Глава III. ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПАРТИИ

Европе, Италии, какой части управления. Однако, даже когда эти споры обретут какие-либо заключения, они не станут решениями практических проблем, как бы методично ни были обработаны фактические данные, сколько ни фиксируй абстрактные серии и причинные связи. На практике они останутся разделенными непреодолимой пропастью. И потом, кто реализует эти проекты? Разве в процессе реализации этот некто не изменит факты и не приспособит их к себе собственным актом воли? Нельзя сказать, что спорить об этом совсем бесполезно, так или иначе познания формируют душу, окрашивают собой действие. Спорить полезно, но все же непрямым образом, по причине неясности того, что же есть в распоряжении, а также различных ложных предрассудков и ожиданий. Нередко слышишь предложения доверить решение проблем международным научным ассамблеям, у которых якобы есть программа оздо- 116

ровления всего человечества, настрадавшегося за последние столетия!

Нет, это не выход. Практически, политическая проблема состоит в начинании, открытии, созидании, в том, что по-настоящему индивидуально и персонально.

В этой форме вопрос ставится и разрешается всегда в экономическом круге, где у каждого есть своя польза и свой интерес, то что отвечает его вкусу, а не вкусу Европы, Италии, мира и т. п. Так дело обстоит и в политике, в рамках чисто утилитарных связей каждый устраивается, как может, а когда вписаться невозможно, то он пытается, так или иначе, изменить отношения. Однако решить эти проблемы можно лишь в этическом круге, в рамках которого исполняется сверхиндивидуальное, универсальное благо, хотя само наполнение всегда индивидуально. Только личностное может по-настоящему служить универсальному. Мнение о морально действующем индивиде, о том, что интеллект объективно закрепляет и доказывает как историческое благо в данных обстоятельствах, редуцирует теоретическую проблему к проблеме практической. Как теоретическая, добавим, проблема неразрешима, поскольку благо реализуется лишь исторически, в качестве диалектического продукта согласия несогласных индивидов. Поэтому знать о том, что будет, не дано отдельному индивиду в настоящем. Участвуя в тайне производства, отец не знает, кого он произведет на свет

Ничего страшного поэтому нет в отказе от любого этического интеллектуализма, в том, чтобы оставить пространство открытым для произвола, прихотям, индивидуальным капризам. Ведь именно моральному сознанию угодно, чтобы каждый ракрывался в поступках, спускаясь в основание собственного бытия, чтобы в смирении слушал изнутри повелевающий голос, мужественно и решительно следовал собственному призванию, доверялся управляющей человеческим миром силе Провидения.

руются, группируются и постепенно находят пути реализации. Среди контрастов реальности и среди бесконечных возможностей действовать индивиды прекрасно находят решения, когда понимают, что иначе нельзя, что следует подчиниться lex singularis. В итоге в общей линии жизни или некоторых ее черт взаимосогласуются интересы консерваторов и революционеров, диктаторов и либералов, аристократов и демократов, почитателей традиций и бунтарей. Определяя сами себя, они дифференцируются и затем сближаются под общими видовыми названиями. Поскольку краткость человеческой жизни редко отвечает многогранности подлежащих исполнению видов труда, то и призвания, взятые в их основных характеристиках, взывают ко многим индивидам. Это благотворно для политической жизни (не исключены при этом крайности и особые случаи), для ее постоянства и преемственности. Для тех, кто на протяжении всей жизни представляет только одну сторону, такое постоянство гарантировано серьезными поисками и анализом собственной позиции. И наоборот, люди не доверяют мутациям и контрверсиям: даже когда они корректируют сделанные в прошлом ошибки и углубляют исторические изменения, то все равно преследуют легко достижимые утилитарные интересы, превалирующие над этическими.

Союзы индивидов, чувствующих определенные тенденции и имеющих сходные нужды, дают начало ассоциациям, корпорациям, синдикатам в политико-экономической сфере. В этико-поли- тической сфере они становятся политическими партиями, часто ошибочно принимаемыми за экономические союзы. Здравый смысл или расхожее мнение (иногда не без участия философов, например, Розмини) чаще всего питают неприязнь к политическим партиям: ради чего, дескать, разделяться? Разделение в отстаивании общественных интересов означает, что принимаются в расчет и личные интересы, в противном случае было бы всеобщее согласие. Вечные мечты о великой единой нерушимой партии праведников и мудрецов, партии без дефектов, не могут отменить всякую политики.

118

также не лишены возможности влиять на события. Самое важное здесь - сильная личность, воплощение этического идеала, ибо партии таковы, каковы составляющие ее индивиды. Подобно тому, как партийная дисциплина есть то, посредством чего политики держат в кулаке свою боевую силу, так каждая политическая партия разрабатывает свою идеологию или теорию, скорее псевдотеорию, цель которой - доказать противнику, что на ее стороне Истина, Разум, Философия, Наука, История и все необходимые для победы божества. Однако Философия и Наука, как и остальные божества, неделимы для всех, а лучше сказать - ни для какой партии. Философия не может поддерживать одну против другой, она служит уразумению всего и всех. Псевдотеории, используемые партиями для обоснования программ, взятые сами по себе, могут быть вполне корректными. Такова, например, либеральная теория антиномий исторического развития и прогрессизма. Нет никакой связи с партией, поскольку политическая воля, исторически и индивидуально определенная, имеет основание в самой себе (stat pro ratione voluntas1), поэтому она становится насквозь фальшивой, когда пытаются насильно установить такую связь. Фальшивы часто сами по себе, например, марксистские теории прибавочной стоимости, исторического материализма, прыжка из царства необходимости в царство свободы. В логичной, как кажется, форме здесь выражены совершенно фантастические переживания и практические устремления партии, что не мешает им укрепляться и находить приверженцев.

В самих программах есть немалая доля фикций стратегического плана, например надежды и обещания победителям соревнования. Реально они выражают партийные интенции, неизбежные для того, чтобы действие обрело определенное направление. Общее направление не может не быть генеральным, поэтому оно и модифицируется по ходу действия. Фиктивная часть программ, их невыполнимый характер, осознанные и невольные софизмы идеологий дают повод для различной цензуры против партий, что, дескать, в них нет ничего, кроме лживой болтовни. Все же это поверхностное суждение, ибо за идеологией и абстрактными программами не видят инструментальной поддержки, реально дей- 1 Воля, обосновывающая сама себя (лат.). - Примеч. пер. 119 ствующей силы людей, объединенных органическими ассоциациями, называемыми партиями. Наиболее явный момент обнаружения абстрактности программ не тот, когда бряцают оружием, а тот, когда партии приходят к власти, когда очевидна вся разница между партийной поддержкой и управлением, между партийцем и организатором, между моментами критики и борьбы, действия и реализации. Но и это различие насквозь эмпирично: социальная жизнь дана во взаимодействии и соотнесении. Критикующий, спрашивающий или управляющий воздействует на правительство, то есть следует импульсу партии, в которую записан, но согласно собственной личности, которая сама по себе есть партия. Было бы наивно ожидать от индивида что-то такое, что было бы надиндивидуальным действием Провидения: он меняет одну социальную позицию на другую, одно место работы на другое. Не правительство является синтезом антитезисов-партий, а история. В ходе истории по-настоящему дифференцируются партии, то есть индивиды в подвижных группировках, хотя никаких этикеток на них не наклеено. Если такие деноминации были бы привязаны к соответствующим фактам, они отсылали бы нас к желаемой информации, пониманию причин и обстоятельств возникновения, как имена прямо отсылают к реальным лицам.