Глава XXII О СМЕШАННЫХ МОДУСАХ

214

2, XXII

Теофил.

Может быть, можно было бы разделить термины или объекты идей на абстрактные и конкретные; абстрактные — на абсолютные и выражающие отношения; абсолютные — на атрибуты и модификации; те и другие — на простые и сложные; конкретные — на субстанции и субстанциальные вещи, состоящие или образующиеся из истинных и простых субстанций.

§ 2. Фила л е т. Дух совершенно пассивен по отношению к своим простым идеям, которые оп получает в соответствии с тем, как их ему предоставляют ощущение и рефлексия. Но он действует часто самочинно по отношен ню к смешанным модусам, так как может комбинировать простые идеи и образовать сложные идеи независимо от того, существуют ли они в таком сочетании в природе. Вот почему такого рода идеи называют понятиями.

Т о о ф и л. Но рефлексия, заставляющая нас думать о простых идеях, бывает часто тоже произвольной, и, кроме того, комбинации, ие встречающиеся в природе, могут возникнуть как бы сами собой, в сновидениях и мечтах, благодаря одной только памяти, причем активность духа здесь пе больше, чем в случае простых идей.

§ 4. Ф и л а л е т. Знаком единства нескольких идей, сочетаемых в одну идею, является имя (пот).

Т е о ф и л. Это так, если они могут быть сочетаемы, что часто пе удается.

Ф и л а л е т. Так как убийство старика не имеет особого имени, как, например, отцеубийство, то первое не считают сложной идеей.

Т е о ф и л. Причиной того, что убийство старика не имеет особого имени, является бесполезность последнего, поскольку законодательство не связало с таким преступлением особого наказания. Однако идеи вовсе ие зависят от имен. Если бы какой-нибудь моралист сочинил особую главу о героптофонии (старцеубийстве), показав в ней наши обязанности но отношению к старикам и все варварство убийства их, то все же он не создал бы этим новой идеи. § 6. Филалет. Так как всякий народ в связи со своими нравами и обычаями образует свойственные лишь ему сочетания идей, то благодаря этому каждый язык обладает своими специфическими терминами, так что нельзя всегда переводить дословно с чужого языка. Так, например, «остракизм» у греков и «проскрипция» у римлян являются словами, для которых в других языках нет равнозначащих терминов. Вот почему перемена в обычаях влечет за собой также образование новых слов.

Теофил. Свою роль играет при этом и случаи. Так, например, французы пользуются лошадьми не меньше соседних с ними народов; однако, отказавшись от своего старого слова, соответствовавшего итальянскому cavalcar, они теперь вынуждены выражаться описательно: «ездить на лошади» (aller a cheval).

§ 9. Ф и л а л е т. Мы приобретаем идеи смешанных модусов путем наблюдений, например когда видим борьбу двух людей; путем изобретения (или преднамеренного соеди}іения простых идей): так, например, изобретатель книгопечатания имел идею его до существования этого искусства; наконец, путем объяснения названий действий, которых мы никогда пе видели.

Теофил.

§ 10. Фила л е т. Из простых идей наиболее подвергались видоизменениям идеи мышления, движения и силы, из которых, как предполагают, вытекают действия. Ведь главная задача человеческого рода заключается в действии. Все действия суть мысли или движения. Приобретенная человеком путем частого повторения сила, или способность делать какую-нибудь вещь, составляет идею, которую мы называем привычкой; если же мы можем проявить ее в действии при каждом представляющемся случае, то мы называем ее предрасположением. Так, например, нежность есть предрасположение к дружбе или к любви.

Теофил. Под нежностью Вы понимаете здесь, по- моему, нежное сердце; но вообще, как мне кажется, нежностью считают качество, свойственное любящему человеку и делающее его очень чувствительным к благу и к мукам любимого существа; такова, по-моему, «карта нежности» в превосходном романе «Клелия» . Милосердные люди, любящие своего ближнего с некоторой нежностью, чувствительны к добру и горю ближнего; и вообще люди с нежным сердцем предрасположены любить с нежностью.

Ф и л а л е т. Смелость есть сила делать или говорить без смущения перед другими то, что хочешь; в применении к речи эта уверенность имела у греков особое название 179.

Теофил. Хорошо было бы дать особое название этому понятию, отличая его от слова смелость, употребляемого часто совершенно в другом смысле, как, например, когда говорят: «Карл Смелый». Отсутствие смущения — это сила духа, которой, однако, злоупотребляют дурные люди, доводя ее до бесстыдства; с другой стороны, стыд есть слабость, но извинительная и даже похвальная при известных обстоятельствах. Что касается паррезии, которую Вы, может быть, имели в виду, говоря об особенном греческом термине, то это слово применяют и к писателям, говорящим бесстрашно правду (хотя, когда они не высту* пали перед публикой, они, собственно, не имели основания смущаться).

§ 11.

Т е о ф и л. Если силу принимать за источник действия, то она означает нечто большее, чем способность, или готовность, служившая для объяснения силы в предыдущей главе, так как она заключает в себе еще, как я уже говорил неоднократно, стремление. Вот почему в этом смысле я обыкновенно называю ее энтелехией, которая бывает или первичной, соответствуя душе, понимаемой абстрактно, или производной в том смысле, как понимают conatus, а также энергию и импульс. Иод словом причина здесь понимается только действующая причина; но его применяют также к конечной причине или мотиву, не говоря уже здесь о материи и форме, которые схоластическая философия тоже называет причинами. Я не знаю, можно ли называть одну и ту же вещь действием в деятеле и пассивным состоянием в испытывающем действие, так что она, подобно отношению, находится одновременно и двух субъектах, и не лучше ли было бы говорить, что это две вещи, из которых одна находится в деятеле, а другая — в испытывающем действие.

Ф и л а л е т. Некоторые слова, выражающие как будто действие, означают лишь причину и следствие. Так, например, слова «сотворение» и «уничтожение» не содержат в себе никакой идеи действия или способа осуществления, а только идеи причины и произведенной вещи.

Т е о ф и л. Признаюсь, что, думая о творении, мы не представляем себе некоторого способа действия, какой здесь не может даже иметь места. Но так как мы выражаем этим словом нечто большее, чем просто Бог и мир (так как мы думаем, что Бог есть причина, а мир — следствие, или же что Бог создал мир), то ясно, что мы все же думаем о действии.