ГЛАВА VIII О СЛУЧАЙНОСТЯХ, КОТОРЫМ МЫ ЧАСТО ОБЯЗАНЫ ЗНАМЕНИТЫМИ ЛЮДЬМИ

Аналогичный случай пробудил гений Мильтона. Умер Кромвель, власть перешла к его сыну, но он был изгнан из Англии. Мильтон, разделив его участь, потерял место секретаря у протектора. Он был заключен в тюрьму, затем выпущен, после чего вынужден был удалиться в из- гнаппе. Наконец он поселился в деревне и там на досуге, доставленном ему уединением и немилостью, сочинил поэму, которая, будучи задумана им еще в молодости, поставила его в ряд величайших людей.

Если бы Шекспир всегда оставался, подобно своему отцу, торговцем шерсти, если бы вследствие дурного поведения он не был вынужден бросить торговлю и родную округу, если бы он не пристал к распутной компании, не украл ланей в парке одного лорда, не был бы преследуем за эту кражу, не вынужден был бы спастись бегством в Лондон и поступить в труппу актеров, если бы, наконец, наскучпв быть посредственным актером 12, он не стал автором, то Шекспир с его житейским здравым смыслом никогда не сделался бы знаменитым Шекспиром и, какую бы ловкость он ни обнаружил в торговле шерстью, его имя не прославилось бы в Англии.

Почти такая же случайность определила призвание Мольера к театру.

Монроз». Этп слова поразили молодого Мольера. Ему опротивело его ремесло, и этому случайному ответу Франция обязана своим величайшим автором комедий. Мольер, останься он искусным драпировщиком, никогда не был бы причислен к великим людям своего народа.

Корнель 13 влюблен; он сочиняет стихи в честь своей возлюбленной, становится поэтом, пишет «Me литу», затем «Цинну», «Родогуну» п т. д. Он становится гордостью своей страны, предметом подражания для потомства. Будь Корнель благоразумен, он остался бы адвокатом, он писал бы прошения, которые были бы забыты, как и дела, которые он защищал. Таким образом, набожность матери, смерть Кромвеля, кража ланей, восклицание старика и красота одной женщины дали Европе в различных областях пять знаменитых людей а.

Я никогда не окончил бы, если бы захотел привести список всех писателей, прославившихся своими талантами и обязанных этими талантами подобным случайностям. Некоторые философы придерживаются по этому вопросу моей точки зрения. Г. Боннэ62* сравнивает, как и я, гений с зажигательным стеклом, зажигающим обыкновенно только в одной точке. Гений, по-нашему, может быть лишь продуктом усиленного внимания, сосредоточенного на каком-нибудь искусстве пли какой-нибудь науке. Но чем объяснить это внимание? Сильным призванием, которое чувствуют к этому искусству или к этой науке. Но это призвание не есть чистый дар природы в. Если люди рождаются без идей, то они рождаются также без призваний11. Последние можно считать приобретением, которым мы обязаны положению, в котором мы находимся. Гений есть отдаленный продукт событий или случайностей, примерно таких, о каких я упомянул 14.

Руссо не разделял этого взгляда, но он сам служит примером власти случая.

При вступлении в свет он благодаря счастливому случаю попадает в свиту одного посланника.

Дижонская академия предложила тему на соискание премии по литературе. Тема эта была довольно странная а, а именно: «Не были ли науки более вредны для общества, чем полезны?» Единственный оригинальный способ ответить на этот вопрос заключался в том, чтобы выступить против наук. Руссо понял это. Он сочинил, исходя из этого, красноречивое рассуждение, которое заслуженно вызвало много похвал. Этот успех составил эпоху в его жизни. Отсюда его слава, его злоключения и его парадоксы.

Красоты собственного рассуждения действуют на него так, что прпемы оратора 6 становятся у него скоро методами философа, и с этого момента в погоне за парадоксами он ни перед чем уже не останавливается. Он утверждает, если это нужно для защиты его тезиса, что человек, абсолютно грубый, незнакомый с искусством, с промышленностью п стоящий ниже всякого известного нам дикаря, тем не менее и более добродетелен, и более счастлив, чем цивилизованный гражданин Лондона и Амстердама.

Жертва собственных литературных приемов, довольствуясь репутацией красноречивого спорщика, он отказывается от имени философа, и его заблуждения становятся следствием его первого успеха.

Пусть меня не упрекают за то, что я подробно остановился на вопросе о причинах, которым столь часто обязаны были своими талантами великие люди; этого требовала тема моей книги. Я не углублялся в детали. Я знаю, что для публики, дорожащей великими талантами, не интересны ничтожные причины, порождающие их ничтожные поступки. Я гляжу с удовольствием, как река величественно катит своп воды по равнине, но лишь с трудом мое воображение добирается до ее источников, чтобы составить представление о всем количестве воды, необходимом для ее течения. Предметы предстают перед нами в массе, и мы с неохотой приступаем к разложению ее на составные части. Я с трудом могу убедить себя, что комета, бурно проносящаяся через нашу Вселенную и угрожающая ей катастрофой, представляет собой большую или меньшую совокупность невидимых атомов.

В духовной области, как и в физической, нас поражает только великое. У великих следствии всегда предполагают великие причины. Полагают, что небесные знамения возвещают падение государств пли перевороты в них.

Применим к простым гражданам то, что я говорю о государствах. И в этом случае их возвышение или падение, их счастье плп несчастье являются результатом определенного стечения обстоятельств и бесконечного множества непредвиденных и по внешности бесплодных случайностей. Я сравниваю мелкие обстоятельства, подготовляющие крупные события нашей жизни, с мельчайшими разветвлениями корня растений, которые, забираясь незаметно в щели скалы и увеличиваясь там, в свое время взорвут ее.

Таким образом, случаи играет 8 и всегда будет играть известную роль в нашем воспитании, и особенно в воспитании гениальных людей. Если желают увеличить число их у какого-нибудь народа, пусть изучают средства, какими пользуется случай, чтобы внушить людям желание прославиться. Пусть после такого изучения их намеренно и часто ставят в такое же положение, в какое их изредка ставит случай, — это единственный способ увеличить число гениальных людей.

Нравственное воспитание человека теперь почти целиком предоставлено случаю. Чтобы усовершенствовать его, нужно было бы составить план его в соответствии с общественной пользой, основать его на простых и неизменных принципах. Это единственный способ уменьшить влияние случая на нравственное воспитание и устранить противоречия, которые имеются и должны неизбежно существовать между всеми различными правилами теперешнего воспитания.