<<
>>

ДЖайны и сторонние Вихри: интеллектуальная стабильность Во Второстепенных долговременных нишах

  Для завершения нашей картины интеллектуальной динамики мы должны сделать паузу и рассмотреть несколько позиций, замечательных своим консерватизмом на фоне происходящих вокруг них перегруппировок.
Такие школы существуют очень долгое время при незначительных изменениях или внутренних несогласиях в рамках их интеллектуальных позиций. Они оказывают относительно малое влияние на творческие перегруппировки других фракций; можно было бы ввести обсуждение таких школ почти в любое место повествования, поскольку их позиции редко менялись, и в то же время рассказ о них разорвал бы поток повествования в любом месте.^Трудность вписывания истории соответствующих учений в общий текст точно иллюстрирует их собственную проблему в интеллектуальном поле: они всегда представляли собой стороннюю тему и никогда не были способны войти в центр аргументации. Мы обнаруживаем данную модель в трех таких школах.

Пудгалавадины представляли собой хорошо устоявшуюся секту фактически в течение всего времени существования буддизма в Индии. Хотя на них нападали и на ранних стадиях (например, Моггалипутта-тисса ок. 250 г. до н. э.), и на поздних (например, Камалашила в начале 700-х гг. н. э.) за их учение о продолжающейся личности, получилось так, что они не испытали никаких значимых интеллектуальных изменений. Их крайняя позиция внутри буддизма — ересь с точки зрения любой другой секты — помогала им поддерживать свою доктринальную стабильность; их идейный экстремизм препятствовал альянсам и приходящим с ними интеллектуальным изменениям. Напомним параллель в греческой философии. Эпикурейцы были знамениты как необычайной стабильностью своего учения в течение пятисот лет существования школы, так и своей социальной изолированностью от других философов; это также соответствует модели экстремистской в идейном плане школы, имеющей сомнительную репутацию окраины философского спектра.

Другим таким случаем являются адживики, происходящие из той же сети, что Махавира и Будда, и сохранившиеся вплоть до 900-х гг. [Basham, 1951]. Их отличительной доктриной был крайний фатализм в отношении кармы, последствия которой не могут быть преодолены никаким усилием. Они также восприняли ранний атомизм Пакудхи Каччаяны. Это предоставляло им особый сектор интеллектуального поля среди движений того времени, тогда как в социальной практике они были сходны с другими харизматическими аскетами, а особенно близки к джайнам с их культом наготы и крайним аскетизмом. Хотя на очевидное несоответствие между фатализмом адживиков и их направленными на освобождение практиками нередко указывали их оппоненты, данное несоответствие, как это часто бывает, не препятствовало выживанию самой секты на протяжении многих

поколений; возможно, внешние атаки на символ веры адживиков даже способствовали укреплению их групповой солидарности.

Такие школы являются устойчивыми, когда у них есть стабильная ниша, пусть даже весьма скромная, как в плане материальной поддержки, так и в самом интеллектуальном пространстве. У джайнов имелась ниша такого рода. Джайнизм прекрасно иллюстрирует различие между организационной фрагментацией и интеллектуальными расколами. Где-то между 300 г. до н. э. и 100 г. н. э. джайны разделились на две ветви: дигамбаров («одетых пространством») и шветамба- ров («одетых в белое»); первые строго сохраняли старую традицию аскетизма в отношении наготы, тогда как вторые придерживались смягченной позиции. Перед нами раскол в плане дисциплинарных практик и собственности, весьма сходный с первой буддийской схизмой lt;между махаяной и хинаянойgt;. Большая, более умеренная ветвь «одетых в белое» продолжала делиться, в результате чего появилось примерно 84 секты, тогда как более крайняя группа сохраняла свое единство [Raju, 1985, р. 105: Basham. 1989, р. 64; Chattopadhyaya, 1972. р. 132: Zimmer. 1951, р. 210-211: OHI. 1981. р. 80]. Тем не менее указанные различия относились к второстепенным сторонам практики, что не имело последствий в интеллектуальной жизни.

Первые знаменитые философы среди джайнов появились после великой схизмы: Умасваги, составивший собрание джайнистских сутр, и Кундакунда — второй великий авторитет; оба оуп жили между 200 и 400 гг. н. э. [Halbfass. 1992, p. 92J. Хотя тексты устной традиции джайнов не записывались до 450 г. н. э.. прп том что и «обнаженные», и «одетые» джайны были деятельны в философии, обе ветви принимали по существу один и тот же канон, считали ведущими одних и тех же философов и логиков.»Это остается верным на протяжении всей истории джайнизма. Среди джайнов были активные участники интеллектуального поля, обычно следовавшие направлениям мысли, которые разрабатывались буддистами и индуистами. Ранние джайппстские сутры, исходящие из устной традиции, дают примерную картину аскетической жизни Махавиры. прп том что зрелые писания напоминают современные им сутры махаяны. такие как «Сутра Лотоса», полная описаний космических ландшафтов и громадных расширений времени, населенных предшественниками основателя учения, теперь уже вознесенного в своем вполне сибаритском великолепии над всем пантеоном индуистских божеств.

Ранняя метафизика джайны сходна с буддийским учением о причинной цепи, ведущей от ложного знания к связанности в земном мире. Однако джайны рано представили ключевое отличие своей позиции: они принимали существование атмана. или «я»,— фактически множественность «я» — и спорили против единого космического «Я», защищаемого адвайтпнамп. а также оспаривали доказательства поздней ньяи в пользу существования верховного Бога. Для джайнов «я» есть' протяженная субстанция, меняющаяся в размере, чтобы соответствовать 1елу. в котором находится. Каждое «я» является всеведающим. знающим про

шлое и будущее всего универсума; но это знание становится искаженным из-за принятия оболочки кармы, понимаемой как еще одна материальная субстанция — нечто вроде частичек оскверняющей пыли. В онтологии джайны проводят весьма наивный реализм и овеществление, состоящее в рассмотрении абстрактных концепций на том же уровне, что и материальные объекты[160].

Крайние практики джайнистских покаяний понимались как изнашивание и стирание накопленной кармы до полного освобождения.

Философия джайны разрабатывалась примерно в том же духе, что и классификационная схема Абхидхармы, но в ней уже все рассматривалось как субстанция, включая движение, покой, пространство и действие. Такая классификация субстанций напоминает развитые в тот же период онтологические доктрины ньяи и вайшешики. Джайны сделали свой наиболее характерный вклад, когда начали критиковать другие школы за их односторонность. Буддийское учение о том, что все страдает, верно с одной точки зрения и неверно с другой. То же самое говорится и о доктрине саутрантиков, утверждающей, что все течет, и о положении сарвастивадинов, что все субстанционально. Джайны осуществляли компромисс между различными школами, находившимися в их интеллектуальном окружении. Эпистемология джайнов появилась, когда Сиддхасена и Акаланка (600- 700-е гг.) попали под перекрестный огонь критики буддистов и индуистов, сражавшихся по поводу логики. Джайны добавили к принимавшимся логическим категориям новый состав суждений — «неописываемое», или «нерешаемое». Классифицируя эти категории перекрестным образом с суждениями «истинно» или «неистинно», «существует» или «не существует», джайны выстроили сложную, в своем роде уникальную схоластическую логику.

Применяя эту логику к онтологическим вопросам того типа, что обсуждались мадхьямиками и другими буддийскими и индуистскими школами, джайны считали, что каждый объект имеет бесконечное множество модусов, или характеристик. Все предложения истинны с одной точки зрения и ложны с другой; каждый объект является как тождественным любому другому, так и отличным от него.

Оборонительная позиция джайнов делала их особенно космополитичными, ориентированными на внешних соперников, что одновременно поддерживало их внутреннее интеллектуальное единство. Первый общий обзор индийской философии принадлежал джайну Харибхадре (жил, предположительно, в 700-х гг.), сформулировавшему название «шесть даршан» и схему, которую джайнистские комментаторы пропагандировали на протяжении 1300-1400-х гг.

Позиция джайнов становилась необычайно толерантной среди горячих диспутов, наполнявших индийскую философию. Это кажется удивительным с учетом практики джайны, остававшейся наиболее экстремистской среди практик любой другой устойчивой

индийской религии. Едва ли можно было ожидать от нагих фанатиков, доводящих свой аскетизм до предела (джайны, например, покрывали свое тело нечистотами или доводили себя голодом до смерти), что они будут всерьез заботиться о создании некой абстрактной философии, не говоря уж о философии гармонии и компромисса. Вновь мы видим, что именно взаимодействие позиций в интеллектуальном пространстве формирует процессы интеллектуального развития, причем в гораздо большей степени, чем внешние условия жизни, конституирующие каждую секту по отдельности. Философия джайны, состоявшая в видении некоторого верного аспекта в каждой позиции, обеспечивала им своего рода метапозицию для обзора оставшегося интеллектуального поля, что способствовало интеллектуальному выживанию джайны как единого направления мысли. В то же время это была позиция, никого больше не убеждавшая, и джайны по большей части игнорировались их соперниками. Стратегия джайнов являлась надежной, но несколько робкой. Как и у прочих толерантных обозревателей всей интеллектуальной истории, такая стратегия вела к утрате ее носителями достаточной творческой энергии, которую другие интеллектуальные фракции получали из своих более наступательных действий в борьбе'за меняющиеся территории интеллектуального пространства.

Постбуддийский передел интеллектуальных территорий

После революции адвайты вновь пришел в движение механизм приспособления к требованиям закона малых чисел. На стороне победителей сеть адвайты разделилась на три фракции вдобавок к четвертой фракции веданты. На увядающей буддийской стороне и среди неадвайтских школ индуизма появилась тенденция к синкретизму.

<< | >>
Источник: РЭНДАЛЛ КОЛЛИНЗ. Социология философий: глобальная теория интеллектуального изменения. 2002

Еще по теме ДЖайны и сторонние Вихри: интеллектуальная стабильность Во Второстепенных долговременных нишах:

  1. Долговременная политика интеллектуальных расколов и альянсов
  2. Структурная матрица интеллектуальной Жизни: долговременные цепи в Китае и Греции
  3. АСКЕТИЗМ ДЖАЙНОВ
  4. «ВИХРИ ВРАЖДЕБНЫ Е...»
  5. Образ жизни джайнов
  6. Круговорот второстепенных элементов
  7. ПШЕНИЦА И ВТОРОСТЕПЕННЫЕ ЗЕРНОВЫЕ КУЛЬТУРЫ
  8. Долговременная память
  9. СТАБИЛЬНОСТЬ
  10. IV.8. Стабильность и устойчивость экосистем
  11. ОБЪЯСНИМА ЛИ ДОЛГОВРЕМЕННАЯ КОНЪЮНКТУРА?
  12. СТАБИЛЬНОСТЬ, ЦЕЛОСТНОСТЬ, ЖИВУЧЕСТЬ
  13. Долговременные реформы
  14. Долговременное пребывание в спассредстве
  15. Третий этап: долговременные факторы
  16. Кибернетическая природа и стабильность экосистем
  17. Крепости и долговременные укрепления в мировую войну