ГЛАВА XVII ДОБРОДЕТЕЛЬ ВЫЗЫВАЕТ У ДУХОВЕНСТВА ЛИШЬ МЫСЛЬ О ЕГО СОБСТВЕННОЙ ВЫГОДЕ

Доказательством этого служат сотни смехотворных булл, изданных папами в пользу пезуптов. Но если иезуиты честолюбивы, то разве менее честолюбива церковь? Достаточно заглянуть в историю, т. е. в летопись заблуждений и раздоров отцов церкви, предприятий духовенства и преступлений пап. Видно, что повсюду духовная власть является врагом светской власти39; она забывает, что царство ее не от мира сего, пытается каждый раз снова завладеть земными богатствами и властью, желает не только отнять у цезаря то, что принадлежит цезарю, но и безнаказанно наносить удары цезарю. Если бы католики при всем своем суеверии могли сохранить какое-нибудь представление о справедливости и несправедливости, то, возмущенные чтением подобной истории, они прониклись бы отвращением к духовенству.

Государь обещал в таком-то году уничтожение такого- то налога. По истечении этого года он высокомерно изменил своему слову. Почему церковь не упрекает его публично в нарушении своего обещания? Потому, что, относясь равнодушно к общему благу, справедливости, гуманности, она занята лишь своими собственными интересами. Пусть государь будет тираном, она отпустит ему грехи. Но если он будет тем, кого она называет еретиком, она предаст его анафеме, станет призывать к его низложению и убийству. Но в чем заключается преступление ереси? Слово ересь в устах мудрого и беспристрастного человека означает попросту особое мнение.

Но, скажут, доктора Сорбонны, принимая это учение, обнаружили больше глупости, чем преступности. С тем, что опи глупы, я согласен; но можно ли считать их добродетельными, если принять во внимание ярость, с какой они обрушились на книги философов, и молчание, какое они хранили по поводу кнпг иезуитов? Одобряя на своих собранияха нравственность членов этого ордена, доктора Сорбонны либо считали ее здравой14, не исследовав ее (в этом случае что нужно думать о столь легкомысленных судьях?), либо считали ее здравой после того, как они ее исследовали и признали таковой (в этом случае что нужно думать о столь невежественных судьях?), либо, наконец, они исследовали ее и признали дурной, но одобрили ее из страха 15, интереса илп честолюбия (в этом последнем случае что нужно думать о таких мошеннпках- судьях?).

Если в журнале под названием «Христианин, илп Отомщенная религия» богослов Гоша2*, этот наемный писака, выступающий против самых уважаемых философов и писателей Европы, всегда молчал насчет иезуитов, то это потому, что он ждал от них покровительства и барышей.

Известно, что личные интересы всегда диктовали богословам их решения. Поэтому не сорбоннцам претендовать на звание моралистов: онп не знают даже принципов морали. Девизом Сорбонны должна быть надпись, встречающаяся на некоторых солнечных часах: «Quod ignoro, doceo» (чего не знаю, тому учу). Неужели на пути к царству небесному и добродетели можно считать руководителями людей, одобряющих иезуитскую мораль? Пусть доктора Сорбонны продолжают прославлять достоинства богословских добродетелей — добродетели эти носят местный характер.

О человек, воскликнул некогда один мудрец, кто сможет сказать, до чего дойдет твое безумие и твоя глупость?

Богословы знают это, они смеются над этим и извлекают отсюда выгоду.

Прикрываясь именем религии, богословы всегда имели целью приращение своих богатства и своего авторитета. Нет ничего удивительного поэтому, если религиозные предписания изменяются в зависимости от их положения, еслп в настоящее время они не имеют тех же представлении о добродетели, которые они имели некогда, и если от морали Иисуса отлична мораль его священнослужителей.

Это относится не к одной только католической церкви. Все религиозные секты и все народы благодаря отсутствию ясных идей о добродетели имели самые различные понятия о ней в зависимости от различных стран и различных эпох 17.