ГЛАВА IX О ПОКУШЕНИЯХ, СОВЕРШАЕМЫХ ПОД ВЛИЯНИЕМ ФАНАТИЗМА

Предположим, что цареубийца-честолюбец потерял надежду спастись — вот-вот его должны схватить; он отравляет себя пли убивает себя на трупе своей жертвы. Фанатик не покушается на свою жизнь: его религия запрещает ему это; только она может удержать руку человека, достаточно бесстрашного, если он способен совершить подобное злодеяние; .только она может заставить его предпочесть ужасную смерть на эшафоте тихой смерти путем самоубийства.

Фанатик — орудие мести, подготовляемое монахами и применяемое ими, когда этого требуют их интересы.

ГЛАВА X

О МОМЕНТЕ, КОГДА ИНТЕРЕСЫ ИЕЗУИТОВ

ТРЕБУЮТ ОТ НИХ ВЕЛИКОГО ПОКУШЕНИЯ

Предположим, что влияние иезуитов падает. Они ожидают от нового правительства большей милости, чем от существующего правительства; доброта же царствующего государя и могущество при дворе партии изуверов гарантируют им безнаказанность. Тогда они начинают замышлять своп гнусные планы. Они подготавливают граждан к большим событиям; они разжигают в них пагубные страсти; онп пугают воображение либо предсказанием близкого конца мира, как это они делали прежде, либо заявлениями, что религия пришла в упадок. Когда под влиянием этих идей начинается брожение умов, когда иезуиты воспламеняют умы п становятся предметом общих разговоров, тогда онп начинают искать отчаянного человека, оружие которого направляется их честолюбием. Злодеи этого рода редки. На такие преступления способны лишь люди, которыми владеют сильные и противоположные чувства, люди, способные на величайшие злодеяния и в то же время набожные, доверчивые и доступные угрызениям совести.

Генерал ордена, зная через них о нравах, страстях и склонностях множества исповедующихся лиц, имеет слишком большой выбор для того, чтобы найти среди них орудия своей мести.

После того как выбор сделан и фанатик найден, надо разжечь его рвение. Энтузиазм — заразительная болезнь, передающаяся, по словам милорда Шефтсберн, жестами, взглядом, звуками голоса и т. д. Генерал это знает. Он отдает распоряжение, и фанатик, привлеченный в какой- нибудь дом иезуитов, оказывается среди энтузиастов. Там, возбуждая себя чувствами окружающих, он начинает верить, будто сам думает то, что ему внушают; освоившись с мыслью о преступлении, которое он должен совершить, он становится недоступным для угрызений совести.

Достаточно минуты угрызений совести, чтобы обезоружить убийцу. Нет такого злодея, такого смелого человека, который мог бы без ужаса думать о столь великом преступлении и о следующих за ним мучениях. Единственный способ скрыть от него весь ужас этого заключается в том, чтобы распалить в нем фанатизм до такой степени, при которой мысль о преступлении не только не ассоциируется в его памяти с мыслью о предстоящих ему мучениях, но вызывает в ней только мысль о небесных наслаждениях, которые должны быть наградой за его злодеяние.

Из всех религиозных орденов орден иезуитов является наиболее могущественным, наиболее просвещенным и наиболее проникнутым энтузиазмом. Поэтому никакой другой орден не мог бы так сильно действовать на воображение фанатика и с меньшей для себя опасностью покушаться на жизнь государей.

Не чувствуя недоверия в этом отношении, они дают полный простор своим мыслям.

Так как им самим редко приходится совершать преступление, которое онн поощряют вплоть до его окончания, то страх казни не может охладить их рвения. Всякий иезуит, опираясь на все влияние и могущество ордена, знает, что ему не грозит никакое расследование до совершения преступления, что никто до этого момента не осмелится выступить с обвинением против члена организации, страшной своими богатствами, массой шпно- иов, которых она содержит, вельмож, которыми она руководит, буржуа, которым она покровительствует и которых она связывает с собою крепкими узамп страха и надежды.

Иезуит знает, кроме того, что когда преступление совершено, то нет ничего более трудного, чем уличить в этом его организацию; расточая средства и угрозы и выдавая себя за жертву клеветы, она всегда сможет набросить на самые тяжкие злодеяния мрак, благоприятный для иезуитов, которые желают, чтобы их подозревали в великом преступлении, ибо от этого они становятся еще более страшными, но не желают, чтобы их в нем уличили, ибо от этого они стали бы слишком гнусными.

Действительно, каким образом уличить их в этом? Генерал знает имена всех лиц, замешанных в каком-нибудь крупном заговоре; при первом подозрении он может разослать этих лиц но неизвестным монастырям или услать пх за границу. Живя под ложной фамилией, они будут там избавлены от обыкновенного судебного преследования. Если это преследование становится настойчивым, генерал всегда может парализовать его, либо упрятав обвиняемого в стенах какого-нибудь монастыря, либо пожертвовав им в интересах ордена.

При таком обилии разных возможностей и при такой безнаказанности удивительно ли, что общество иезуитов отваживалось на столь рискованные дела и члены его, поощряемые одобрениями ордена, часто выполняли самые рискованные предприятия.

Таким образом, сама форма организации иезуитов объясняет прпчпну внушаемого ими страха и уважения; она объясняет, почему со времени возникновения этого ордена нет такой религиозной войны, нет таких переворотов, убийств государей в Китае, Эфиопии, Голландии, Франции, Англии, Португалии, Женеве и т.

Честолюбие геперала и его помощппков — душа этого ордена. Ни одно общество не стремилось так к власти, не употребило столько средств для ее достижения. Конечно, белое духовенство честолюбиво. Но еслп пм и владеет та же страсть, то оно не имеет тех же средств для ее удовлетворения. Оно реже принимало участие в цареубийствах.

Всякий пезупт находится в непосредственной зависимости от своего старшего20. Иное дело белое духовенство. Его представители вращаются в свете, пх отвлекают дела и удовольствия, и онп не могут целиком отдаться одной какой-нибудь идее. Их фанатизм не возбуждается непрерывно присутствием других фанатпков. Кроме того, менее могущественные, чем религиозная корпорация, они в случае совершения преступления понесли бы наказание. Поэтому они менее предприимчивы и менее опасны, чем черное духовенство.

Истинная основа преступлений пезуптов заключалась не в испорченности их нравственностиа, но в их уставе, их богатствах, их могуществе, пх честолюбии и в несовместимости их интересов с интересами всей нации.

Но, скажут, как бы совершенна ни была организация этих монахов, какую бы власть она ни дала пм над народами, однако эти столь грозные иезуиты теперь изгнаны из Франции, Португалии, Испании1*. Да, ибо вовремя получили отпор их обшпрные планы.

Всякая монашеская организация страдает одним коренным недостатком — отсутствием реальной власти. Власть монахов основывается на невежестве и безумии людей. Но со временем человеческая мысль становится просвещенной или во всяком случае должна изменить форму своего безумия. Поэтому иезуиты, предвидя это, захотели соединить в своих руках светскую власть с духовной. Они хотели иметь возможность устрашить своими армиями государей, которых нельзя испугать кинжалом пли ядом. С этой целью онп заложили уже в Парагвае и Калифорнии основы новых государств.

Если бы правители продолжали пребывать в прежней спячке, то через сто лет, быть может, было бы невозможно бороться с планами пезуптов.

а Ложные принципы морали опасны лишь тогда, когда они становятся законом.

дарей в унижении. Ничто не доказывает лучше силы влияния, которого уже добились иезуиты, как то, к какому способу пришлось прибегнуть во Франции, чтобы изгнать их оттуда а.

Почему здесь светская власть выступила с таким сильным обвинением против их книг? 21 Несомненно, она понимала всю легковесность подобного обвинения. Но она понимала также, что только это обвинение могло погубить их во мнении народа. Всякое другое обвинение оказалось бы не имеющим силы.

Предположим, действительно, что в постановлении об пх изгнании власти сослались бы только на мотивы общественного блага.

«Всякое многочисленное общество, — могли бы сказать они, — честолюбиво и заботится лишь о своем частном интересе. Если последний не совпадает с общественным интересом, то такое общество опасно».

«Что касается общества иезуитов, — могли бы прибавить они, — то, поскольку, согласно своему уставу, оно подчинено иностранному деспотизму, оно, очевидно, не может иметь интересов, совпадающих с общественным интересом» 58.

«Колоссальные размеры торговли иезуитов могут стать пагубными для национальной торговли. Несметные богатства, приобретенныев в торговле и переправляемые по произволу генерала в Китай, Испанию, Германию и т. д., могут довести народ до нищеты».

Наконец, это общество прославилось бесчисленными убийствами. Это общество состоит из трезвых людей и для увеличения числа своих сторонников предоставляет покровительство, кредит, богатство своим друзьям и угрожает преследованиями, бедствиями и смертью своим врагам. Планы такого общества должны былп быть столь же обширными, как и пагубными для общего благополучия. Сколь бы разумны ни былп эти мотивы, они произвели бы слабое впечатление, п могущественный и имеющий защитников орден иезуитов никогда не был бы принесен в жертву разуму п общественному благу.