Об единовластии

О правлении нескольких лиц

При этой форме правления верховная власть находится в руках определенного числа вельмож. Властите- лем здесь является сословие (corps) знатных людей34. Их цель — удерживать народ в нищете и в постыдном и бесчеловечном порабощении. Но что нужно делать, чтобы угодить им, чтобы добиться их покровительства и заслужить их милости? Соглашаться с их планами, потворствовать их тирании, вечно приносить в жертву гордости меньшинства счастье большинства.

О правлении всей нацпн

Если верховная власть в государстве распределена равномерно между всеми сословиями граждан, то властителем является вся нация. Чего она желает? Блага возможно большего числа людей. Какими средствами можно добиться ее благосклонности? Оказывая народу услуги. Здесь всякий поступок, согласный с интересом большинства, справедлив и добродетелен; здесь любовь к власти, являясь движущим началом граждан, должна вызывать у них любовь к справедливости и к талантам.

Продукт этой любви — счастье общества.

Верховная власть, распределенная между всеми классами граждан, подобна душе государства, которая, будучи разлита равным образом во всех его членах, животворит его, делает его крепким и здоровым.

Пусть поэтому не удивляются, что эта форма правления приводилась всегда как пример наилучшего правления. Свободные и счастливые граждане повинуются здесь законодательству, которое они сами для себя установили; выше себя они видят лишь справедливость и закон; опи живут мирно, потому что в духовной области, как и в физической, покой — продукт равновесия сил. Но что происходит, если его нарушило честолюбие какого- нибудь человека? Если не существует более взаимозависимости между различными классами граждан? Если имеется либо один человек, как в Персии, либо сословие вельмож, как в Польше, интересы которых противоречат интересам их народа? Тогда в государстве оказываются только угнетатели и угнетаемые и граждане разделяются на два класса — класс рабов и класс тиранов.

Если бы Монтескье глубже продумал эти факты, то он понял бы, что во всех странах люди одинаково испытывают любовь к власти, но власть эта достигается раз- личными способами в зависимости от того, сосредоточена ли верховная власть, как на Востоке, в руках одного человека, делится ли она, как в Польше, среди сословия вельмож или, как в Риме и в Спарте, равно распределена между различными сословиями государства.

Одно из наиболее убедительных доказательств этой истины — то низкопоклонство, с которым сами короли почтили несправедливость в лице Кромвеля. Этот Кромвель, слепое и преступное орудие будущей свободы своей страны, был лишь несправедливым и грозным разбойником. Однако едва лишь он назвался протектором, как все христианские государи стали искать его дружбы, все они, насколько это зависело от них, старались узаконить посредством своих представителей и послов преступления узурпатора. Никто тогда не возмущался той низостью, с какой добивались союза с Кромвелем. Следовательно, несправедливость презирается всегда лишь у слабых людей. Но если движущее начало деятельности монархов и целых народов является также движущим началом деятельности составляющих их индивидов, то можно позволить себе утверждение: люди, единственно занятые тем, чтобы добиться большего уважения к себе, ценят в справедливости лишь доставляемую ею власть и счастье.