Глава IV. ИЛЛЮЗОРНАЯ ИСТОРИЯ И МОРАЛЬНАЯ РЕАЛЬНОСТЬ: ЭКЗАМЕН СОВЕСТИ
Чтобы ответить на это возражение и прояснить сомнение, нужно прежде всего сказать, что предложенный поиск приведет в тупик. Контроль нельзя провести на основе прямого опыта, только по следам воспоминаний и эффектам завершенного произведения. В чем ином состоят так называемые воспоминания, если не в индивидуальной аттестации нас самих? Как все аттестации, они молчаливы, абстрактны, лишены определенного смысла, им недостает внутренней полноты истины, находимой в целом, части которого перемешаны, чувственно принимаемом и отвергаемом одновременно, что делает эти чувства живыми, но не истинными в теоретическом свете. Действительно, есть счастливые темпераменты, которые несут свое прошлое без тени скрупулезного самокопания - ни угрызений совести, ни стыдливых раскаяний. Особенно часто говорят о женщинах и их изумительной способности вычеркивать из памяти все, что может хоть как-то беспокоить и смущать. В противоположную крайность впадают те, кто в самокопании отвергает любое действие как нечто нечистое. Несчастные аскеты гибнут от нескончаемых покаяний, инфернальный огонь пылает в их глазах. Кто может сказать тем и этим,
206
каковы на самом деле их заслуги и прегрешения, где истинная мера, без уклонов в одну или другую сторону? Потерю равновесия дает настоящее действие, остановить это действие можно только остановив процесс жизни.
Проблема решается и завершается, но не как теоретическое исследование, достигающее истины, а в виде практического действия, заставляющего легкого человека оставить свою легкость, зато скрупулезного - прекратить самокопание, исследовать пустоту, искупить эгоизм собственного воображения созидательным действием.
Экзамен совести, кажется, служил для опровержения легитимности, в полноте долга не затронут нашей критикой, царапающей иллюзорную историю, а совсем не иллюзорный поступок, который есть моральная жизнь. Этот экзамен есть не что иное, как сбор и направление волитивных сил, подавленных или пришпоренных, из которых признаются лишь те, которые начали действовать. Прошлое теперь уже не просто исторически осужденное - это страстно пережитое прошлое, увиденное в свете того, чем мы стали или становимся. Это нечто само по себе самоценное и себя укоряющее, что мы желаем поддержать или вычеркнуть из реальности. Совесть кусает теперь, но не могла укусить прежде, чем будет завершено действие, а его завершение невозможно без хотя бы краткой компактности сознания и уверенности действия. Практический и моральный процесс в своих контрастах создает образы, цвета которых очевидным образом окрашены прошлым, душа которых - вера и неверие, надежда и страх перед настоящим, а добродетель состоит не в познании, а в воспитательном энергетическом импульсе. Важно ли, что я был сильным и добрым в прошлом, ведь прошлого нет, а речь идет только о настоящем? Все же важно, что считаю я, если это воображение выражает мою волю быть актуально именно таким. С другой стороны, важно ли, что я не смешиваю ошибки и вину, из которых формируются образы обвинения, если эти образы выражают мою решимость не впасть в грех? Ту же остановку делает время от времени моральное сознание, когда слишком много проверяют. Возможно, это молчание предваряет поиск истины, но все же при этом поясняет, что под истиной понимают границу, устанавливаемую моральным сознанием иммагинативным образам, приемлемым, пока они полезны, и отвергаемым, когда, становясь бесполезными, они приносят вред.В судейских делах далеко неметафорического плана, в отличие от суда совести, в процессе расследования, частично похожем на описанное выше, стоит уже не моральная, а юридическая пробле- 207
ма. Эти исследования не являются ни собственно историческими, ни символами реальных процессов.
Они принадлежат истории низшего плана, или псевдоистории, основанной на свидетельствах. Стоит напомнить, что так называемая историческая критика свидетельств восходит к судебной практике, когда вес и ценность показаний устанавливались в зависимости от авторитета свидетелей. Сходство состоит в том, что расследования проводятся исключительно в целях установления предпосылок применения законов. Их истинная цель - поддержание континуальности законного управления человеческим обществом. Предпосылки, относящиеся к тому, что реально может произойти, суть презумпции. "Пока преступника не обезвредят, праведника ждет погибель" - эти слова тирана, взятые вне его особого случая, выражают общий принцип, обозначающий требование судебного закона. Оно состоит прежде всего в самосохранении: только сохранив себя, закон может оказать пользу отдельным людям. Впрочем, обстоятельство, что разум судьи не тот же, что разум историка, и его действия не имеют сами по себе морального характера, ничего не меняет в реальной необходимости используемых в судебной практике процедур. 1941
Еще по теме Глава IV. ИЛЛЮЗОРНАЯ ИСТОРИЯ И МОРАЛЬНАЯ РЕАЛЬНОСТЬ: ЭКЗАМЕН СОВЕСТИ:
- Виктор Сергеевич Алексеев, Наталья Васильевна Пушкарева. «Шпаргалки по истории нового времени»: Экзамен; Москва., 2008
- Совесть и свобода. Критика чистой совести
- МОРАЛЬНЫЕ УРОКИ СОВЕТСКОЙ ИСТОРИИ: ОПЫТ ПРОТИВОСТОЯНИЯ ЗЛУ (Заметки о семинаре)
- ГЛАВА VI. О РАДОСТИ, КАКАЯ ОТ ДОБРОЙ СОВЕСТИ ПРОИСХОДИТ.
- Иллюзорность «Я»
- ЙОГА ИЛЛЮЗОРНОГО ТЕЛА
- ГЛАВА VII. О ИСПЫТАНИИ СОВЕСТИ СВОЕЙ И О НАМЕРЕНИИ К ИСПРАВЛЕНИЮ.
- Тихо, идет экзамен.
- Глава третья СПРАВЕДЛИВОСТЬ ФИЛОСОФОВ МОРАЛЬНЫЙ КОДЕКС ДЕМИУРГА
- В ВИДЕ ЗАКЛЮЧЕНИЯ: РЕАЛЬНОСТИ ИСТОРИЧЕСКИЕ И РЕАЛЬНОСТИ НЫНЕШНИЕ
- Провокации на нарушение ПДД во время экзамена
- Глава 2 ФЕНОМЕН И РЕАЛЬНОСТЬ
- Глава 16 ПЛАСТЫ РЕАЛЬНОСТИ
- Почему люди боятся экзамена в ГИБДД
- ГЛАВА ВТОРАЯ Долг человека перед самим собой, рассматриваемого только как моральное существо
- Глава 2. Концепция соиирьтрно! реальности
- СОВЕСТЬ
- Глава III. Смыслы среди других идеальных реальностей
- Глава 2. Феномен и реальность
- ГЛАВА СЕДЬМАЯ Теория конструирования социальной реальности Лукмана и Бергера