ГЛАВА XI О НЕОДИНАКОВОМ ОБЪЕМЕ ПАМЯТИ

1. Что АрдуэнЛонгрю, Скалигер и вообще все люди, обладавшие исключительной памятью, обыкновенно не отличались гениальностью и их никогда не ставили рядом с Макиавелли, Ньютоном и Тацитом.

а Утверждают, что кроме способности ощущать человек обладает еще способностью вспоминать.

2. Что еслп, как доказывает Декарт, для того, чтобы делать открытия в любой областп п быть признанным пзобретателем пли гениальным человеком, нужно больше размышлять, чем учиться, то большая память должна исключать большой ум а.

Кто хочет приобрести обширную память, должен работать пад пей, укреплять ее ежедневными упражнениями. Кто хочет приобрести известную выдержку в размышлениях, должен равным образом укреплять в себе привычку к ней ежедневными упражнениями. Но то время, которое я трачу на размышления, я уже не могу употребить на размещение фактов в моей памятп. Таким образом, человек, который много сравнивает и размышляет, обладает обыкновенно тем большей памятью, чем меньше он пользуется ею. Кроме того, для чего нужна обширная память? Для потребностей великого человека достаточно самой обыкновенной памятп. Кто знает свой язык, уже обладает множеством пдей. Что нужно для того, чтобы заслужить название умного человека? Сравнивать эти идеи между собою и прийти таким путем к какому-нибудь новому и интересному результату, полезному пли приятному для нас. Память, содержащая в себе все слова какого-нибудь языка и, следовательно, все идеи какого-нибудь народа, есть палитра с известным количеством красок.

Обыкновенная память обширнее, чем это думают.

а Люди с необыкновенной памятью становятся эрудитами; размышление создает гениальных людей. Оригинальный, самобытный ум предполагает сравнивание предметов между собою и улавливание отношении, неизвестных обыкновенным людям. Другое дело — светский ум. Он складывается из вкуса и памяти. Человек, знающий больше исторических подробностей, острот, забавных анекдотов, — самый приятный собеседник. Ньютона, Локка, Кор- неля понимали немногие люди. Глубокохмысленный человек не под стать толпе. Светский человек может не быть ни хорошим поэтом, ни хорошим живописцем, нп хорошим философом, ни великим полководцем. Но во всяком случае он очень приятен. Если его слава не простирается дальше его кружка, то это потому, что он не пишет ничего, не совершенствует науки и не оказывается полезным для людей, почему и не заслуживает большого уважения с их стороны.

В Германии и в Англии почти нет хорошо воспитанного человека, который не знал бы трех пли четырех языков а. Но если изучение этих языков входит в обыкновенную программу образования, то оно, значит, рассчитано на среднюю организацию; следовательно, все люди имеют от природы30 больше памяти, чем это требуется для открытия величайших истин. По поводу этого я замечу: умственное превосходство, как замечает Гоббс, заключается главным образом в знании истинного значения слов и нет человека, который при размышлении над одними только словами своего родного языка не нашел бы больше вопросов, требующих обсуждения, чем пх можно разрешить в течение долгой жизни. Если это так, то в таком случае никто не может жаловаться на свою память. Но, говорят, бывает быстрая и медленная работа памяти. Действительно, мы быстро вспоминаем слова родного языка и медленнее — слова чужого языка, особенно если мы редко говорим на нем.

Я рассмотрел там этот вопрос со всех сторон. Мое мнение было, как казалось, принято всеми, ибо опыт под- тверждает его истинность и доказывает, что вообще недостаток ума не следует объяснять недостатком памяти.

Теперь я перейду к выяснению того, нельзя ли видеть в недостатке ума результат неодинакового совершенства других органов,