ГЛАВА X О ТОМ, ЧТО ЧУВСТВЕННЫЕ УДОВОЛЬСТВИЯ ЯВЛЯЮТСЯ ДАЖЕ БЕЗ ВЕДОМА НАРОДОВ IIX НАИБОЛЕЕ МОГУЩЕСТВЕННЫМИ ДВИЖУЩИМИ СИЛАМИ

Удовольствие и страдание суть и всегда будут единственным первоначалом человеческих поступкова. Если

а Еслп потребности являются единственными движущими нас силами, то изобретение искусств и наук следует объяснить также нашими различными потребностями. Вследствие потребности в удовлетворении голода создается умение распахивать п возделывать землю, изготовлять плуги и т. д. Потребности защищаться от непогоды мы обязаны умением строить дома, изготовлять одежду и т. д.

Что касается пышных экипажей, материи, мебели, что касается музыки, зрелищ, наконец, всех искусств, обслуживающих роскошь, то пх изобретение следует равным образом объяснять любовью, желанием нравиться п боязнью скуки. Без любви не пэ- бы небо позаботилось обо всех его потребностях, если бы пища, подходящая для его тела, была, подобно воздуху и воде, составным элементом природы, то человек коснел бы в лености.

Голод, следовательно, страдание есть источник деятельности для бедных, т.

Никакая другая страсть не производит больших изменений в человеке. Ее власть простирается даже на животных. Робкое животное, дрожащее при приближении другого, даже самого слабого животного, становится смелым под влиянием любви. Повинуясь чувству любви, животное останавливается, забывает всякий страх, нападает и вступает в драку с животными, равными ему или даже превосходящими его по силе. Нет таких опасностей, нет таких трудностей, перед которыми стала бы в тупик любовь. Она — источник жизни. По мере того как в человеке угасают желания, он теряет свою активность, и постепенно смерть настигает его.

Физическое удовольствие и страдание — таковы единственные истинные движущие силы при всяком правлении. Любят, собственно говоря, не славу, богатство и почести, по лишь удовольствия, которые представляют эта слава, эти богатства, эти почести. II что бы ни говорили, до тех нор, пока будут давать на водку рабочему, чтобы побудить его как следует работать, до тех пор придется признавать власть над намп чувственных удовольствий!

Когда в книге «Об уме» я сказал, что средоточием всех наших удовольствий и страдании являются физические страдания и удовольствия, то я тем самым открыл великую истину. Что следует отсюда? Что не в наслаждении этимп удовольствиями состоит политическая распущенность нравов. Что такое в самом деле изнеженный и испорченный народ? Народ, который приобретает при помощи порочных средств те же удовольствия, которые выдающиеся народы приобретают средствами добродетели.

Никакие разглагольствования отдельных моралистов никогда не смогут опровергнуть основные принципы автора, которые оправдываются и подтверждаются на опыте.

Пусть не думают, что это рассуждение о физической чувствительности не имеет отношения к моей теме.

чем реальное физическое удовольствие. Тело истощается, воображение же никогда. Поэтому из всех удовольствий наибольшую сумму счастья за всю нашу жизнь нам дают, вообще говоря, удовольствия, основанные на воображении.

зал, что душа в нас есть лишь способность ощущать; что ум есть ее результат; что у человека все сводится к ощущению; что, следовательно, физическая чувствительность есть первоисточник его потребностей, его страстей, его общительности, его идей, его суждений, его желаний, его поступков; что, наконец, если все можно объяснить физической чувствительностью, то бесполезно допускать наличие у нас еще других способностей а.

Человек есть машина, которая, будучи приведена в движение физической чувствительностью, должна делать все то, что она выполняет. Это — колесо, которое, будучи приведено в движение потоком, поднимает поршень, а вслед за ним воду, наливающуюся затем в предназначенные для приемки ее резервуары

Мы доказали, таким образом, что в нас все сводится к ощущению, к воспоминанию и что мы ощущаем лишь посредством пяти чувств. Чтобы узнать затем, является больший' или меньший ум результатом большего или меньшего совершенства органов, надо выяснить, всегда ли в действительности умственное превосходство соразмерно тонкости чувств и обширности памяти. Если бы опыт доказывал противное, то не было бы никакого сомнения, что постояпно наблюдаемое неравенство умов зависит от какой-то другой причины.

Таким образом, поставленный нами себе вопрос сводится теперь к исследованию только этого факта, от него зависит решение всего вопроса.