XIX век

Моя предыдущая лекция была посвящена сравнению натурфилософской поэзии романтического движения в Англии с материалистической научной философией, унаследованной от XVIII столетия.

Г

Оно не исчезает совсем, но оно теряет целостность приливной волны и разбивается на множество течений, которые затем сливаются с другими человеческими интересами. Убеждения нового века имели три источника: одним из них было романтическое движение, проявившее себя в религиозном возрождении, в искусстве и в политической активности; вторым источником были постоянно растущие успехи науки, которые открывали широкие перепек-, тивы перед человеческой мыслью; третьим источником следует считать прогресс в технологии, кардинально изменивший условия жизни.

Каждый из этих трех источников возник в предшествующий период. Французская революция в той форме, которую придал ей Руссо, была первым детищем романтизма. Джеймс Уатт получил патент на паровую машину в 1769 г. Успехи науки были гордостью Франции и поддерживали ее авторитет на протяжении всего XVIII столетия.

На раннем этапе развития указанные течения взаимодействовали, объединялись и враждовали друг с другом. Такая картина наблюдалась вплоть до XIX в., когда все три течения получили полное развитие и достигли специфического равновесия за 60 лет, прошедших после битвы под Ватерлоо.

Тем, -что придавало своеобразие и новизну наступившему веку, тем, что делало его отличным от веков предшествующих, была его технология.

В XIX в. этот процесс стал быстрым, осознанным, предсказуемым. Первая половина века была периодом, когда новая установка появилась и породила чувство удовлетворения. Этот период можно назвать временем надежды, период же, наступивший через 60 или 70 лет, может быть назван временем разочарования, по меньшей мере временем озабоченности.

Величайшим достижением XIX столетия явилось от крытие метода исследования. Новый метод прочно вошел в жизнь. Для того чтобы понять нашу эпоху, мы должны пренебречь всеми деталями происходящих изменений, такими, например, как железные дороги, телеграф, радио, прядильная машина, синтетические красители. Мы должны сосредоточить внимание на методе, ибо он представляет собой то нововведение, которое разрушило основы старой цивилизации. Пророчество Фрэнсиса Бэкона наконец осуществилось, и человек, считавший себя когда-то существом немного ниже, чем ангелы, вдруг оказался слугой и повелителем природы. Теперь оставалось наблюдать, сможет ли один актер играть сразу же две роли.

Все изменения имели в своей основе новую научную информацию. Наука не столько по своим принципам, сколько по разультатам — просто кладовая идей, пригодных для использования.

Всегда находились люди, которые посвящали свою жизнь разработке строго определенных областей человеческой мысли. Наиболее яркие примеры такой специализации наблюдались среди юристов и духовенства христианских церквей. Но полное осознание силы профессионализма и путей подготовки профессионалов, важности знания для развития технологии, методов, посредством которых абстрактное знание может быть внедрено в технологию, неограниченных возможностей технологического прогресса, а также реализация всех этих моментов представляли собой достижения XIX в., и среди других стран первое место в данной области принадлежало Германии.

В прошлом человек проживал свою жизнь в бычьей упряжке, в будущем ему предстояло жить в самолете; такое изменение в скорости означает качественное различие в образе жизни.

Преобразование в области знания, осуществленное подобным образом, нельзя считать абсолютным выигрышем.

В рассматриваемый период в научную теорию были введены четыре важные новые идеи. Конечно, можно найти прекрасный повод для расширения моего списка и намного превысить число 4. Но я имею в виду те идеи, которые, если их понимать в самом широком значении, созвучны современным попыткам пересмотра основ физической науки.

Две идеи являются прямо противоположными, и я буду рассматривать их вместе. Нас не должны в данном случае интересовать детали, для нас важно определить конечное влияние этих идей на мышление. Одна из идей сводится к тому, что область физической активности охватывает собой весь космос и даже те его части, где вроде бы существует явная пустота. Данное представление возникало у многих людей и излагалось в разных формах. Мы помним средневековую аксиому: природа не терпит пустоты. В XVII в. декартовская теория вихрей казалась достаточно обоснованной на фоне других научных предположений. Ньютон был убежден, что гравитация обусловлена чем-то происходящим в окружающей среде. Но в целом данные представления были чужды XVIII в. Распространение света трактовалось на ньютонианский лад как движение мельчайших корпускул, которые в конечном счете оставляют место для пустоты. Ученые, занимающиеся математической физикой, были настолько заняты выводами из теории тяготения, что не задумывались над причинами, порождающими тяготение, или не знали, где искать их, когда ставим этот вопрос. Умозрительные рассуждения были, но их значение было невелико. В соответствии с этим в начале XIX в. идея повсеместного распространения физических явлений в пространстве не пользовалась каким-либо влиянием в науке. Ее возрождение было обусловлено двумя причинами.

'Итак, в 70-х гг. прошлого века ряд важных разделов физической науки строился на основе идеи непрерывности. С другой стороны, Джон Дальтон, завершивший работу Лавуазье в области оснований химии, ввел в науку идею атомизма. Это было вторым великим событием. Материя стала пониматься атомистически; в то же время считалось, что электромагнитные явления возникают в непрерывном поле.

Здесь не было противоречия.

Атомистическая трактовка материи имеет длительную историю. На память сразу же приходят имена Демокрита и Лукреция. Говоря о новизне этих идей, я имею в виду их относительную новизну по сравнению с совокупностью положений, которые лежали в основе науки XVIII в. При рассмотрении истории человеческой мысли необходимо отличать те идеи, которые реально определяют характер того или иного периода, от случайно возникающих и не находящих применения догадок. В XVIII столетии каждый образованный человек читал Лукреция и имел представление об атомизме. Однако именно Джон Дальтон сумел органично вписать данное представление в контекст современной науки, и в этом смысле атомизм был новой идеей.

Атомизм оказал влияние не только на химию. Живая клетка в биологии играет такую же роль, как электрон и протон в физике. Вне клеток и их соединений не может быть биологических явлений. Теория клетки была введена в биологию одновременно с появлением атомистической теории Дальтона, но независимо от последней. Обе теории представляют собой самостоятельные варианты использования идеи атомизма. Биологическая теория клетки быстро развивалась, и только список дат и имен свидетельствует о том, что биологической науке как эффективной схеме мышления чуть более 100 лет. В 1801 г. Биша сформулировал теорию ткани; в 1835 г. Иоганн Мюллер описал клетки и представил факты, относящиеся к их природе и взаимодействиям между ними; наконец, Шлейден в 1838 г. и Шванн в 1839 г. выявили фундаментальный характер клеток. Таким образом, к 1840 г. и биология и химия стали разрабатываться на атомистической основе. Полный триумф атомизма был связан с обнаружением электронов в конце века. Значение творческого контекста иллюстрируется тем, что приблизительно через 50 лет после завершения Дальтоном своей работы другой химик, Луи Пастер, распространил идею атомизма еще дальше в сферу биологии. Теория клетки и работа Пастера были в некотором отношении более революционными, чем учение Дальтона. Благодаря им идея организма была внедрена в микромир. До этого атомы трактовались как конечные сущности, способные вступать только во внешние отношения. Данная точка зрения подверглась пересмотру под влиянием периодического закона Менделеева. Пастер же показал решающее значение идеи организма на уровне бесконечно малых величин. Астрономы говорят нам о том, каким огромным является мир. Химики и биологи учат нас, что он является очень маленьким. В современной научной практике существует общепризнанная единица длины. Она чрезвычайно мала; чтобы получить ее, вы должны разделить 1 сантиметр на 100 миллионов частей и взять одну из них. Организмы Пастера намного превосходили по своим размерам эту единицу. Но сейчас мы знаем, что на атомарном уровне существуют организмы, для которых данная единица слишком велика.

Две другие новые идеи, получившие признание в эту эпоху, были связаны с понятием перехода или изменения. Речь идет о законе сохранения энергии и об эволюционном учении. Энергетическая доктрина обосновывает положение о количественном постоянстве, лежащем в основе всех изменений. Эволюционное учение рассматривает возникновение новых организмов как результат происходящих изменений. Энергетическая теория разрабатывается в рамках физики. Теория эволюции относится главным образом к биологии, хотя в прошлом сходная концепция испо- льзовалась Кантом и Лапласом для объяснения формирования солнц и планет.

Эти четыре идеи придали мощный импульс научному прогрессу, поэтому середина века превратилась в сплошной праздник науки. Проницательные люди из числа тех, которые заблуждаются с завидной легкостью, провозгласили, что тайны физического мира уже окончательно раскрыты. Ведь если игнорировать все, что не укладывается в рамки существующих концепций, то возможности объяснения кажутся безграничными. С другой стороны, люди, относящиеся к разряду путаников, совсем сбились с толку и придерживались самых невероятных точек зрения. Старый догматизм, который дополнялся пренебрежением к очевидным фактам, потерпел сокрушительное поражение от новоявленных адвокатов науки. Таким образом, к радостному возбуждению, порожденному технологической революцией, прибавилось возбуждение от перспектив, которые открывало развитие научной теории. Материальная и духовная основы социальной жизни подвергались серьезным преобразованиям. К последней четверти XIX в. три источника, питающие его вдохновение,— романтический, технологический и научный —были исчерпаны.

Затем, почти мгновенно, наступило затишье. Заключительные 20 лет века можно считать самым невзрачным периодом развития мысли со времен первого крестового похода. Данный период казался отзвуком XVIII столетия, но ему не хватало Вольтера и безрассудного изящества французских аристократов. Он был продуктивным, скучным и лишенным чувства. Его отличительной чертой было торжество профессионала (professional man).

Однако, оглядываясь сейчас на этот период затишья, мы можем и там обнаружить позитивные моменты. Во- первых, современные требования систематического исследования предотвратили абсолютный застой. Во всех областях науки наблюдался реальный прогресс, поистине стремительный прогресс, хотя изменения происходили в рамках уже устоявшихся в той или иной области идей. Это было время господства научной ортодоксии, которая отметала любую мысль, возникающую вне установленных конвенций.

Во-вторых, сейчас мы можем видеть, что тезис о необходимости научного материализма как схемы мышлевя, адекватной научному познанию, был поставлен под ^о- мнение. Закон сохранения энергии имел дело с новым типом количественного постоянства. Правда, энергию можно было трактовать как нечто производное от материи. И все же понятие «масса», одним из существенных признаков которого считалось количественное постоянство, стало терять свою исключительность. Позже было установлено, что проблема соотношения массы и энергии требует коренного пересмотра; массой стали именовать количество энергии, рассматриваемой в ее динамических проявлениях. Такой ход мысли способствовал формированию представления о фундаментальном характере энергии, отняв этот статус у материи. Но энергия является понятием для обозначения только количественного аспекта структуры происходящих событий; короче говоря, сама энергия находится в зависимости от функционирующего организма. Вопрос состоит в том, сумеем ли мы описать организм, не обращаясь за помощью к концепции материи в ее традиционном понимании как простого местонахождения. В дальнейшем мы должны будем рассмотреть этот вопрос более детально.

Подобное же вытеснение материи на второй план наблюдалось в связи с разработкой теории электромагнитных полей. Согласно этой теории, события, происходящие в поле, не имеют непосредственного отношения к материи. Считается, что основой электромагнитных полей является эфир. Но в действительности эфир не играет никакой роли в данной теории. Таким образом, идея материи снова утрачивает свое фундаментальное значение. Со временем атом стал пониматься как организм, а теория эволюции оказалась в конечном счете анализом условий, способствующих возникновению и выживанию различных типов организмов. Одним из самых значительных фактов рассматриваемого периода был успех биологических наук. Эти науки по своей сути являются науками об организмах. На протяжении XIX в., как, впрочем, и в настоящее время, физика считалась наиболее научной по своей форме дисциплиной. Соответственно, биология стремилась подражать физике. Ортодоксальная точка зрения сводилась к тому, что в биологии нет ничего, кроме физических механизмов в усложненных обстоятельствах.

Слабость такой позиции заключается в теперешней несогласованности базисных понятий физической науки. С аналогичной трудностью сталкивается противопо- ложная по смыслу доктрина витализма. И в этой более поздней теории использовалась идея механизма — я имею в виду механизм в его материалистической трактовке,— а затем для объяснения активности живых тел была дополнительно введена жизненная сила. Очень трудно примириться с тем, что физические законы, предназначенные для описания поведения атомов, являются несовместимыми между собой в тех формулировках, которые мы имеем в настоящее время. Обращение биологии к идее механизма было обусловлено ее ориентацией на хорошо обоснованные и взаимно согласующиеся физические конепции, которые казались пригодными для объяснения всех явлений природы. Но сейчас такой системы концепций уже нет.

Наука получает теперь новый вид, который нельзя считать ни чисто физическим, ни чисто биологическим. Она превращается в изучение организмов. Биология изучает более крупные организмы, в то время как физика изучает более мелкие организмы. Существует еще одно различие между этими двумя разделами науки. Организмы биологии включают в себя в качестве составных частей более мелкие организмы физики; правда, в настоящее время- остается неясным, могут ли наиболее мелкие из известных нам физических организмов подвергаться дальнейшему делению. Скорее всего, могут. Но даже в этом случае перед нами все равно встает вопрос, существуют ли некие первичные организмы, которые не подлежат дальнейшему делению. Представляется маловероятным, что в природе имеет место бесконечный регресс. Соответственно, теория науки, которая отвергает материализм, должна ответить на вопрос о характере этих первичных сущностей. И здесь возможен только один ответ. Мы должны начать с события, приняв его за конечную единицу природного явления. Событие должно иметь отношение ко всему существующему, в том числе ко всем другим событиям. Взаимопроникновение событий происходит при помощи свойств таких вечных объектов, как цвета, звуки, запахи, геометрические характеристики, которые требуются природе и не возникают из нее. Подобный вечный объект будет составной частью одного события, под видом или в одном из аспектов которого происходит качественное формирование другого события. Есть взаимоотнесенность аспектов, есть также модели аспектов. Каждое событие соответствует двум таким моделям, а именно: модели аспектов других событий, которые включаются данным событием в его целостность, и модели своих собственных аспектов, которые другие события, каждое в отдельности, включают в свое единство. Следовательно, нематериалистическая философия природы отождествляет первичный организм с возникновением специфической структуры, включенной в единство реального события. Данная структура будет также включать аспекты события в том виде, как они схватываются другими событиями и посредством которых эти другие события подвергаются изменению или получают частичное завершение. Итак, существует внутренняя и внешняя реальность события, то есть событие, схватываемое самим собой, и событие, схватываемое другими событиями. Концепция организма включает в себя поэтому концепцию взаимодействия организмов. Устоявшиеся научные идеи перехода и непрерывности являются, собственно говоря, деталями, относящимися к эмпирически наблюдаемым характеристикам этих структур в пространстве и времени. Точка зрения, которая обосновывается здесь, состоит в том, что отношения события являются внутренними в том случае, если они касаются только данного события, другими словами, если они конституируют само событие. В предыдущей лекции мы подошли к идее о том, что действительное событие является самодостаточным, превращающим различные сущности в ценность благодаря их объединению в этой структуре и исключению из него других сущностей. Это не просто логическое единство разных вещей. В данном случае, перефразируя Бэкона, можно утверждать: «Все вечные объекты были бы похожи друг на друга». Это означает, что каждая внутренняя сущность или каждый вечный объект, взятый сам по себе, соответствует одной ограниченной ценности, возникающей в виде события. Но ценности отличаются друг от друга своей значимостью. Поэтому, хотя каждое событие является необходимым для сообщества событий, значение его вклада в эту совокупность определяется чем-то содержащимся в нем самом. Сейчас мы должны обсудить это свойство. Эмпирическое наблюдение свидетельствует о существовании свойства, которое мы неопределенно называем сохранением, устойчивостью повторения. Это свойство равнозначно возврату к одной и той же ценности в условиях преходящей действительности, стремлению к самоидентификации, которое присуще первичным веч- ным объектам. Повторение частной формы (или структуры) ценности в событии происходит лишь тогда, когда событие как некая целостность повторяет свою форму, в которой обнаруживается точно такая же последовательность всех частей. Следовательно, какой бы анализ вы ни предпринимали, рассматривая последовательность частей события во времени, перед вами будет все та же самодостаточная вещь. Событие в своей внутренней реальности отражается в себе как нечто состоящее из частей, аспектов, присущей ему ценности, как полная реализация самого себя. Оно реализует себя в виде устойчивой индивидуальной сущности, которая содержит в себе историю своей жизни. Далее, внешняя реальность такого события, отражаясь в других событиях, также принимает форму устойчивой индивидуальности. Только в этом случае индивидуальность, представляющая повторение своих аспектов, может быть внедрена в контекст других событий, которые окружают ее.

Весь временной отрезок, на протяжении которого сохраняется устойчивая структура того или иного события, конституирует его существование в настоящем. В рамках этого настоящего событие реализует себя как тотальность, а также реализует себя как некоторое количество сгруппированных вместе аспектов своих собственных временных частей. Одна и та же структура реализуется в целом событии и проявляется во всех своих частях при помощи аспектов каждой части, схваченных в единстве всего события. Ранняя история жизни этой структуры также проявляется в аспектах целостного события. Следовательно, в данном событии сохраняется память о предшествующей истории своей собственной доминирующей структуры, содержащей в себе элемент ценности предшествующей среды. Это конкретное постижение изнутри жизненной истории длящегося факта может быть проанализировано при помощи двух абстракций: одной из них является устойчивая сущность, которая возникает как факт реальной действительности и которая принимается в расчет другими вещами; второй абстракцией является индивидуальное воплощение энергии, лежащей в основе реализации.

Рассмотрение общего потока событий приводит к анализу этой вечной энергии, в которой запечатлен образ всех вечных объектов. Такой образ служит основой индивидуализированных мыслей, которые возникают как мы- слительные аспекты, схваченные в рамках жизненной истории более тонких и более сложных устойчивых структур. В природе этой вечной активности должно содержаться также идеальное представление всех ценностей, которые в идеальных условиях могут быть получены в процессе реального объединения вечных объектов. Такая идеальная ситуация, помимо всякой реальности, лишена внутренней ценности, но оценивается в качестве элемента мысли. Индивидуализированное постижение в отдельных событиях аспектов этой идеальной ситуации принимает форму индивидуализированных мыслей, а потому имеет внутреннюю ценность. Таким образом, ценность возникает в силу того, что существует реальная совместимость идеи в мышлении с актуальными аспектами в процессе возникновения событий. Соответственно, ценность не может быть приписана этой основополагающей активности., если последняя оторвана от реальных событий реального мира.

Подводя итог вышеизложенному, отметим, что основополагающая активность, понятая отдельно от факта реализации, имеет три типа образов: во-первых, образы вечных объектов; во-вторых, образы возможных ценностей путем синтеза вечных объектов; и, наконец, образ действительности фактов, который должен войти во всю ситуацию с учетом ее будущего. Но в отрыве от действительности вечная активность отделена от ценности, ибо только действительность представляет собой ценность. Индивидуальное восприятие устойчивых объектов будет изменяться по своей индивидуальной глубине и охвату в соответствии с преобладающим способом развития структуры. Он может представлять собой слабую пульсацию, едва отличимую от общего субстрата энергии, или, если взять другую крайность, он может породить осознанную мысль, которая подразумевает выделение абстрактных возможностей ценности, присущей идеальному комплексу элементов. Промежуточные состояния будут группироваться вокруг индивидуального восприятия в виде рассмотрения единственной непосредственной возможности, аналогичной своему непосредственному прошлому, улавливая наличные аспекты действительности. Законы физики представляют собой гармонизированное описание развития, которое основано на этом уникальном принципе детерминации. Так, динамика основывается на принципе наименьшего действия, детальный характер которого должен быть изучен путем наблюдения.

Атомистические материальные сущности, которые изучаются физической наукой, являются всего лишь индивидуальными устойчивыми сущностями, рассматриваемыми в отрыве от всего, кроме их взаимодействий, детерминирующих историю жизни каждой из них. Данные сущности частично формируются аспектами, унаследованными от их собственного прошлого. Но они также частично формируются аспектами других событий, составляющих окружающую среду. Законы физики указывают на то, как эти сущности взаимодействуют друг с другом. Для физики данные законы являются произвольными, так как эта наука абстрагируется от того, что представляют собой сущности сами по себе. Мы видели, что эти сущности могут изменяться под влиянием окружающей среды. Следовательно, предположение о том, что эти законы являются неизменными при рассмотрении окружающей среды, значительно отличающейся от той среды, для которой эти законы действительны, достаточно рискованно. Физические сущности, с которыми имеют дело эти законы, могут подвергаться очень значительному изменению. Не исключена возможность, что они будут развиваться в индивидуальности более фундаментальных типов с более обширной областью распространения. Такое распространение может привести к появлению альтернативных ценностей и выбору, лежащему за рамками физических законов и выразимому только в терминах цели. Кроме таких отдаленных возможностей, уже сейчас можно сделать вывод о том, что индивидуальная сущность, жизненная история которой является частью жизненной истории большей, более глубокой, более полной структуры, должна обладать аспектами этой большей структуры, определяющими ее собственное бытие, и изменять свое бытие в соответствии с изменениями, происходящими в большей структуре. Это и есть теория органического механизма.

Согласно этой теории, эволюция законов природы совпадает с эволюцией устойчивой структуры. Ибо общее состояние универсума, наблюдаемое в настоящий момент, частично определяет каждое состояние сущностей, способ функционирования которых выражают эти законы. Общий принцип состоит в том, что в новой окружающей среде происходит эволюция старых сущностей и переход их в новые формы.

Этот краткий очерк радикальной органической теории дает нам понимание основных предпосылок эволюционного учения. Главная работа, проделанная во время перерыва в конце XIX в., заключалась в принятии этой доктрины в качестве руководящей методологии во всех отраслях науки. Со слепотой, которой наказывается поспешное и поверхностное мышление, многие религиозные мыслители выступили против нового учения, хотя в действительности последовательная эволюционная философия несовместима с материализмом. Исходная основа, или вещество, с которого начинается материалистическая философия, не способно к эволюции. Это вещество есть в себе законченная субстанция. Эволюция в рамках материалистической теории пригодна только для описания изменений внешних отношений между частицами материи. Здесь нечему развиваться, ибо один ряд внешних отношений столь же хорош, как и другой. Здесь может быть только изменение, бесцельное и непрогрессивное. Но вся суть современного эволюционного учения сводится к положению о развитии сложных организмов из менее сложных организмов, которые предшествовали первым. Таким образом, это учение буквально вопиет о том, чтобы идея организма стала фундаментальной при изучении природы. Она требовала также основополагающей активности — субстанциальной активности,— проявляющейся в индивидуальных воплощениях и эволюционирующей в ходе развития организма. Организм есть единица возникающей ценности, реальное слияние признаков вечных объектов, возникающее ради себя самого.

Итак, в процессе анализа характера природы самой по себе мы обнаруживаем, что появление организмов зависит от избирательной активности, которая похожа на цель. Точка зрения, которая обосновывается здесь, заключается в том, что устойчивые организмы возникают в результате эволюции и что вне этих организмов нет ничего устойчивого. С позиции материалистической теории устойчивостью обладает все материальное, например материя или электричество. Согласно органической теории, устойчивостью обладают только структуры активности, но данные структуры развиваются.

Устойчивые вещи являются результатом временного процесса, тогда как вечные вещи являются элементами, необходимыми для самого процесса. Мы можем дать строгое определение устойчивости следующим образом: пусть событие А обладает устойчивым структурным образцом. В свою очередь А можно разделить на временную последовательность событий. Пусть В будет частью А, которая выбрана нами из серии событий, полученных в результате деления А. Устойчивым в данном случае будет образец аспектов в рамках целостного образца, схваченного в единстве А, но в этом целостном образце существует также образец, который постигается в единстве временных частей А, таких, например, как В. Так, молекула является структурой, проявляющейся в событии одной минуты и каждой секунды в пределах этой минуты. Ясно, что такой устойчивый образец может обладать большей или меньшей значимостью. Он может выражать незначительный факт, связанный с основополагающей активностью, которая индивидуализирует его, он может также указывать на очень тесную связь с ней. Если устойчивый образец выводится только из аспектов внешней среды, которые находят отражение в расположении его различных частей, то такая устойчивость является внешним фактором весьма небольшого значения. Если же устойчивый образец полностью выводится из аспектов различных временных отрезков события, входящих в него, то устойчивость является важным внутренним фактором. Она выражает определенное единство характера, который обусловлен основополагающей индивидуализирующей активностью. В данном случае перед нами устойчивый объект, обладающий определенным единством для себя и для всей природы. Попробуем объяснить устойчивость этого типа при помощи термина «физическая устойчивость». Физическая устойчивость представляет собой процесс непрерывного наследования определенной идентичности характера, которая прослеживается на всем историческом пути события. Этот характер присущ всему пути и каждому событию на этом пути. Это является одним из важнейших свойств материального. Если данный процесс продолжается десять минут, то он должен продолжаться каждую минуту этих 10 минут и каждую секунду, входящую в эти минуты. Если вы будете считать материальное фундаментальным, то свойство устойчивости будет случайным фактом, возникшим на основе природного порядка, но если вы будете считать организм фундаментальным, то это свойство предстанет как результат эволюции.

На первый взгляд может показаться, что физический объект в процессе наследования своих свойств является независимым от окружающей среды. Но такое заключение выглядит необоснованным. Пусть В и С будут двумя последовательными частями в жизни некоторого объекта, и пусть С следует за В. Тогда устойчивый образец в С унаследует свойства от В и от других аналогичных частей своей предшествующей жизни. Они переходят через В к С. Но то, что переходит к С, представляет собой целостный образец аспектов, присущих таким событиям, как В. Этот целостный образец включает влияние окружающей среды на В и на другие части предшествующей жизни объекта. Таким образом, целостность аспектов предшествующей жизни наследуется как отдельная структура, которая сохраняется на протяжении разных периодов жизни. Благоприятная окружающая среда играет существенную роль в сохранении физического объекта.

Природа, как нам известно, содержит в себе много постоянных элементов. Постоянство — широко распространенное явление. Молекулы самой старой скалы, которая изучалась геологами, не изменялись на протяжении многих миллионов лет; они не изменялись как внутренне, так и в плане расположения по отношению друг к другу. В течение этого времени число пульсаций молекулы, колеблющейся с частотой, необходимой для желтого цвета натрия, достигает 16-3 х 10 22 = 163,00 х (10 б)3. Вплоть до недавнего времени считалось, что атом неразрушим. Сейчас мы знаем в этой области намного больше. Неразрушимость атома связана с неразрушимостью электрона и неразрушимостью протона.

Другой факт, нуждающийся в объяснении, состоит в поразительном сходЬтве этих практически неразрушимых объектов. Все электроны похожи друг на друга. Мы не будем выходить за пределы очевидного и утверждать, что они абсолютно идентичны, но наши способности к наблюдению не позволяют обнаружить какой-либо разницы между ними. То же самое можно сказать о сходстве всех ядер водорода. Можно найти большое число аналогичных объектов. Их очень много. Наблюдается также определенная схожесть условий, благоприятных для их существования. Это очевидно даже на уровне здравого смысла. Если организмы сохраняются, то они должны существовать вместе.

Следовательно, ключом к объяснЬнию механизма эво- люции служит признание необходимости для эволюции благоприятной окружающей среды, которая, несмотря на развитие любых специфических типов устойчивых организмов, обладает большой устойчивостью. Любой физический объект, ухудшающий окружающую среду, совершает самоубийство.

Одним из простейших путей развития благоприятной окружающей среды совместно с развитием индивидуального организма является такое влияние каждого организма на среду, которое способствует устойчивости других организмов того же самого типа. Далее, если организм способствует развитию других организмов того же типа, то. мы имеем механизм эволюции, приспособленный для производства огромного множества аналогичных сущностей, обладающих высокой степенью, устойчивости. Ибо окружающая среда автоматически развивается вместе с видами, а виды — вместе со средой.

Первый вопрос, который может быть задан в связи с этим: есть ли у нас прямое подтверждение' существования такого механизма эволюции устойчивых организмов? При изучении природы мы должны помнить, что существуют не только базовые организмы, составными частями которых являются аспекты вечных объектов. Существуют также организмы организмов. Предположим, что для удобства мы приняли далеко не очевидное положение, согласно которому электроны и ядра водорода являются такими базовыми организмами. Тогда атомы и молекулы являются организмами более высокого типа, так как они представляют собой скомпонованное органическое единство. Но когда мы переходим к более крупным агрегатам материи, данное органическое единство отодвигается на задний план. Его можно обнаружить, но оно еле уловимо и чрезвычайно просто. Оно существует, но проявляется весьма слабо и примитивно. Оно представляет собой всего-навсего агрегат действий. Когда мы переходим к живой природе, нам раскрывается определенность модели и органический характер снова приобретает свое значение. Следовательно, специфические законы неорганической материи являются в своей основе статистически усредненными, полученными в результате взаимодействия агрегатов. Поскольку они проливают свет на конечную природу вещей, они затуманивают и стирают индивидуальные черты индивидуальных организмов. Если мы желаем пролить свет на факты, имеющие отношение к орга- низмам, мы должны изучать либо индивидуальные молекулы и электроны, либо индивидуальные живые существа. В промежутке мы обнаруживаем смешанные вещи. Трудность изучения индивидуальной молекулы заключается в том, что мы очень мало знаем об истории ее жизни. Мы не можем подвергнуть индивидуальность постоянному наблюдению. Обычно мы рассматриваем ее в больших агрегатах. Что же касается индивидуальностей, то иногда с большим трудом какой-нибудь великий экспериментатор проливает свет на одну из них и улавливает лишь ее мгновенное действие. Соответственно, история функционирования индивидуальных молекул или электронов в главных чертах скрыта от нас.

Но, имея дело с живыми существами, мы можем проследить историю индивидуальности. Мы сразу же обнаруживаем тот самый механизм, поисками которого мы были заняты. Во-первых, существует воспроизводство видов, которое осуществляется членами этих видов. Существует также тщательная забота о сохранении благоприятной окружающей среды для устойчивости семьи, породы или семени плода.

Ясно, однако, что я объясняю эволюционный механизм в терминах, которые излишне просты. Мы обнаруживаем иногда объединенные виды живых существ, обеспечивающих друг для друга благоприятную среду. Точно таким же образом, как члены одного и того же вида взаимно благоприятствуют друг другу, ведут себя члены объединенных видов. Мы обнаруживаем рудиментарный факт ассоциации в существовании двух видов — электронов и атома водорода. Простота этих двойных соединений и явное отсутствие конкуренции со стороны других антагонистических видов обеспечивают массовую устойчивость, которую мы обнаруживаем среди них.

Таким образом, можно говорить о двух сторонах механизма развития природы. С одной стороны, существует окружающая среда с организмами, которые сами приспосабливаются к ней. Научный материализм рассматриваемой эпохи выдвинул на первый план именно этот аспект. Согласно материалистической точке зрения, существует определенное количество материального, и только ограниченное число организмов может успешно развиваться в этой среде. Данность окружающей среды определяет все. Соответственно, последним словом науки стало учение о борьбе за существование и естественном отборе.

Труды Дарвина задали на все времена модель тщательного рассмотрения всех возможных гипотез и отказа от выхода за рамки непосредственно данных фактов. Но эти достоинства были уже не столь заметны в работах его учеников, еще менее они были заметны в работах его многочисленных последователей. Взгляды европейских социологов и политиков определялись исключительным вниманием к аспекту борьбы интересов. Идея, которая доминировала в их кругах, сводилась к тому, что специфический, последовательно проводимый реализм требует отказа от рассмотрения этических детерминант поведения в сфере коммерческих и национальных интересов.

Другая сторона эволюционного механизма, которой пренебрегали, может быть выражена словом «креативность». Организмы могут творить свое окружение. Но отдельного организма для этой цели недостаточно. Для этого нужны сообщества совместно действующих организмов. Но параллельно с этими совместными действиями и пропорционально им окружающая среда обнаруживает пластичность, в результате чего изменяется этический аспект эволюции в целом. В недалеком прошлом возникло и в настоящее время наблюдается брожение умов. Возрастная пластичность среды обитания человечества, обусловленная успехами научной технологии, по-прежнему отображается старыми способами мышления, соответствовавшими теории неизменной среды.

Загадка вселенной не так проста. Существует аспект постоянства, в рамках которого любой данный тип достижения бесконечно повторяется: существует также аспект перехода в другие вещи, он может обладать как большей, так и меньшей ценностью. Есть также аспекты борьбы и взаимопомощи. Но романтическая безжалостность так же далека от настоящей политики, как и романтическое самопожертвование.