивном «восстановлении прежних состояний», регрессии к бесстрессовым ненапряженным ситуациям происходит подчинение через уравнивание или повторяющее уравнивание, благодаря которому постепенно устанавливается контролирующее обращение с природой и инстинктом. До тех пор пока речь идет о уравнивании с мертвой природой, различение между природой и мимезисом и мимикрией невозможно. Однако, когда этот процесс становится управляемым, можно указать разницу между мимикрией к мертвому и мимезисом к природе и живому. Если к мимезису природы стремятся и организуют его, то имеет место удвоение. Эта форма удвоения из-за стремления и его реализации — один из ранних способов сознательного и рационального обращения с природой. В отличие от процессов мимикрии миметические процессы направлены скорее на создание подобия и разницы. Уподобляясь окружающему миру и другим людям, человек приобретает способность ориентироваться и формировать себя, создавать свой образ. Человек живет в конкретных взаимосвязях и принимает участие в жизни других Благодаря участию в жизненной практике других он расширяет свой жизненный мир и создает новые возможности действия и опыта. В этих процессах происходит наслоение активности и пассивности; в них скрещиваются событийный мир и субъективность того, кто относится к этому миру миметически. В этих процессах субъект еще раз создает мир вне себя и превращает его в этом удвоении в свой собственный. Только в столкновении с внешним миром люди могут обрести свою субъективность. Только в этом столкновении неспециализированный избыток влечения может преобразоваться в желания и потребности, интерпретация которых требует языка. В языке, управляющем столкновением с миром, развивается жизнь человеческих влечений. В той же системе возникают процессы самообразования. Внешний и внутренний миры непрерывно выравниваются и познаются только во взаимосвязи. Возникают подобия или соответствия между внутренним и внешним; образуется миметическое отношение. Человек делается похожим на внешний мир, уподобляется ему и изменяется в этом процессе; в этой трансформации преобразуются его восприятие внешнего и самовосприятие. Миметические процессы ведут к ощущению подобия и к установлению соответствий социальному окружению. Переживая это соответствие, человек обретает смысл. Создание подобий — онтогенетически одна из ранних человеческих способностей. Подобие можно обнаррки- вать разными путями. Очевидно оно в феноменах, корреспондирующих друг с другом в чувственном отношении. Например, оно может иметь место между двумя лицами или в выполнении обязанностей при подражании человека действиям другого. Можно обнаружить формы подобия между живым и неживым Издавна тело человека слркило установлению и выражению подобия. Явные примеры тому — танец и язык. В танце и языке представление не отличается от выражения, а исполнение не отличается от поведения. Они образуют два аспекта, которые не распадаются в мимезисе, а скрещиваются в едином акте. Миметическими являются процессы, отсылающие к другим действиям или мирам, их можно понимать как телесные исполнения или инсценирования, они являются самобытными действиями, которые можно понять из них самих и связать с другими действиями или мирами. Эти миметические процессы могут быть диахронными и синхронными. Как формы воспоминаний они могут направляться на прошлое, как формы непосредственной обработки — на настоящее. В них есть компонента, конституируемая миром, на который они направлены, и индивидуальная компонента, определяемая особенностью индивида, его исторической и культурной ситуацией, персональным телосложением и историей жизни. Миметические процессы постольку не являются чистой репродукцией, а* креативны, поскольку индивид связывает воедино аспекты того мира, к которому он направлен, с аспектами своего рке существующего мира. Это происходит как при «прядении волокна», когда «волокно с волокном» скручивается и так в итоге «много волокон сплетено друг с другом» [Wittgenstein 1960: § 67]. Какие из нитей используются — не так существенно, возникает сложная, характерная для миметического действия сеть подобий, которую Витгенштейн описывал с помощью концепта «семейное сходство». Если в связи с этими размышлениями вспомнить о нашем примере с выбором и вручением подарка, то становится очевидным его миметический характер. В поиске правильного подарка мркчина отказывается от выбора книги, поскольку его супруга подарила ему книгу на день рождения. Этот подарок был бы слишком похож, слишком «одинаков»; он был бы просто подарком без всякой фантазии. Вместо этого он вы- ? бирает другое волокно для своей нити: красные розы, которые он ей рке однажды, несколько месяцев назад, дарил при въезде в совместную * квартиру, в этот раз они должны выразить непрерывность его любви; шампанское, которое они пили в тот памятный вечер, когда познакомились; ваза с плавающими в скорлупках грецкого ореха свечами. О них ему недавно с восторгом рассказал его приятель, решивший использовать их как элемент при праздновании дня рождения своей супруги. Но нам здесь валено еще и другое: еще никогда мужчина не вел себя точно так же при праздновании дня рождения; он инсценирует новую ситуацию и исполняет новое представление; хотя элементы, которые он использует, он увидел в других, отчасти подобных ситуациях. В миметических процессах они стали частью его мира внутренних образов, частью его памяти, его тела и потому он их может креативно использовать для новых социальных инсценировок. Поскольку его жена знает элементы его «представления» из других ситуаций, к некоторым из которых она даже имеет личное отношение, то она может их принять, может к данной ситуации так подключиться своими действиями и поведением, что празднование дня рождения превращается в совместное исполнение и празднование их отношений.