ГЛАВА XIX НЕТЕРПИМОСТЬ II ПРЕСЛЕДОВАНИЕ НЕ СУТЬ БОЖЕСТВЕННЫЕ ЗАПОВЕДИ

Нужно ли, чтобы католические попы заслужили еще раз то же прозвище за свою яростную нетерпимость? На каком основании преследуют онп еретиков? Потому, что еретики, утверждают они, не думают так, как мы.

Если бы нетерпимые служители культа, обвиняющие Руссо67, родились афинянамп пли иудеями, то в качестве сильных они преследовали бы аналогичным образом Сократа или Иисуса. О красноречивый Руссо, пусть милость великого государя, защитившего тебя от этих фанатиков, будет для тебя отмщением за их оскорбления! Тебе не пришлось краснеть из-за уважения этих глупцов; оно могло бы служить доказательством какой-то аналогии между их взглядами и твоими, оно запятнало бы твои таланты. Не божество тебя преследовало, хотя и во имя божества.

Кто с большей силой, чем сын божий, поднимал свой голос против нетерпимости? Его апостолы хотели, чтобы он низвел небесный огонь на самаритян; он резко упрекал их за это. Апостолы, одушевленные тогда мирским духом, не восприняли еще духа божьего. Но едва онп были просвещены им, как сами стали преследуемыми, а не преследователями.

Небо никому не дает права пзбпвать еретпков.

Я знаю, что Нерон преследовал первых христиан за то, что они придерживались отличных от него взглядов; но Нерон был тираном, вызывавшим ужас у человечества. Кто совершает подобные жестокости и без угрызе- ний совести нарушает естественный и божественный закон, запрещающий делать другому то, чего мы не хотели бы, чтобы делали нам, тот должен быть равным образом проклят богом и людьмп.

Кто терпит людей, проявляющих нетерпимость, сам становится соучастником всех их преступлений. Если какая-нибудь церковь называет себя преследуемой, когда у нас оспаривают право преследования ею других, государь должен быть глух к ее домогательствам. В своем поведении церковь должна руководствоваться поведением сына божьего. Но Иисус и апостолы разрешали человеку свободно пользоваться своим разумом. Почему церковь запрещает ему пользоваться им? Никто не имеет права ни на воздух, которым я дышу, ни на самую благородную функцию моего ума — способность самостоятельного суждения. Неужели я должен предоставить другим заботу думать за меня?

У меня есть собственная совесть, собственный разум, собственная религия, и я не хочу нп совести, ни разума, ни религии папы. Я не хочу брать образцом для своей веры веру других людей, сказал один кентерберийский епископ. Каждый отвечает за свою душу; поэтому каждый должен рассмотреть: во что он верит; почему он в это верит; какая вера кажется ему самой разумной. Как говорит Жан Герсон, канцлер Парижского университета, небо наделило меня душою, способностью суждения, а я возьму и подчиню ее суждению других людей, и они будут руководить мною в моей манере жить и умирать!

Но может ли человек предпочесть свой разум разуму своей нации? Законна ли такая гордыня? А почему бы нет? Еслп бы Юпптер продолжал держать в руках весы, при помощи которых он некогда взвешивал судьбы героев; еслп бы он положил на одну из чаш взгляды таких людей, как Локк, Фонтенель, Бейль, а на другую чашу взгляды птальянского, французского, испанского и других народов, то эта последняя чаша поднялась бы вверх, словно не имея на себе никакого груза.

Почему закон запрещает моему соседу распоряжаться моим имуществом, но позволяет ему распоряжаться моим разумом и моей душой? Моя душа — это мое имущество. От природы я получаю право думать и говорить то, что я думаю. Первые христиане излагали окружающим их народам свою веру и мотивы этой веры, они давали язычникам возможность произвести выбор между языческой и пх собственной религией, пользуясь разумом, данным человеку, чтобы отличать порок от добродетели и ложь от истины. Изложение IIX взглядов не представляло, несомненно, ничего преступного. С какого же времени христиане заслужили ненавнсть и презрение этих народов? С тех пор как, сжигая храмы с их идолами, они захотели насилием оторвать язычника от его религии, которую он считал наилучшей69. Какова была цель этого насилия? Сила заставляет разум молчать; она запрещает выполнение тех или иных религиозных обрядов, ио что может она сделать с верой? Вера предполагает наличие внутреннего побуждения верить. Спла не является таким побуждением. Но без внутренних побуждений люди в действительности не верят, в лучшем случае они верят, будто бы верят70.

Нет никакого оправдания для нетерпимости, осужденной разумом п естественным законом. Естественный закон свят, он исходит от бога, который не отменил его; наоборот, в своем Евангелии он подтвердил его.

Всякий священник, который, прикрываясь званием ангела мира, побуждает людей к преследованию друг друга, вовсе не является, как это думают, лишь жертвой своего нелепого и бессмысленного рвения71. Он повинуется не своему рвению, но своему честолюбию.