ПРЕДИСЛОВИЕ К ИЗДАНИЮ 1794 года
17
2 Иммануил Кант, т. 4, ч. 2
О заглавии этой книги (так как были высказаны некоторые сомнения относительно скрытой в нем цели) считаю нужным заметить следующее.
Так как откровение может по крайней мере включать в себя и религию чистого разума, а религия разума, наоборот, не может содержать в себе историческое [содержание] откровения, то я могу рассматривать первое как более широкую сферу веры, которая заключает в себе религию разума как более узкую сферу (не как два вне друг друга находящихся круга, а как два концентрических круга), и в пределах последней философ должен считать себя учителем чистого разума (из одних лишь априорных принципов), при этом, следовательно, отвлечься от всякого опыта. С этой точки зрения я могу сделать и вторую попытку, а именно исходить из какого-нибудь откровения, признаваемого таковым, и, отвлекаясь от религии чистого разума (поскольку она составляет самостоятельную систему), рассматривать откровение как историческую систему моральных понятий только фрагментарно и наблюдать, не приведет ли это к той же системе религии чистого разума, которая самостоятельна не в теоретическом, правда, отношении (к чему следует причислить и технически практический метод преподавания как учение об умении [Kunstlehre]), а в мораль- но практическом отношении и достаточна для религии в собственном смысле, которая как априорное понятие разума (остающееся после устранения всего эмпирического) существует только в этом отношении. Если это так, то можно сказать, что между разумом и [священным] писанием можно найти не только совместимость, но и единство, так что тот, кто следует одному из них (под руководством моральных понятий), обязательно встретится и с другим. Если же этого не случится, то или у одного человека будет две религии, что нелепо, или будет религия и культ. А в последнем случае, так как культ не есть (в отличие от религии) цель сама по себе, а имеет ценность только как средство, оба они иногда могут смешиваться вместе, чтобы на короткое время соединиться, но потом, как масло и вода, снова отделиться друг от друга, и чисто моральное (религия разума) должно всплыть наверх.Я уже в первом предисловии отметил, что такое соединение (или попытка его достигнуть) с полным правом есть для философского исследователя религии нужное дело и не представляет собой посягательство на исключительные права основывающегося на Библии богослова. После этого я нашел, что утверждение это приводится и в «Морали» Михаэлиса3 (часть 1-я, стр. 5—И),человека очень сведущего в той и другой области, и проходит через всю его книгу, причем высший факультет не нашел бы в ней ничего предосудительного в отношении своих прав.
Суждения достойных людей, подписавших свои имена и не подписавших их под своими отзывами о моей книге, я не могу принять в соображение в этом втором издании, так как они (как вся литература из других городов) очень поздно доходят до нас. Хотя кое о чем я очень хотел бы поговорить, главным образом об Annotations quaedam theologicae etc. знаменитого д-ра Штор- ра3 в Тюбингене, который с обычным для него остроумием, а также с заслуживающими глубочайшей благодарности усердием и справедливостью подверг разбору мою книгу. Я, конечно, хотел бы ответить на это исследование, но не могу обещать этого, так как старость больше всего мешает разработке отвлеченных идей.—
От одного критического отзыва, а именно помещенного в № 29 «Neue kritische Nachrichten» в Грейфсвальде, я могу отделаться так же бесцеремонно, как рецензент от моего сочинения. Оно, по его мнению, есть не что иное, как ответ на поставленный мной же вопрос: «Каким образом возможна церковная система догматики в ее понятиях и положениях на основе чистого (теоретического и практического) разума?» — «Этот опыт, следовательно, вообще не интересен для тех, кто так же не постигает и не понимает его (Канта) системы, как не желает ее знать, и поэтому они должны рассматривать его как нечто несуществующее».— На это я отвечаю: для того чтобы понять основное содержание этого сочинения, требуется лишь обыденная мораль и нет надобности вдаваться в критику практического разума, а тем более теоретического.
И если, например, добродетель как навык в сообразных с долгом поступках (по их легальности) называют virtus phaenomenon, а ее же как постоянное убеждение совершать такие поступки из чувства долга (в силу их моральности) — virtus noume- non, то эти выражения годятся только для школьного преподавания, а сущность дела содержится и вполне понятна в самых популярных наставлениях для детей или в проповеди, хотя она выражена здесь иначе. Если проповедь могла бы превозносить тайны божественной природы, которые причисляются к учению о религии и приводятся в катехизисах, как будто они совершенно доступны, то впоследствии их пришлось бы превращать прежде всего в моральные понятия, если бы они должны были стать понятными каждому.Кенигсберг, 26 января 1794 г.
Еще по теме ПРЕДИСЛОВИЕ К ИЗДАНИЮ 1794 года:
- ПРЕДИСЛОВИЕ К ИЗДАНИЮ 1793 года
- Предисловие ко второму изданию
- ПРЕДИСЛОВИЕ К ЧЕТВЕРТОМУ ИЗДАНИЮ
- ПРЕДИСЛОВИЕ К 3-МУ ИЗДАНИЮ
- ПРЕДИСЛОВИЕ КО ВТОРОМУ ИЗДАНИЮ
- ПРЕДИСЛОВИЕ К ТРЕТЬЕМУ ИЗДАНИЮ
- Предисловие К РУССКОМУ ИЗДАНИЮ
- ПРЕДИСЛОВИЕ К ПЕРВОМУ ИЗДАНИЮ
- Предисловие ко второму изданию
- ПРЕДИСЛОВИЕ К ИТАЛЬЯНСКОМУ ИЗДАНИЮ
- Предисловие к третьему изданию
- ПРЕДИСЛОВИЕ КО ВСЕМУ ИЗДАНИЮ
- ПРЕДИСЛОВИЕ КО ВТОРОМУ ИЗДАНИЮ
- ПРЕДИСЛОВИЕ К РОССИЙСКОМУ ИЗДАНИЮ