<<
>>

ПРИЛОЖЕНИЕ ОБ ОБИТАТЕЛЯХ НЕБЕСНЫХ СВЕТИЛ

Считая оскорбительным для философии, когда ею пользуются для того, чтобы легкомысленно выдавать за нечто правдоподобное пустые измышления, хотя бы при этом и оговариваются, что это делается только для развлечения, я в предлагаемом опыте ограничусь лишь такими положениями, которые действительно могут способствовать расширению наших познаний и достовер- ность которых при этом настолько велика, что едва ли можно будет их отрицать.

Правда, могло бы показаться, что в подобных вопросах свобода фантазии в сущности ничем не ограничена, что при суждении о свойствах обитателей отдаленных миров можно дать своему воображению гораздо большую волю, чем это делает живописец, изображающий растения или животных неоткрытых стран, и что подобные мысли не могут быть ни строго доказаны, ни опровергнуты.

Должно, однако, признать, что расстояния небесных тел от Солнца имеют своим последствием некоторые определенные отношения, оказывающие существенное влияние на различные свойства находящихся на них мыслящих существ, ибо способ этих существ действовать и подвергаться действию обусловлен свойствами материи, с которой они связаны, и зависит от степени того влияния, какое оказывает на них мир соответственно отношению их местопребывания к центру притяжения и теплоты.

Я полагаю, вовсе нет необходимости утверждать, будто все планеты должны быть обитаемы, хотя в то же время нелепо отрицать это в отношении всех или хотя бы только в отношении большинства из них. При богатстве природы, в которой миры и системы миров только пылинки по сравнению со всей Вселенной, могут, конечно, существовать и пустынные, необитаемые местности, непригодные с точки зрения строгого соответствия целям природы, т. е. с точки зрения разумных существ. Может показаться, что признать, что на земной поверхности большие пространства занимают песчаные и необитаемые пустыни, а в Океане имеются заброшенные острова, на которых нет людей,— значит усомниться в мудрости божьей.

А между тем по сравнению со всей Вселенной планета — это гораздо меньше, чем пустыня или остров по сравнению с поверхностью Земли.

Возможно, что не все еще небесные тела окончательно сформировались; нужны столетия, а может быть, и тысячелетия, пока большое небесное тело достигнет твердого состояния своей материи. Юпитер, по-видимо- му, еще находится в процессе такого перехода. Замет- ные изменения его внешнего вида в различное время уже давно заставили астрономов предполагать, что он подвергается большим разрушениям и что на его поверхности еще далеко не так спокойно, чтобы он мог быть обитаемой планетой. Но если на нем и нет обитателей и даже никогда не будет, то какая это совершенно ничтожная потеря для природы при необъятности всей Вселенной! Разве не было бы признаком бедности, а не изобилия природы, если бы в каждой точке пространства она столь старательно раскрывала все свои богатства?

Но с еще большей уверенностью можно предположить, что хотя сейчас Юпитер и необитаем, однако со временем, когда завершится период его образования, он будет обитаем. Земля наша просуществовала, быть может, тысячу или больше лет, прежде чем оказалась в состоянии дать жизнь людям, животным и растениям. То, что та или иная планета достигает такого совершенства на несколько тысяч лет позднее, нисколько не вредит цели ее существования. В будущем она настолько же дольше сохранит однажды достигнутое ею совершенство своего строения, ибо существует такой закон природы: все, что имеет начало, беспрестанно приближается к своему концу и тем ближе к нему, чем дальше оно от момента своего начала.

Можно только одобрить сатирическую картинку того остряка из Гааги, который, после того как привел общие сведения из мира науки, смешно описал воображаемое население всех небесных тел. «Твари,— говорит он,— населяющие заросли на голове нищего, с давних пор привыкли смотреть на место своего пребывания как на необъятный шар, а на самих себя — как на венец творения, пока одна из них, которую небо одарило более тонкой душой,— своего рода маленький Фонтенелъ,— не увидела вдруг голову некоего дворянина.

Тотчас же она созвала всех остряков из своей квартиры и сообщила им с восторгом: мы не единственные живые существа в природе; смотрите — вот новая страна, здесь живет больше вшей». Если этот вывод вызывает смех, то не потому, что он сильно отличается от человеческого образа суждения, а потому, что та же самая ошибка, совершаемая человеком по той же причине, кажется в данном случае более простительной.

Будем рассуждать без предвзятости. Это насекомое, которое по образу жизни и по своей ничтожности очень хорошо выражает свойства большинства людей, может быть с полным правом использовано для подобного сравнения. Так как, по его воображению, природа считает бесконечно важным его существование, то весь остальной мир, по его мнению, бесполезен, если не стремится к его породе как средоточию всех целей природы. Человек, который так же бесконечно далек от высшей ступени бытия, обольщает себя подобной же фантазией относительно необходимости своего существования. Бесконечность творения с одинаковой необходимостью охватывает все создания, вызываемые к жизни его неистощимым богатством. От высшего класса мыслящих существ до презреннейшего насекомого ни одно звено не безразлично для него; ни одно не может отсутствовать, не нарушив этим красоты целого, а эта красота — во взаимной связи. Между тем все определяется общими законами, которые природа приводит в действие сочетанием изначально присущих ей сил. Так как своими действиями природа создает только слаженность и порядок, то никакая отдельная цель не должна нарушать и прерывать ее действия. В период ее первоначального формирования возникновение какой-нибудь планеты было только бесконечно малым результатом ее изобилия. И было бы несообразно, если бы ее столь основательные законы нарушались во имя особых целей этого атома. Если свойства какого-нибудь небесного тела создают естественные препятствия для его обитаемости, то оно и останется ненаселенным, хотя само по себе было бы прекраснее, если бы на нем были обитатели. Совершенство творения от этого ничего не теряет, ибо бесконечное — это такая величина, которая не убавляется от вычитания из нее какой-то конечной части.

Можно было бы, пожалуй, сетовать на то, что пространство между Юпитером и Марсом зря остается пустым и что существуют необитаемые кометы. Действительно, каким бы ничтожным ни казалось нам упомянутое выше насекомое, природа, конечно, считает более важным сохране- ниє всего класса этих насекомых, чем существование небольшого количества более совершенных существ, которых все же имеется бесконечное множество, хотя бы какая-нибудь страна или местность и была их лишена. Так как природа неисчерпаема в порождении и тех и других, то нетрудно видеть, что сохранение и уничтожение и тех и других подчинены общим законам. Произвел ли когда-нибудь владелец упомянутых выше зарослей на голове у нищего большие опустошения среди обитателей этой колонии, чем сын Филиппа среди своих сограждан, когда злой гений внушил ему мысль, что мир был создан только ради него?

Тем не менее большинство планет, несомненно, обитаемо, а необитаемые со временем будут населены. Какие же условия создаются у различных видов этих обитателей в зависимости от расстояния между занимаемым ими во Вселенной местом и центром, из которого исходит всеоживляющее тепло? Ведь нет никакого сомнения, что это тепло вызывает те или иные изменения в свойствах веществ этих небесных тел пропорционально их расстоянию [от центра]. Основанием и общей исходной точкой в этом сравнении должен нам послужить человек, который из всех разумных существ наиболее нам известен, хотя внутренняя его природа еще остается неисследованной. Мы не будем рассматривать его здесь ни со стороны его моральных свойств, ни со стороны его физического строения; мы хотим лишь разобраться, в какой мере свойство окружающей человека материи, соразмерное с расстоянием ее от Солнца, влияет на способность разумно мыслить и на физические движения человека, повинующиеся этой способности? Несмотря на глубочайшую пропасть, разделяющую способность мыслить от движения материи, разумную душу от тела, все же несомненно, что человек получает все свои понятия и представления от впечатлений, которые Вселенная через его тело вызывает в его душе, и что отчетливость понятий и представлений человека, равно как и умение связать их и сравнивать между собой, называемое способностью мыслить, полностью зависит от свойств этой материи, с которой его связал творец.

Человек создан таким образом, что впечатления и возбуждения, вызываемые внешним миром, он воспринимает при посредстве тела — видимой части его существа, материя которого служит не только для того, чтобы запечатлеть в обитающей в нем невидимой душе первые понятия о внешних предметах, но и необходима для того, чтобы внутренней деятельностью воспроизводить и связывать эти понятия, короче говоря, для того, чтобы мыслить 42.

По мере того как формируется тело человека, достигают надлежащей степени совершенства и его мыслительные способности; они становятся вполне зрелыми только тогда, когда волокна его органов получают ту прочность и крепость, которые завершают их развитие. Довольно рано развиваются у человека те способности, при помощи которых он может удовлетворять потребности, вызываемые его зависимостью от внешних вещей. У некоторых людей развитие на этой ступени и останавливается. Способность связывать отвлеченные понятия и, свободно располагая своими познаниями, управлять своими страстями появляется поздно, а у некоторых так и вовсе не появляется в течение всей жизни; но у всех она слаба и служит низшим силам, над которыми она должна была бы господствовать и в управлении которыми заключается преимущество человеческой природы. Когда смотришь на жизнь большинства людей, то кажется, что человеческое существо создано для того, чтобы подобно растению впитывать в себя соки и расти, продолжать свой род, наконец, состариться и умереть. Из всех существ человек меньше всего достигает цели своего существования, потому что он тратит свои превосходные способности на такие цели, которые остальные существа достигают с гораздо меньшими способностями и тем не менее гораздо надежнее и проще. И он был бы, во всяком случае с точки зрения истинной мудрости, презреннейшим из всех существ, если бы его не возвышала надежда на будущее и если бы заключенным в нем силам не предстояло полное развитие.

Если исследовать причину тех препятствий, которые удерживают человеческую природу на столь низкой ступени, то окажется, что она кроется в грубости материи, в которой заключена духовная его часть, в негибкости волокон, в косности и неподвижности соков, долженствующих повиноваться импульсам этой духовной части. Нервы и жидкости мозга человека доставляют ему лишь грубые и неясные понятия, а так как возбуждению чувственных ощущений он не в состоянии противопоставить для равновесия внутри своей мыслительной способности достаточно сильные представления, то он и отдается во власть своих страстей, оглушенный и растревоженный игрой стихий, поддерживающих его тело.

Попытки разума противодействовать этому, рассеять эту путаницу светом способности суждения подобны лучам солнца, когда густые облака неотступно прерывают и затемняют их яркий свет.

Эта грубость вещества и ткани в ртроении человеческой природы есть причина той косности, которая делает способности души постоянно вялыми и бессильными. Деятельность размышления и освещаемых разумом представлений — утомительное состояние, в которое душа не может прийти без сопротивления и из которого естественные склонности человеческого тела вскоре вновь возвращают ее в пассивное состояние, когда чувственные раздражения определяют всю ее деятельность и управляют ею.

Эта косность мыслительной способности, будучи результатом зависимости от грубой и негибкой материи, представляет собой источник не только пороков, но и заблуждений. Поскольку трудно рассеять туман смутных понятий и отделить общее познание, возникающее из сравнения идей, от чувственных впечатлений, душа охотнее приходит к поспешным выводам и удовлетворяется таким пониманием, которое вряд ли даст ей возможность увидеть со стороны косность ее природы и сопротивление материи.

Из-за этой зависимости духовные способности убывают вместе с живостью тела; когда в преклонном возрасте от ослабленного обращения соков в теле движутся только густые соки, когда уменьшается гибкость волокон и проворство движений, тогда подобным же образом истощаются и духовные силы; быстрота мысли, ясность представлений, живость ума и память становятся слабыми и замирают. Долгим опытом приобретенные понятия в какой-то мере возмещают еще упадок этих сил, а разум обнаруживал бы свое бессилие еще явственнее, если бы пыл страстей, нуждающихся в его узде, не ослабевал вместе с ним и даже раньше, чем он.

Из всего сказанного ясно, что силы человеческой души ограничивает и тормозит мешающая им грубая материя, с которой они тесно связаны. Но еще удивительнее то, что это относительное свойство материи существенным образом связано со степенью того действия, которое оказывает Солнце, оживляя эту материю и делая ее пригодной для отправления жизненных функций сообразно с расстоянием ее от этого светила. Эта необходимая связь с тем огнем, который распространяется из центра мироздания и сообщает материи необходимые ей движения, дает основание для проведения аналогии между обитателями различных планет: благодаря этой связи каждый класс этих обитателей в силу необходимости своей природы прикреплен к месту, предуказанному ему во Вселенной.

Обитатели Земли и Венеры не могут поменяться своими местами, не погибнув при этом. Житель Земли создан из вещества, находящегося в определенном отношении с температурой в данном месте и потому слишком легкого и летучего для более высокой температуры; в более жаркой сфере такой житель должен был бы делать несвойственные ему (gewaltsame) движения и его организм разрушился бы от рассеяния и высыхания его соков и чрезмерного напряжения его упругих волокон. Обитатель же Венеры, поскольку более грубое строение его и косность составляющих его элементов нуждаются в значительном воздействии Солнца, в более прохладной области неба застыл бы и лишился бы своей жизнеспособности. Точно так же тело обитателей Юпитера должно состоять из гораздо более легких и летучих веществ, дабы слабое воздействие Солнца на этом расстоянии могло приводить в движение эти организмы с такой же силой, с какой оно действует на обитателей более близких планет. Таким образом, я могу все изложенное выше выразить в следующем общем виде: вещество, из которого состоят обитатели различных планет, в том числе животные и растения на них, вообще должно быть тем легче и тоньше, а упругость их волокон и надлежащее (vorteilhafte) строение их тела тем совершеннее, чем дальше планеты отстоят от Солнца.

Такая связь настолько естественна и настолько обоснованна, что к ней приводят не только мотивы конечной цели, имеющие обыкновенно малый вес в естествознании, но также и соотношение специфических свойств веществ, из которых состоят планеты. Как из вычислений Ньютона, так и из начал космогонии известно, что вещество, из которого образованы небесные тела, тем легче, чем дальше они отстоят от Солнца, а это необходимо должно повлечь за собой аналогичное отношение и между существами, возникающими и обитающими на этих планетах.

Мы сопоставили свойства материи, с которой необходимо связаны разумные создания на планетах. Уже из сказанного выше легко усмотреть, что эти свойства определенным образом отражаются и на их духовных способностях. В самом деле, если эти духовные способности находятся в необходимой зависимости от вещества того тела, в котором они обитают, то мы можем сделать следующий более чем вероятный вывод: совершенство мыслящих существ, быстрота их представлений, отчетливость и живость понятий, получаемых ими через внешние впечатления, и способность связывать эти понятия между собой, наконец, проворность при совершении действий — одним словом, вся совокупность их достоинств подчинена определенному закону, по которому они становятся тем прекраснее и совершеннее, чем дальше от Солнца находится небесное тело, на котором они обитают.

Так как сїейень вероятйя этой зависимости настолько велика, что она близка к полной достоверности, то перед нами открывается простор для любопытных предположений, основанных на сравнении свойств обитателей различных планет. Человеческая природа, занимающая в последовательном ряду существ как бы среднюю ступень, видит себя между двумя крайними границами совершенства, от которых она одинаково отдалена. Если представление о достойнейших классах разумных существ, населяющих Юпитер или Сатурн, возбуждает у нее ревность и делает ее смиренной от сознания собственного несовершенства, то взгляд на более низкие ступени, на которых находятся обитатели Венеры и Меркурия, далеко отстоящие от человеческой природы, может вновь вернуть ей удовлетворенность и покой. Какое изумительное зрелище! С одной стороны, мы видели мыслящие существа, для которых какой-нибудь гренландец или готтентот показался бы Ньютоном, а с другой — существа, которые на Ньютона смотрели бы с таким же удивлением, как мы на обезьяну.

Da jiingst die obern Wesen sahn, Was unlangst recht verwunderlich Ein Sterblicher bei uns getan, Und wie er der Natur Gesetz entfaltet: wunderten

sie sich,

Dass durch ein irdisches Geschopf dergleichen

moglich zu geschehn, Und sahen unsern Newton an, so wie wir einen

Affen sehn.

Pope

[Недавно видели небесны существа, Что смертный открывал законы естества, Дивясь, что человек, столь слабый, малый,

бренный,

Имеет ум в себе толь острый и отменный.

Невтона так почли небесные умы,

Как обезьяниным дивимся действам мы.

Поп]

(«Опыт о человеке господина Попе», перевод Н. Поповского, изд. 2, M., І787, стр. 29—30.)

Каких только успехов в познании не достигает мысль этих блаженных существ, населяющих высшие небесные сферы! Й как прекрасно эта ясйость познания может отразиться на их нравственном состоянии! Познания разума, достигшие надлежащей степени совершенства и ясности, гораздо более привлекательны, чем чувственные соблазны: они в состоянии властвовать над ними и попирать их. Как прекрасно само божество проявляется во всех этих мыслящих существах, которые, словно море, не волнуемое бурями страстей, спокойно приемлют и отражают его образ! Но не будем в своих предположениях выходить за пределы, предназначенные для естественнонаучного трактата, и только еще раз отметим приведенную выше аналогию: от Меркурия до Сатурна, а может быть еще и дальше (если за Сатурном существуют еще другие планеты), совершенство духовного и материального мира на планетах с правильной последовательностью возрастает и распространяется по мере их удаления от Солнца.

Все это отчасти естественно вытекает из физического отношения местонахождения планет к центру мира, отчасти допускается на основании вероятности; с другой стороны, верный взгляд на превосходнейшее устройство, устремленное на более значительное совершенство обитателей верхних небесных сфер, настолько ясно подтверждает наше правило, что оно почти может притязать на полную достоверность. Быстрота действий, свойственная более совершенным созданиям, больше согласуется с быстро меняющимися периодами времени в этих сферах, чем медлительность неповоротливых и несовершенных существ.

Подзорные трубы показывают нам, что смена дня и ночи совершается на Юпитере в течение 10 часов. Что стал бы делать обитатель Земли, если его поместить на этой планете? 10 часов ему едва хватило бы для отдыха, который требуется его грубому организму, в виде сна. А какую долю остального времени отняла бы у него подготовка к дневным делам, одевание, принятие пищи? И как могло бы не растеряться и не утратить способность к чему-то дельному столь медлительное существо, если бы 5 часов деятельности внезапно прерывались наступлением столь же краткого времени темноты? Наоборот, если Юпитер населен более совершенными существами, которые с более тонким строением сочетают более упругие силы и большую быстроту движений, то можно полагать, что эти 5 часов для них то же самое и даже больше, чем 12 ча*сов дня для более низкого класса — для людей. Как мы знаем, потребность во времени есть нечто относительное, узнать и понять которое можно, лишь сравнивая величину предполагаемого дела со скоростью его исполнения. Поэтому один и тот же промежуток времени, который для одного рода существ кажется лишь мгновением, для другого может оказаться весьма продолжительным временем, в течение которого благодаря быстроте действий происходит целый ряд изменений. На Сатурне по вероятному исчислению его суточного вращения, изложенному выше, день и ночь сменяются еще гораздо быстрее, так что следует предполагать, что его обитатели обладают еще большими способностями.

В конечном итоге все подтверждает приведенный нами закон. По-видимому, природа особенно щедро рассыпала свои богатства в отдаленных краях мира. Спутников, в достаточной мере возмещающих отсутствие дневного света деятельным обитателям этих счастливых мест, больше всего имеется здесь: природа как будто постаралась всячески способствовать деятельности этих обитателей, дабы последняя свободно совершалась почти в любое время. По количеству своих спутников Юпитер имеет явное преимущество перед всеми нижними планетами, а Сатурн в свою очередь — перед Юпитером; прекрасное и полезное кольцо, окружающее Сатурн, надо полагать, есть признак того, что устройство Сатурна еще более совершенно. Наоборот, для нижних планет, обитатели которых отличаются наименьшей разумностью, такое обилие спутников было бы бесполезной роскошью, и они либо совсем не имеют их, либо имеют их очень мало.

Нельзя, однако (этим я предупреждаю одно возражение, которое могло бы опрокинуть все изложенные выше соответствия), смотреть на большее расстояние от Солнца, этого источника света и жизни, как на зло, которое для отдаленных планет только до известной степени вмгігчается их обширностью; нельзя думать, что верхние планеты на самом деле занимают менее выгодное положение в мироздапии, препятствующее совершенству их устройства, поскольку Солнце оказывает на них более слабое воздействие. Ведь мы знаем, что влияние света и тепла определяется не абсолютной их интенсивностью, а способностью материи их воспринимать и в большей или в меньшей мере противостоять им, и что поэтому одно и то же расстояние, которое для какого-нибудь вида грубой материи могло бы быть названо умеренным климатом, рассеяло бы более тонкие жидкости и оказалось бы для них чрезмерно жарким. Следовательно, для того чтобы отдаленность от Солнца оказалась для Юпитера или Сатурна удачным положением, требуется лишь вещество более тонкое и составленное из более подвижных элементов. Наконец, совершенство созданий в этих верхних небесных сферах, по-видимому, физически связано еще и с долговечностью, которой они достойны. Разрушение и смерть не в состоянии столько вредить этим превосходным существам, сколько нам, менее совершенным созданиям. Именно та косность материи и грубость вещества, которая составляет специфическую основу несовершенства на низших ступенях, служат также и причиной их расположения к гибели. Когда соки, питающие и способствующие росту животного или человека, усваи- ваясь его тканями и приращивая массу его тела, перестают увеличивать размер его сосудов и каналов, когда, стало быть, рост завершен, поступающие в тело питательные соки благодаря механическому стремлению питать животное суживают и закупоривают его сосуды и приводят к гибели всего организма путем постепенного окостенения. Надо полагать, что хотя бренности подвержены и самые совершенные существа, однако преимущество, связанное с тонкостью вещества, упругостью сосудов, легкостью и подвижностью соков, которые свойственны более совершенным существам, населяющим отдаленные планеты, задерживает их старение, обусловливаемое косностью грубой материи, и обеспечивает этим существам долговечность, соответствующую степени их совершенства, подобно тому как бренность человеческой жизни точно соответствует ее ничтожеству.

Я не могу закончить это исследование, не разрешив одного сомнения, которое, естественно, может возникнуть при сопоставлении только что изложенных взглядов с нашими прежними положениями. В строении мироздания — в многочисленности спутников, освещающих наиболее отдаленные планеты, в скорости вращения небесных тел вокруг своей оси, в соответствии составляющего их вещества воздействию Солнца — во всем этом мы признали мудрость божью, которая все устроила на благо разумных существ, населяющих эти планеты. Но как теперь с этим учением о целесообразности согласовать механическую теорию, как понять, что исполнение замысла высшей мудрости вверено грубой материи, а предначертания провидения — природе, предоставленной самой себе? Не заставляет ли это нас признать, что устройство мироздания не есть результат действия всеобщих законов природы?

257

17 Иммануил Кант

Эти сомнения тотчас же рассеются, если только вспомним, что было сказано выше по этому поводу. Разве механика всех естественных движений по самой своей сути не тяготеет исключительно к таким последствиям, которые во всей совокупности связей вполне согласуются с предначертаниями высшего разума? Как может она с самого начала иметь сбивающие с пути стремления и ничем не сдерживаемое рассеяние, когда все ее свойства, приводящие к этим последствиям, сами определяются вечной идеей божественного разума, в котором все необходимо должно быть взаимосвязано и согласовано? Если хорошенько поразмыслить, то можно ли считать обоснованным взгляд, будто природа — это какое-то противное существо, которое можно удержать в рамках порядка и общей гармонии только принуждением, ограничивающим свободу его действий? Ведь тогда пришлось бы признать, что природа — самодовлеющее начало, свойства которого не имеют никакой причины, и что бог стремится по мере возможности подчинить ее своим замыслам. Чем больше мы познаем природу, тем больше мы убеждаемся, что общие свойства вещей не чужды друг другу и не обособлены. Мы доста- точно удостоверимся в том, что они по самой своей сути родственны между собой и потому сами собой склонны поддержать друг друга в создании совершенного устройства (взаимодействие элементов порождает красоту материального, а вместе с тем успехи духовного мира) и что вообще отдельные вещи по природе своей составляют уже между собой, так сказать в царстве вечных истин, одну систему, в которой они соотнесены друг с другом. Станет также ясно, что эта присущая им родственность объясняется общностью происхождения из одного источника, из которого все они почерпнули существенные свои свойства.

Применим теперь это уже излагавшееся нами рассуждение к данному вопросу. Те же всеобщие законы движения, которые отвели верхним планетам место в системе мира, отдаленное от центра притяжения и инерции, поставили их тем самым и в наиболее выгодные условия, дабы более свободно формироваться в наибольшей отдаленности от центра тяготения первичной материи; вместе с тем они поставили их и в правильное соотношение с действием тепла, распространяющегося по такому же закону из того же центра. А так как именно эти условия позволили небесным телам в этих отдаленных местах более свободно формироваться и способствовали более быстрому возникновению связанных с этим движений, короче говоря, большей стройности всей системы; так как, наконец, мыслящие существа необходимо зависят от той материи, с которой они непосредственно связаны, то неудивительно, что совершенство и материальной, и духовной природы . вызвано одной и той же совокупностью причин и имеет одинаковое основание. Таким образом, при тщательном рассмотрении в этой согласованности нет ничего внезапного или неожиданного, и так как мыслящие существа на основании того же принципа были вплетены в общий строй материальной природы, то духовный мир будет в отдаленных сферах совершеннее по тем же причинам, по которым там совершеннее мир материальный.

Таким образом, все во всей природе связано в непрерывной цепи последовательности вечной гармонией, соединяющей друг с другом все звенья. Совершенства бога явственно проявились и на наших ступенях развития, и среди низших видов они не менее прекрасны, чем среди высших.

Welch eine Kette, die von Gott den Anfangnimmt,

was fur Naturen Von himmlischen und irdischen, von Engeln, Menschen bis zum Vieh, Vom Seraphim bis zum Gewtirm! О Weite, die

das Auge nie

Erreichen und betrachten kann,

Von dem Unendlichen zu dir, von dir zum Nichts!

Pope

[Лик ангельский, людей, зверей, птиц, рыб

морских,

Гадов и червяков, и насекомых роды, Которым нет числа обилием природы! О цепь, который обнять ни глаз простой... От бесконечного и бывшего до века Распростирается она до человека; От смертных наконец в сплетении своем В даль продолжается и кончится ничем.

Поп]

(«Опыт о человеке господина Попе», перевод ТЕЇ. Поповского, изд. 2, М., 1787, стр. 24.)

До сих пор путеводной нитью для всех наших предположений верно служили физические соотношения, благодаря чему эти предположения оставались на стезе разумного правдоподобия. Не будет ли нам теперь позволено уклониться с этой стези в область фантазии? Кто укажет нам границу, где кончается обоснованное вероятие и начинаются произвольные вымыслы? Какой смельчак решится ответить на вопрос: владычествует ли грех и на других небесных телах мироздания или же там царит одна добродетель?

Die Sterne sind vielleicht ein Sitz verklarter

Geister,

Wie hier das Laster herrscht, ist dort die Tugend

Meister. v. Haller

[Звезды, возможно, обитель блаженных духов; как у нас царит порок, так там господствует добоодетель.

Галлер]

Не является ли несчастная способность грешить свойством некоторого промежуточного состояния между мудростью и неразумием? Кто знает, не слишком ли возвышенны и не слишком ли мудры обитатели отдаленных небесных тел, чтобы снисходить до глупости, которая кроется в грехе, и, наоборот, не слишком ли привязаны обитатели низших планет к материи и не одарены ли они слишком слабыми духовными способностями, чтобы быть ответственными за свои деяния перед судом справедливости? В таком случае одна только Земля, а может быть, еще и Марс (чтобы не лишить себя жалкого утешения, что у нас имеются товарищи по несчастью) находятся на опасной середине, где искушение чувственных соблазнов достаточно сильно, чтобы нарушить владычество духа, а дух не может отречься от способности противиться им, если только в своей косности не предпочитает отдаваться в их власть, одним словом, на той опасной середине между слабостью и силой, где те же преимущества, которые возвышают человека над низшими видами существ, ставят его на высоту, с которой он может вновь пасть бесконечно ниже их. В самом деле, обе эти планеты. Земля и Марс, представляют собой средние звенья планетной системы, и можно не без основания предположить, что и обитатели их занимают среднее положение между двумя крайними точками и по физическим, и по моральным своим качествам. Впрочем, рассуждение на эту тему я охотнее предоставляю тем, кто больше способен удовлетвориться недоказуемыми познаниями и больше склонен брать на себя ответственность за них.

<< | >>
Источник: Иммануил Кант. Сочинения. В шести томах. Том 1. 1963

Еще по теме ПРИЛОЖЕНИЕ ОБ ОБИТАТЕЛЯХ НЕБЕСНЫХ СВЕТИЛ:

  1. § 36. Измерение и исправление высот светил
  2. §11. Средневековая деревня и её обитатели
  3. ГЛАВА ВОСЬМАЯ ВОСТОЧНЫЙ ТИБЕТ И ЕГО ОБИТАТЕЛИ
  4. ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ, СОДЕРЖАЩАЯ В СЕБЕ ОСНОВАННЫЙ НА ЗАКОНОМЕРНОСТЯХ ПРИРОДЫ ОПЫТ СРАВНЕНИЯ ОБИТАТЕЛЕЙ РАЗЛИЧНЫХ ПЛАНЕТ
  5. О древних обитателях, племенах и государственных образованиях Закавказья (общие замечания)
  6. О свете, огне, светилах, как солнце, так луне, так и звездах
  7. § 34. Небесная сфера
  8. Небесный свод
  9. НЕБЕСНОЕ ДАО НЕ РОДСТВЕННО НИЧЕМУ
  10. Церковь Небесная
  11. Небесное жертвоприношение
  12. НЕБЕСНОЕ ЗАСТУПНИЧЕСТВО
  13. ПРИТЧИ ЦАРСТВИЯ НЕБЕСНОГО
  14. Кара небесная
  15. ИЕРАРХИЯ НЕБЕСНАЯ И ЗЕМНАЯ
  16. ВИДЕНИЕ ОБИТЕЛЕЙ ЦАРСТВИЯ НЕБЕСНОГО
  17. МОЛИТВА ОБ ОЧИЩЕНИИ СЕРДЦА И О НЕБЕСНОЙ МУДРОСТИ.
  18. НЬЮТОНОВСКАЯ НЕБЕСНАЯ МЕХАНИКА И КОСМОЛОГИЯ
  19. Град Святого Петра и его небесные покровители