Истина и красота

1. Анализ, проведенный в двух предшествующих главах, показывает, что понятие красоты является более широким и фундаментальным понятием, чем понятие истины. Конечно, оба термина используются здесь в очень обобщенном смысле.

Само по себе, независимо от других факторов, истинностное отношение, по-видимому, не имеет особого значения. Существует простой факт определенного ограниченного отношения тождества. В этом факте нет ничего, что бы с необходимостью детерминировало какой-либо соответствующий тип субъективной формы в воспринимающем событии.

2. Несмотря на возможную неуместность истинностного отношения, общее значение истины для красоты чрезвычайно велико. Даже учитывая все, сказанное выше, сле- дует признать, что истинностное отношение остается простым и прямым способом реализации гармонии. Все иные способы являются косвенными и зависят от власти окружения. Истина обладает простой силой, которая в субъективной форме ее схватывания оказывается родственной чистоте, а именно, она устраняет все ненужное, излишнее. Она направлена на поддержание индивидуальных черт лишь в той мере, в которой это необходимо для красоты сложного целого. Ложность разъединяет.

Истина варьируется по своей степени, видам и значимости. Однако видимый объект, красота которого превосходит всякое ожидание, функционируя в опыте, с необычайной силой реализует некоторую скрытую, глубокую истину.

Когда видимость связана с реальностью истинностным отношением в некотором важном прямом смысле, существует уверенность относительно достигнутой красоты, т.е. гарантия будущего.

Благодаря тем функциям, которые исполняет истина в достижении красоты, реализация истины сама по себе оказывается элементом создания красоты чувствования. Сознание с его смутными интуициями с удовольствием принимает фактор, воплощающий правильность и необходимость. Под влиянием истины предвосхищение получает— в некотором глубоком смысле — удовлетворение, и это добавляет новый фактор к непосредственной гармонии. Так истина, сама по себе и независимо от особых побуждений к противоположному, получает самооправдание. Она сопровождается чувством верности в глубочайшей гармонии. Однако эту силу самооправдания истина получает из своего содействия созданию красоты. В отвлечении от красоты истину нельзя назвать ни плохой, ни хорошей.

3. Искусство представляет собой целенаправленное приспособление видимости к реальности. «Целенаправленное приспособление» подразумевает некоторый конеч- ный итог, достигаемый с большим или меньшим успехом. Этот конечный итог, к которому стремится искусство, имеет две стороны — истину и красоту. Для совершенного искусства существует лишь один конечный результат — истинная красота. Но можно считать удачей и получение чего-то одного, истины или красоты. Если отсутствует истина, то мы имеем дело с красотой низкого уровня, лишенной целостности. Если же отсутствует красота, истина вырождается в тривиальность. Ценность истины обусловлена красотой.

Отношение «видимости» к «реальности» таково, что в заключительной фазе опыта («удовлетворения» или «предвосхищения») реальность исходной фазы постигнута в такой субъективной форме, как если бы она участвовала в качественных особенностях «видимости».

Красота, если речь идет только о ее выражении в видимости, не обязательно связана с достижением истины. Видимость прекрасна в том случае, когда образующие ее качественные объекты переплетены таким образом, что постижение ее частей в целом создает полную гармонию взаимной поддержки. Это означает, что поскольку качественные особенности целого и его частей переходят в субъективные формы их схватываний, постольку целое усиливает восприятие частей, а части в свою очередь усиливают восприятие целого и друг друга. В этом состоит гармония чувствования, и при такой гармонии объективное содержание чувства прекрасно.

Ясно, что, когда в дополнение к красоте видимость получает истину, возникает гармония в более широком смысле, ибо в таком случае гармония включает в себя и отношение явления к реальности. Таким образом, когда приспособление явления к реальности приводит к возникновению истинной красоты, искусство достигает совершенства. Можно сказать, что такой результат мог быть достигнут длительным развитием природы и обусловлен универсальным стремлением к некоторой широкой цели. Однако его нельзя объяснить простой удачей целенаправленного действия, осуществляемого конечным существом, т.е. тем, что обычно называют искусством.

Добро является третьим членом той триады, которая издавна считается общей целью искусства,— истина, кра- сота и добро. С принятой здесь точки зрения добру нет места среди целей искусства. Добро характеризует строение реальности, которая в любом из своих индивидуальных проявлений может быть лучше или хуже. Добро и зло находятся вне видимости. Они относятся только к взаимоотношениям реального мира. Реальность добра, когда она прекрасна. Искусство по своей сути имеет дело с теми видами совершенства, которые достижимы посредством целесообразного приспособления видимости. Более глубокий анализ показывает, что некоторые образцы совершенного искусства способны уменьшить степень добра, присущего некоторым специфическим ситуациям, и препятствовать его объективной актуализации в будущем.

4. Только непреодолимым стремлением к новому можно объяснить то обстоятельство, что искусство, представляющее собой приспособление непосредственной видимости для непосредственной красоты, поддерживает изменение, оправдание которого заключается в стремлении к далекому идеалу. Искусство пренебрегает безопасностью будущего ради выгод настоящего. При этом оно склонно к утонченной красоте, хотя за это в конце концов приходится расплачиваться. Добро Вселенной не может откладываться на неопределенный срок. Важным понятием является понятие судного дня, и этот день всегда с нами. Таким образом, искусство стремится к непосредственным результатам, которыми можно пользоваться здесь и теперь, поэтому часто оно лишено глубины. Оно стремится перенести судный день в настоящее. Воздействие настоящего на будущее есть предмет морали. Тем не менее разделить искусство и мораль довольно трудно,

22- 369

ибо неизбежное предвосхищение добавляет к настоящему некоторый качественный элемент, который оказывает глубокое влияние на качественную гармонию целого.

В связи с моралью возникает такой же парадокс, как и в связи с искусством. Мораль заключается в стремлении к идеалу, и на своих низших ступенях она тяготеет к воспроизведению и повторению принятого. Косность — смертельный враг нравственности.

5. Фактор опыта, делающий возможным искусство, есть сознание (см. «Процесс и реальность», ч. 2, гл. 7, § 2 и ч. 3, гл. 2, § 4, гл. 4 и 5). Конечно, как и все другое, сознание в некотором смысле неопределимо. Оно есть то, что оно есть, поэтому нужен опыт сознания. Однако, подобно всем остальным вещам, сознание представляет собой внезапно появляющееся качество, по существу иллюстрируемое совокупностью обстоятельств. Сознание выступает как качественный аспект данной совокупности. Следовательно, мы можем попытаться проанализировать те элементы, объединение которых в опыте приводит к сознанию. Сознание является таким качеством, которое возникает в объективном содержании как результат объединения факта с некоторым предложением относительно этого факта. От сложного объекта оно приспособительным образом переходит к субъективной форме схватывания. Качество сознания присуще столкновению между реальным и идеальным, т. е. между продуктами физического и ментального полюсов опыта. В тех случаях, когда такое столкновение оказывается незначительным элементом опыта, сознание существует лишь в зародыше, в качестве скрытой способности. В той мере, в которой это столкновение становится все более заметным, событие включает в себя все более развитое сознание. Часть опыта, озаренная светом сознания, осуществляет только выбор, поэтому сознание оказывается видом внимания. Оно обладает наивысшей способностью отбора. Спонтанность события выражается главным образом в направлении сознания и производстве идей, которые переходят в область сознательного внимания. Таким образом, сознание, спонтанность и искусство тесно связаны. Однако искусство, возникающее с ясным сознанием, является лишь особым случаем более широкого искусства, рассеянного в тумане сознания или в бессознательной активности опыта.

Сознание есть средство, усиливающее искусственность опыта. Оно повышает значимость заключительной видимости по отношению к исходной реальности. Таким образом, видимость предстает в сознании ясно и отчетливо, а лежащая в основе реальность различается смутно. В сознательное внимание переходит множество предположений относительно реальности, а не интуиции самой реальности. Именно здесь возникает возможность ошибки. Выражения ясного и отчетливого сознания нуждаются в критике, опирающейся на те элементы опыта, которые не являются ни ясными, ни отчетливыми. Напротив, они смутны, многочисленны и значительны. Эти смутные элементы дают искусству ту конечную основу настроения, без которой оно теряет свое воздействие. Истина, к которой стремится человеческое искусство, заключается в извлечении этой основы, благодаря чему появляется объект, предъявляемый для ясного сознания.

6. Заслуги искусства перед цивилизацией обусловлены его сделанностью и конечностью. Оно представляет сознанию конечный фрагмент человеческой деятельности, достигая совершенства в своих собственных границах. Таким образом, простой труд во имя рабского стремления к продолжению жизни или для удовлетворения простых телесных потребностей преобразуется в сознательную реализацию самодостаточной цели, безразличной ко времени. Произведение искусства представляет собой фрагмент природы, на котором лежит печать завершенного творческого усилия, отдельный индивидуальный объект, выделенный из неопределенной бесконечности его основы. Поэтому искусство усиливает человечность. Оно порождает бурю сверхприродных чувств. Закат Солнца великолепен, однако он безразличен к человеку и включен в общий ход природных процессов. Миллион закатов не подтолкнут человека на путь цивилизации. Нужно искусство, для того чтобы вызвать в сознании человека то совершенство, которое может быть им достигнуто.

Само сознание есть продукт искусства в его самой при- митивной форме. Оно возникает благодаря столкновению идеального с реальностью с целью придать последней форму конечного отдельного явления. Однако сознание, возникшее из искусства, сразу же порождает новый специальный вид искусства сознательных животных, в частности человеческое искусство. Можно сказать, что в некотором смысле искусство представляет собой гипертрофированное усиление некоторых проявлений, которые присущи самой природе. Сделанность является сущностью искусства. Однако его совершенство в том и состоит, чтобы, вернувшись к природе, остаться искусством. Короче говоря, искусство есть развитие природы. В своем наиболее широком смысле искусство совпадает с цивилизацией. В свою очередь цивилизация есть не что иное, как неустанное стремление к высшему совершенству гармонии.

7. Человеческое тело является инструментом сознания искусства в жизни человеческой души. Оно концентрируется на тех элементах человеческого опыта, которые избраны для сознательного восприятия особенностей субъективной формы, выведенной из компонентов, оставленных в тени. Благодаря этому повышается ценность того явления, которое служит предметом искусства. В этом смысле произведение искусства оказывается сообщением о невидимом. Оно дает возможность проявиться той глубине чувств, которая лежит за границами точного сознания. Таким образом, исходным пунктом высокоразвитого человеческого искусства оказывается анализ желаний, порождаемых физиологическими проявлениями тела. Источник искусства лежит в желании воспроизвести по-своему. Наши собственные действия и восприятие требуют от нас определенного повторения с тем, чтобы воспроизвести прошлое и будущее, чтобы еще раз пережить нашу собственную эмоциональную жизнь и жизнь наших предшественников. Имеется биологический закон (который, правда, не следует истолковывать слишком педантично), гласящий, что зародыш в материнском лоне на различных стадиях своего развития воспроизводит характерные особенности своих отдаленных предков в эволюционном ряду. Точно так же и искусство имеет своим источником эволюцию обрядов (см.: «Religion et the Making», ch. 1, § 3), породившую театр, религиозные обряды, племенные ритуалы, танец, пещерные рисунки, прозу, поэзию, музыку. Каждый член данного перечня в своих простейших формах хранит след стремления воспроизвести живой опыт, вспыхивающий в паутине принуждений повседневной жизни. Секрет искусства—в его свободе. Эмоции и некоторые элементы самого опыта вновь оживают, освобожденные от необходимости. Напряжение возрастает, однако остается счастье переживания сильного чувства. Первоначально сила чувства порождается крайней необходимостью, однако в искусстве она сохраняется, хотя источник ее уже исчез. Если бы Одиссей, находясь в царстве теней, мог услышать сказание Гомера о своей Одиссее, то он со спокойным удовольствием пережил бы еще раз опасности своего путешествия.

Искусства цивилизации возникают из многочисленных источников, как физических, так и духовных. Однако все это—сублимации и сублимации сублимаций простого стремления еще раз насладиться той полнотой и яркостью жизни, которые первоначально порождаются необходимостью. Немного изменив фокус нашего внимания, мы можем описать искусство как патопсихическую реакцию человечества на стрессы его существования. С этой точки зрения Одиссей просто спасался от фурий. Искусство лишается этой патопсихической функции, если отсутствует уверенность в истине. Здесь становится ясно, что понятие искусства как стремления к прекрасному слишком поверхностно. Искусство выполняет в человеческом опыте целительную функцию, когда внезапно открывает нам сокровенную, абсолютную истину о природе вещей. Тривиальные, мелкие истины способны даже помешать искусству в выполнении этой функции. Они выдвигают на передний план поверхностные черты чувственного опыта. Искусство, выполняющее свою великую службу, принадлежит к существенным элементам цивилизации. Благодаря развитию такого искусства отважные порывы ментальности вторгаются в физическую основу существования.

Наука и искусство представляют собой сознательное стремление к истине и красоте. В них конечное человеческое сознание приспосабливается к бесконечному разнообразию природы. В этом движении человеческого духа развиваются также различные типы организаций и профессий. Церкви и обряды, монастыри с их регламентированной жизнью, университеты, воспламеняемые страстью к познанию, медицина, право, производственные навыки— все они выражают то стремление к цивилизации, благодаря которому сознательный человеческий опыт сохраняет для себя источники гармонии.