Согласно Плеснеру, человек дан в двух модусах: быть-телом и обла- дать-телом. Я есть моя рука, но и я владею своей рукой, чтобы ей что- то делать. В первом случае я в своем теле, во втором — я выступаю из него и веду себя по отношению к нему. Отношение к миру начинается с физического бытия-в-мире: «Я есть, но я не обладаю собой». Я должен научиться создавать себя. Для этого мне нужно развивать второй модус, иметь-тело, в котором я могу оказаться в эксцентрической позиции по отношению к себе. В ней человек занимает позицию «вне» своего тела, смотрит на него со стороны, воздействует на него и потому может вести себя умышленно по отношению к миру и к себе. «В такой эксцентрической позиции коренятся речь, действие и переменчивые формы в виде способов поведения, ответственных за процессы цивилизации . Искусственные от природы, мы живем только в той мере, в которой ведем свою жизнь, делаем себя тем, что мы есть, и ищем обладания собой» [Plessner 1983:192]. Человеческое тело проявляет себя в одном из этих модусов, в некоторых же действиях оба модуса перекрываются. То оно выступает как обусловленный эксцентричностью человека центр действий, превращающий тело или его часть в предмет или инструмент; то оно дано в модусе быть-телом, из которого только и возникает возможность обладания телом и действия. «Эта экзистенция, как тело в теле, осуществляется как всегда возобновляемый акт инкорпорации. В этом акте мы создаем фундамент, с которого можем возвыситься до того, чего мы должны придерживаться: социальной структуры, которая инкорпорирует нас — теперь в переносном смысле — как человека с именем и статусом Только так мы становимся личностями» [Ibid.: 196]. Как бы ни казался ясным этот концепт тела на первый взгляд, при более близком рассмотрении обнарркиваются возражения и вопросы, которые связаны с двойственным характером тела. Хотя Плеснер не разводит, как Декарт, тело и дух, но его различение между быть-телом и обладать-телом не полностью преодолевают это традиционное расщепление. Как телесное существо, человек — часть природы и потому неразрывно связан с судьбой своего тела. Те не менее он в состоянии освободиться из этой ситуации и занять позицию вне тела. Это двойное позиционирование Плеснер называет «футурализацией», «внутренним положением меня самого в моем теле». Но здесь возникает новая проблема. Как молено гарантированно установить, идентично ли Я-плоть с Я, обладающим телом Нет никакого внутреннего критерия для тождества внутренних реальностей; хотя внутрипсихическую идентифицируемость внутренних событий или реальностей молено полагать, но нельзя доказать. На это рке указывал аргумент привативного языка Витгенштейна Проблематично также пололеение Плеснера о том, что в естественном состоянии плоти залолеено зерно духовных и культурных достижений. Центром этой конструкции выступает Я, которое как плоть принадлелеит природе, но в силу своей рефлексивной способности позиционировано эксцентрично. В «футляре плоти» Я — все еще часть природа; в силу остаточности своих инстинктов оно должно развивать Собственное влечение к действию, с помощью которого оно оказывается по то сторону природного. В этой конструкции до конца неясно, «то есть естественное, природное Я и как происходит переход к от Природы к культуре. Такой переход и невозмолено понять, поскольку Йеизвестно, что находилось на месте социального Я. Я, личность, ин- Щвщ, — это социальные конструкты, которые хотя и предполагают Материальные природные условия, но с самого начала принадлелеат Общественному миру. Плеснер рискует превратить эти конструкты в Самостоятельные по отношению к окрркающему миру, а таклее упустить их материальность и взаимосвязанность с окрркающей средой. IRtt пренебрегает социальной оформленностью мира и непрерывным |0циальным формированием, которое действующее Я практикует на с помощью миметических процессов: он приобретает сложную моторику, способность использовать в определенных социальных ситуациях ложку как инструмент для приема пшци. Во время этого процесса обучения ребенок получает от родителей множество аффективных, языковых и моторных инвестиций, превращающих приобретение этой возможности в процесс интенсивной коммуникации, когда между родителями и детьми происходит много больше, чем то, что можно было бы выразить словами, например обоюдные улыбки, поддерживающие и поощряющие движения тела, нежное обращение и ободряющее подтверждение. Миметическое приобретение этого движения имеет индивидуальную сторону (ни один ребенок не обучается этому движения точно так же, как; другой) и одновременно социальную сторону (дети нашей культуры выучивают это движение в определенном возрасте). Так как в воплощении этого движения неразрывно переплетены индивидуальная и социальная составляющие, то возникает действие, вследствие которого ребенок открывает для себя социальную технику и одновременно социально раскрывается благодаря этой технике. Способность исполнять это действие приобретается миметически. Ребенок никогда не воспроизводит действие точно так же, как это делал его образец Поскольку он всего лишь подражает действию своего образца, то перформативность его действия отличается от перформативнос- ти действия образца И различные повторения того же самого действия отличаются друг от друга Ребенок обнаруживает в себе удвоение модели и видит соответствие между своей деятельностью и деятельностью образца Но это открытие впервые происходит только на продвинутой ступени психического развития. Когда ребенок спонтанно подражает модели, то у него еще нет абстрактного образа модели. Он еще не производит свои жесты из внутренних образов, а всего лишь постепенно с помощью «миметической интуиции» создает соответствие с моделью. Такое уподобление происходит в существенной мере в среде движения, и потому может быть воспринято участвующими лицами. Начиная с раннего детства тело человека постоянно преобразуется: оно учится выполнять определенные требования, и, выполняя их, оно подвергается окультуриванию и дисциплинированию. Например, при чистке зубов приобретаются моторные навыки, одновременно происходит обучение тому, как важно заботиться о полости рта и насколько важны при этом основательность и регулярность. Вместе с моторными процессами получают развитие тактильность и самоощущение. Каждое новое движение ведет к приобретению новой техники; обучение новой технике влечет дальнейшее культивирование и социализацию тела. В этом процессе неявно приобретаются установки, нормы и ценности. «Телу извне с помощью предъявляемых двигательных требований придается форма, которую оно присваивает при воспроизведении, повторении, упражнении. Оно становится способным антиципативно (предвосхищаемо? если да, то наречие надо убрать, а то получается масло масляное) предвосхищать запросы и реакции вещей. Из природного организма оно превращается в тело-умение. Когда таковое тело создано, то тело и вещи ведут себя обоюдно в бесперебойном употреблении 'объектов» [Gebauer, Wulf 1998: 37]. Марсель Мосс описал этот процесс •как технизацию тела, в ходе которой тело становится техническим инструментом, подогнанным к способу его употребления и прилаженному к различным практикам. С установлением господства социальных задач тело овладевается ими. «В процессе технизации тела и цивилизирова- ния инструмента движения вплетаются в социальные взаимосвязи, они 'превращаются в целенаправленную, целерациональную, но нерефлексивную хабитуализированную деятельность, которая постоянно совершенствуется и специализируется для различных секторов общественной ЖИЗНИ, как манеры, позы, как поведение, принадлежащее к определенному стилю жизни» [Ibid.: 38 ?]. К важнейшим формам цивилизации и ЭДабитуализации тела относится становление жестов.