4. Д-Р БОГОСЛОВИЯ Т. РИД - М-РУ Д. ЮМУ, ЭСКВАЙРУ

Непосредственное знание заложено в конституцию духа человеческого и независимо от логики разума актуализируется ощущениями внешних объектов. Юм сомневается не только в существовании внешнего мира, но и духовного мира, в том числе собственного. Но возможно ли такое простое проникновение в ментальный мир другого человека, не говоря уже об обязательном распространении конституции духа как дара Творца на всё человечество? Видимо, Рид не подозревал о существовании других мировых религий и философий и слишком легко универсализировал свой собственный интроспективный опыт. Два с лишним века спустя Альберт Эйнштейн познакомился с теорией психологического анализа Зигмунда Фрейда и признал теорию доктора весьма интересной и остроумной, но заметил, что она никогда не станет наукой, поскольку у этой теории нет объекта! Рид же слишком легко отнесся к урокам метафизики, данным ему Юмом, который уже знал, что экспериментальный метод может привести только к вероятностному знанию.

Как говорилось, становление Рида как философа состоялось в годы, проведенные в Абердине. Именно там созрел план его ответа Юму, Трактат которого глубоко перепахал священника-философа. Но Рид беспокоился, не поймут ли его критику Юма и всей эмпирической гносеологии начиная с Локка превратно. Поэтому перед публикацией он решил познакомить со своими суждениями оппонента, которого считал своим учителем в метафизике, и через общего знакомого по частям посылал Юму рукопись книги. Превосходно воспитанный, добродушный Юм вскоре ответил автору и похвалил его за ясность стиля в изложении столь сложных вопросов, посетовал на неудобство чтения работы по частям и, признав некоторые свои ошибки, ридовскую критику своего Трактата просто проигнорировал.

В чем причина такого непринятия вызова? Может быть, Юму не хотелось возвращаться к постылому Трактату, который он считал ошибкой молодости, мертворожденным, как он выразился в автобиографии, и принесшим ему одни неприятности. Отрекаясь от Трактата во "Вступительном замечании" к сборнику своих работ, вышедшем в 1758 г. (второе посмертное издание в 1777 г. В сборник вошли "Исследование о человеческом разумении", "Исследование об аффектах" и "Исследование о принципах морали", Юм просил считать именно эти произведения изложением своих философских взглядов и принципов. Рид же, надо сказать, предпочитал ссылаться именно на Трактат, как и многие философы в XX в.

Но можно ли считать отказ Юма от полемики с Ридом, да и от своего Трактата вообще, косвенным признанием правоты ридов- ской критики? Вряд ли. Ведь в том же "Вступительном замечании" сам Юм признает, что большинство принципов и рассуждений, содержащихся в этом сборнике, были преданы гласности в трехтомном труде озаглавленном "Трактат о человеческой природе". А изменения сводились лишь к устранению длиннот, "исправлению некоторых небрежностей в его прежних рассуждениях или, вернее, выражениях"170.

Юм дал зарок воздерживаться от всякого рода литературных споров171 (впрочем в переписке с друзьями о своих оппонентах он иногда высказывался без обиняков).

Против стратегического замысла Юма - секуляризировать науку о человеческой природе - Рид мобилизует дальнобойную артиллерию, а именно - некую супранатуральную сущность - Творца. Подобная апелляция к Творцу была вполне естественной для религиозной страны, каковой оставалась Шотландия в конце века Просвещения. На деле же доктор богословия в данном случае использует механизм, который он достает из запасников античности и который был отреставрирован христианствующими философами, а именно - Deus ex machine.

Аналогичный "спецэффект" Юм мог наблюдать у своего предшественника Ф. Хатчесона, которому посылал на отзыв третью книгу трактата "О морали". Так что, вряд ли он был поражен таким, к примеру, пассажем из главы "О зрении" 24 раздела "Исследования..." Рида: "Мудрый Творец нашей природы предначертал, чтобы большая и необходимая часть нашего знания выводилась из опыта до того, как мы становились способными рассуждать, и он снабдил нас средствами, абсолютно адекватными для этой цели. Потому что, во-первых, Он правит природой посредством постоянных законов, так что мы находим бесчисленные связи вещей, которые продолжаются из века в век. Без этой стабильности хода природы не могло бы быть никакого опыта, или же Он был бы неверным проводником и вел бы нас к заблужденью и беде... Во-вторых, Бог заложил в человеческие умы первоначальный принцип, благодаря которому мы верим в существование мира и продолжительность законов природы, наблюдаемых нами связей в прошлом и ожидаем их в будущем».

Таким образом в данном случае с "Божьей помощью" Рид разом "решает" две центральные проблемы, поставленные скептицизмом: вопрос о внешнем существовании объектов восприятия и их независимом существовании до и после непосредственного восприятия.

Рид же, как рабочий мировой сцены, время от времени запускающий Deus ex machina, похвалил автора "Трактата" за изобретательность и дал высокую оценку лишь технической стороне проделанной им работы: ни одна эпоха не произвела подобную систему взглядов, столь точно, с такой величайшей четкостью, ясностью и элегантностью дедуцированную из единого и универсального принципа. Комплимент Рида был возвращен Юмом почти в тех же выражениях и в этом, может быть, заключен главный смысл его ответа: спорить с человеком, принимающим Deus ex machina за теофанию (богоявление) - просто нет смысла.

Конечно, содержание переписки двух мыслителей не сводилось к одной, хотя и важной методологической проблеме. Весьма существенны также и затрагиваемые здесь вопросы о тех морально-нравственных следствиях, которые вытекают из общих философских установок и имеют жизненно важное, практическое значение. В частности, поскольку речь идет о самом совершенном создании Творца - о человеческой природе, то возникает вопрос - возможна ли такая нечестивая, социально опасная патология как скептицизм в человеке здравого ума? В 1 и 2 главах IV части первой книги "Трактата" Юм утверждает, что скептик продолжает здраво рассуждать и искренне верить, хотя и понимает, что не может обосновать и защитить свой разум и способность рассуждения при помощи того же разума и логических доказательств.

Эту же диспозицию принимает и Рид, отличая спасительный здравый смысл от разума и также считая, что существование тел не нуждается в доказательствах: суждение здравого смысла, сопровождающее ощущение, содержит знание об его объективном источникеу ибо контакт органа чувств с вещью оставляет материальный след, оттиск (впечатление). Однако это знание имеет значение только в процессе непосредственного контакта органа чувств с объектом, а вопрос - продолжает ли объект существовать и после прекращения такого контакта - остается открытым.

Вопрос этот вновь возвращает к проблеме - какая именно способность дает знание о непрерывном и отдельном существовании объекта: чувства, разум или воображение? В отличие от Рида, Юм считает излишним беспокоить Творца по такому чисто человеческому вопросу. Его резюме следующее: чувства не дают понятия о непрерывном существовании; столь же мало внешние чувства способны порождать представление и об их отдельном существовании172. Но и прибегая к помощи разума, считает Юм, мы также не можем приписывать объектам отдельное и непрерывное существование: ведь как бы ни были убедительны те аргументы, которыми философы думают обосновать веру в независимые от нашего ума объекты, очевидно, что эти аргументы знакомы лишь немногим и не они заставляют большинство людей приписывать некоторым впечатлениям соответственные объекты, отрицая наличие таковых относительно других. Кроме того, суждения разума о фактах носят лишь вероятностный характер. Вторя Риду, Юм заявляет, что все заключения профанов по данному вопросу прямо противоположны заключениям, устанавливаемым философией, однако данный тезис он толкует иначе.

Юм предлагает свой - светский - вариант ответа. Мнение о существовании объекта всецело зависит от воображения175, которое определяется, хотя и косвенно, привычкой и прошлым опытом. Опираясь на связность и постоянство появления объектов в прошлом, воображение порождает мнение о непрерывном существовании тел, которое предшествует мнению об их отдельном существовании23.

Для Рида же воображение не может выступать как доверенное лицо восприятий и объектов, поскольку оно оперирует объектами, которые заведомо, в данный момент и в данном месте не существуют. Поэтому в качестве свидетеля приходится снова вы- зывать Творца: "Есть природные принципы веры во внешнее существование и в существование нашего Я". Всё это - часть нашей конституции, созданной Творцом и потребовавшей от Него максимум мудрости и искусства. Глубоко религиозный Рид не верит в искренность неверия Юма176 и усматривает цель его притворства в тщеславном стремлении заслужить почести и высокую репутацию за свою проницательность в метафизике177.

Описанный, а во многом сочиненный Ридом кризис юмовско- го сознания и веры до странности, однако, схож с риторическим описанием отчаяния "вольного скептика", которое Юм дает в конце первой книги "Трактата" и которое Рид пересказывает. Ссылаясь на некоторые места из Заключения "Трактата" Рид пишет: "Вопреки своим принципам он (Юм. - МЛ.) верил, что его следует читать, и что он сохраняет свою личную идентичность до тех пор, пока он по праву не стяжает славу и уважение, благодаря своей метафизической проницательности в метафизике. Действительно, он остроумно подтверждает, что лишь в одиночестве и уединении он мог поддаться любому согласию со своей собственной философией. Общество, подобно дневному свету, разгоняло темноту и туман скептицизма и заставляло его уступить власти здравого смысла"178.

Далее Рид описывает психологическую ситуацию, которую пережил и запечатлел, причем в сходных выражениях, и автор "Трактата". Юм спрашивает: Где Я и что Я? Каким причинам Я обязан своим существованием и к какому состоянию возвращусь? И в ответ сетует: разум не в состоянии рассеять эту философскую мглу. Разум не в силах рассеять эту мрачную меланхолию, вторит ему Рид. Это болезненное состояние Юм называет бредом, а Рид - лунатизмом. Но только у Юма эту мглу и бред рассеивает природа, неизменное присутствие которой он и не думал отрицать, у Рида же меланхолический лунатизм преодолевается здравым смыслом под водительством Творца.

Преодоления этой психологической ситуации и победы над мрачной меланхолией Юм ожидает не от силы разума и убеждения, а от возврата серьезного и бодрого настроения (дело-то жи- тейское!). Однако философу развлечения и общество надоедают и он вновь обнаруживает в себе естественную склонность179 предаваться рассмотрению тех вопросов, которые возникают при чтении и которые возбуждают споры в ходе философских бесед180. Юмовский анализ страсти к познанию, приводящего к антиномии, точнее к неопределенности, близок к мысли Паскаля: "Природа опровергает пирронистов (и академиков181), разум опровергает догматиков. Что же с тобой станет, о человек, ищущий правду о своем уделе с помощью природного разума? Ты не сумеешь ни избежать какой-либо из этих трех сект, ни остаться в ней. Узнай же, гордый человек, что ты парадокс для самого себя"182.

У Рида исход из этой ситуации иной: он высмеивает философию, раз и навсегда отвергает ее водительство и укрывается под защиту здравого смысла, который попусту не рассуждает. Вера же (убеждение) в существование материального мира старше и авторитетнее любой философии; она отвергает трибунал разума и сохраняет свою суверенную власть, несмотря на все эдикты философии; и даже сам разум должен следовать ее указаниям, если не хочет стать рабом страстей и аффектов.

Юм в своем раннем произведении также считал, что разум является рабом аффектов и не может претендовать на какую-либо иную должность, кроме послушания и служения им. Избавиться же от этого можно только с помощью собственного здравого смысла, суждения которого реализуются посредством внутренних чувств, инстинктивно и независимо от медлительного и всегда запаздывающего разума.

В свете изложенного непонятно, почему Рид сравнивает Юма с Пирроном? Ведь сам Юм подчеркивал нежизненность экстравагантного пирронизма и указывал, что не принадлежит "...к числу скептиков, считающих, что всё недостоверно и наш рассудок ни к чему не может применять никаких мерил истинности и ложности..."183. По его мнению, экстравагантное Универсальное Сомнение никто не может поддерживать, ибо оно будет разрушено и расстроено первым же тривиальным событием в жизни.

Рид, однако, не считал подобные объяснения достаточными и не хотел уповать на бодрое настроение здравомыслящего человека. Он понимал, что всецело субъективное содержание мен- тальной феноменологии Юма требует радикального хирургического вмешательства. Предстояла операция по исправлению и даже удалению самих оснований "ментальной географии" Юма. Кроме того, тщательной проверки требовал и метод исследования, декларированный Юмом как попытка "применить основанный на опыте метод рассуждения к моральным предметам"184.