География

Социально-экономическая география Украины . Под ред.
О. Шаблия.— Львов: Свит, 1998.—640с.
9.ГЕОПОЛИТИЧЕСКИЕ ДОКТРИНЫ
Доктрина — это политическое, научное, философское, военное или иное учение, теория. В частности, геополитическая доктрина — учение и система господствующих взглядов и руководящих принципов, касающихся места государства (страны) в его политико-географическом положении относительно ближайшего и отдаленного окружения, а также в глобальном масштабе. Иными словами, понятие геополитической доктрины является концентрированным выражением специфики политико-географического положения страны. Для Украины важны не только ее собственные геополитические доктрины, но и доктрины других стран, в частности соседей — России и Польши.

В геополитических доктринах важнейшее значение имеют вопросы о внешнеполитических приоритетах и ориентациях, которых придерживаются в своей политике различные политические и научные силы Украины, в частности, промосковская (восточная), прозападная, северная, южная (или североюжная) .

Промосковская (восточная) доктрина всегда была про-имперской и верноподданической в-отношении и к царской, и к большевистской России. Она никогда не предусматривала суверенности Украины, а всегда видела ее или в составе единой и неделимой Российской империи, или как «автономную», «федеративную» часть «демократической» или коммунистической России (до 1990 г.—в составе Советского Союза). Эта доктрина имела своих сторонников и в Украине.

Даже Михаиле Грушевский до IV универсала (22 января 1918 г.) ориентировался на участие Украины в составе демократической России на правах автономной или федеративной ее части. Особую ретивость проявляли, пропагандируя и внедряя в жизнь эту док. рину, коммунистические правители Украины — от Раковского до Щербицкого. Результаты их деятельности общеизвестны. С точки зрения исторического выживания Украины эта доктрина губительна. Рано или поздно прогрессивные политические деятели и ученые отказывались от нее.

На формирование «западной» геополитической доктрины решающее влияние имели теоретические концепции крупнейшего историка и географа Михаила Грушевского *. Важней-

* Грушевский Михайло — украинский историк, академик АН Украины и АН СССР, действительный член НТШ, первый Президент Украинской Народной Республики. Родился в семье чиновника в г. Холм (теперь Польша). Окончил Киевский университет. Активный участник киевской «Громады». С 1894 г. заведующий кафедрой истории восточных славян Львовского университета, председатель НТШ и редактор его «Науковых записок». Во Львове—

144

шиє положения его историко-и политико-географических трудов следующие:

1) он аргументирование доказал, что украинский народ и его государственность начинаются не с IX ст., а еще с IV ст. по Хр., то есть полтора тысячи лет назад — от антов и Антского государства;

Рис. 22. Академик Михаил Грушевский — первый Президент Украины

2) доказал, что Киевская Русь — это государство украинского народа, а другие восточнославянские народы— русский и белорусский — возникли уже после распада этого государства (XII—XIII ст.);

3) разработал стройную схему украинского историко-географического процесса, раскрыв его непрерывность от Киевской Руси до современности через Галицко-Волынское, Литовско-Руськое и Козац-кое государства (в российской историографии считалось, что преемником Киевской Руси после ее распада стали Московское царство, а далее Российская империя). Таким образом, по Грушевскому, этот многосотлетний исторический процесс не только был непрерывным до конца XVIII ст., но и осуществлялся в географических границах украинской территории;

4) показал, что Украина после распада Киевской Руси и до конца Гетманщины (вторая половина XVIII ст.) входила в западную геополитическую и геокультурную среду.

«Если украинскую культуру и искусство эпохи предкиевской,— пишет Грушевский,— можно назвать восточными — потому что преобладают в них восточные элементы, а культуру и искусство

Киеве вышло десятитомное издание М. Грушевского «История Украины-Руси». В 1912 г. вернулся в Киев, где создал Украинское научное общество.

В 1917—1919 гг. возглавлял Центральную Раду Украины. Потом эмигрировал в Вену и Берлин. Организовал Украинский социологический институт. В 1924 г. возвратился в Киев, где стал председателем отдела истории и заведующим кафедрой истории Украины АН Украины, редактором журнала «Украина». В 1930 г. выслан в Москву. Умер при загадочных обстоятельствах в 1934 г. в г. Пятигорске на Кавказе. Похоронен в Киеве на Байковом кладбище. Наиболее выдающиеся труды: «Історія України — Руси» (10 томов), «Історія української літератури» (5 томов) и др.

киевской византийскими... то культуру и искусство XVII— XVIII вв., до самого конца Гетманщины, следует назвать западными. В основном германскими, отчасти итальянскими и французскими, приходившими и непосредственно и косвенно — через польский слой» *;

5) взгляды Грушевского постепенно эволюционировались от требования широкой политической национально-территориальной автономии в федеративно устроенной демократической России до полной государственной самостоятельности и суверенитета. После большевистского переворота в России в IV универсале Центральной Рады М. Грушевский писал: «Отныне Украинская Народная Республика становится самостоятельным, ни от кого независимым, свободным, суверенным Государством Украинского Народа» **.

Собственные теоретические концепции Михайло Грушевский воплощал в жизнь: принимал активное участие в развитии политической и государственной структуры Украины. Он возглавил Центральную Раду УНР, которая в качестве законодательного органа под руководством Грушевского легитим-ным (законным) способом раскрыла Украину как государственно-правовую систему с ее органами власти и управления, гражданством, собственной денежной единицей и собственным войском, самостоятельным статусом в международных связях.

Тип этого государства — народная республика, по мнению Грушевского, был обусловлен историко-политическими традициями украинской нации.

«Западная» доктрина в Украине выражена неполно, поскольку не было никогда единого западного центра притяжения.

Во времена Данила Галицкого (XIII ст.) ориентировались на западные католические страны, в частности на Рим, чтобы с их помощью остановить татаро-монгольскую экспансию '.а христианский мир. Как известно, эта ориентация успеха не имела. В послехмельницкие времена гетман Иван Выговский усматривал возможность существования Украины в составе «триединого» Польско-Литовско-Руського государственного объединения. И эта доктрина не была реализована, хотя позднее возрождалась в той или иной форме.

Часть украинского общества во второй половине XIX— в начале XX ст. придерживалась проавстрийских и прогерманских геополитических взглядов. Эта ориентация имела больше тактический, чем стратегический характер, хотя-она исходила не только из необходимости достичь кратковременных успехов.

* Грушевський М. Після IV універсалу. На порозі нової України ,// Хто такі українці і чого вони хочуть... К„ 1991. С. 143.

** Вивід прав України. Нью-Йорк, 1964. С. 198.

Причины были более глубокие и прежде всего геокультурные. Их довольно четко сформулировал Михайло Грушевский, когда сказал, что географически Украина ориентирована на юг, а культурно — на запад. Прозападную ориентацию пропагандировали и воплощали в жизнь многие военные и государственные деятели, в частности гетман Павло Скоропадский, историки Дмитро Дорошенко и Степан Томашевский, географ Владимир Кубийович, руководитель ОУН Евгений Коновалец и др.

Наиболее метко эту доктрину выразил Дмитрий Донцов словами: «Прочь от Москвы!», а перед этим писатель Николай Хвылевой — в призыве к «психологической ориентации на Европу». Однако и эта доктрина, особенно ориентация на Германию, не принесла Украине освобождения.

Стоит отметить, что в 1940-х годах именно Украина первой среди стран Европы поднялась на священную борьбу против тоталитарного большевистского режима и не прекращала ее более десяти лет. Другие страны выступили против московской оккупации значительно позже — Венгрия в 1956 г., Чехо-Сло-вакия — в 1968 г., к тому же там это движение не приобрело массового или организованного характера и было быстро подавлено.

Однако на мировую общественность кратковременные полустихийные выступления венгров, чехов и словаков оказали большее влияние, чем многолетняя и хорошо организованная борьба украинского народа в 40—50-е годы. Это объясняется тем, что правду о действительных событиях в Украине в 1942—1956 г. большевики и их местные приспешники надежно прятали в сверхсекретных архивах и только в последние годы она начинает пробиваться к людям.

Две украинские геополитические доктрины — назовем их северо-южными — имеют четко выраженное самостийницкое содержание. Это балтийско-черноморская (балтийско-пон-тийская) и черноморская доктрины.

Балтийско-черноморскую геополитическую доктрину разрабатывал украинский географ Степан Рудницкий, когда после Первой мировой войны распалась Австро-Венгерская и Российская империи и на их руинах возникли молодые государства — Финляндия, Чехо-Словакия, Венгрия и Украина (УНР, ЗУНР). Естественная боязнь этих государств новой экспансии со стороны российского империализма — белого и красного, по мнению С. Рудницкого, должна сближать их с Украиной и в итоге привести к формированию «балтийско-понтийской» федерации в составе Финляндии, Эстонии, Латвии, Литвы, Беларуси и Украины. Ядром федерации должна бы стать Украина как самая большая среди названных государств. Такая федерация способствовала бы выживанию этих госу-

147

дарств, стала бы барьером против экспансии российского империализма в Среднюю и Западную Европу.

Теперь, когда распался СССР, идеи этой балтийско-чер-номорской доктрины опять возрождаются. Здесь очень важную роль играет фактор выхода Украины не только на Черное, но и через Литву — на Балтийское море и благодаря этому — в северо-западную Европу.

Южная, черноморская доктрина Юрия Лыпы * была сформулирована накануне Второй мировой войны. Она рассматривала Украину в системе государств Черноморского пространства. Ю. Лыпа отмечал, что Черноморское пространство очерчивается бассейнами («сточищами») рек и морским побережьем как системой для транспортной связи, культурными и историко-политическими традициями как духовными узами.

В своих границах Черноморское пространство создает целостность. Его можно сравнить с крепостью, внутреннее единство которой формирует площадь Черного моря. От этой крепости идут пути — реки вглубь крепости. Высокие стены она имеет на юго-востоке — это берега Каспия с Закавказьем и Дагестаном. Далее на северо-восток идут «стены» Калмыц-ко-Саратовских пустынь и полупустынь и русло Волги; на севере — болотистые чащи вытоков Дона и Днепра с их притоками;

запад и юг — оборонные валы Карпат, Балкан и Малоазиатского (Анатолийского) горных массивов.

Черноморское пространство в таких границах, по мнению Ю. Лыпы, составляет целостность, имеет свое геополитическое содержание, свою этническую общность и собственные выработанные торговые, культурные и государственные традиции, которые сделали однородной психику его населения. Проблема в том, пишет Ю. Лыпа, «...чтобы некая сила возвысила инициативу и воскресила волю целого пространства (черноморского.— Лет.) к собственному бытию как политической общности. Кто же в первую очередь назначен самим Провидением и историей, чтобы внедрить эту волю в жизнь, кто

* Лыпа Юрий (1900—1944) — украинский писатель и политолог. Сын министра охраны здоровья Директории, поэта Ивана Лыпы. Родился в Одессе. Вместе с отцом в 1918 г. переехал в Каменец-Подольский, а спустя некоторое время — в Галичину (г. Винники под Львовом). Окончил медицинский факультет Познаньского университета (1929 г.) и школу военных врачей в Варшаве. Жил в столице Польши и работал врачом. В 1943 г. переехал в г. Яво-ров на Львовшине. Работал генеральным секретарем здоровья УГВР (Украинской Главной Вызвольной Рады), врачом Украинской Повстанческой Армии. Замучен энкаведистами возле Яворова в 1944 г. Издал поэтические сборники «Князь. Полонений» (1922), «Світлість» 1925), «Суворість (1931), «Вірую» (1938) и роман «Козаки в Московії». Геополитические идеи высказал в трудах «Призначення України» (1938), «Чорноморська доктрина» (1940), «Розподіл Росії» (1941).

может быть носителем черноморской доктрины над Черным морем и в целом мире? Украина, воля ее народа и значение ее края» *.

Украина не должна отказываться от черноморской доктрины и в наше время, когда геополитическая ситуация очень изменилась. Однако ее, очевидно, следует расширить и назвать средиземноморской. Тогда она будет нацеливать внешнеполитическую деятельность не только на большее количество стран по сравнению с черноморской, но и даст возможность разнообразить геополитическое поведение Украины во всем южном секторе.

Среди зарубежных больше всего касаются Украины геополитические доктрины России и Польши.

Среди российских выделяются доктрины" панславизма, евразийская и «правозащитная». Все эти названные доктрины — это своеобразные модификации мессианской теории «третьего Рима», которая возникла в XV—XVI ст. из мифов о наследственности российской царской власти от Византии и еще дальше — от Вавилона, а родословной российских царей — от Августа, брата римского цесаря Юлия Цезаря. На этой основе сложились две большие государственные идеи:

1) московский царь является единственным наследником власти в Руси, а Московское государство— единственным наследником всех земель Киевской Руси; 2) московский царь как продолжатель киевских династических традиций опосредованно получил власть от византийского императора, а через него — и от Августа и еще далее — от вавилонского царства.

Автор теории «третьего Рима» псковский игумен Фелофей в 1510—1511 гг. писал, что история человечества — это исто-щ рия трех мировых царств, трех избранных Богом народов. Два

царства— Рим старый и Рим новый (Константинополь) уже *. пали вследствие измены православию. Поэтому Москва, Российское царство — это третий и последний Рим, где сохраняется православие («два Рима падоша, а третий стоит, а четвертому не бивати»). Эта теория стала основой идеологического обоснования претензий России на культурное и государственно-политическое наследие Киевской Руси, на право, данное самим Богом «третьему Риму» — Москве расширять земли и территории по своему усмотрению. Россия присвоила себе мессианскую роль в освобождении всех славян от их угнетателей — германских или мусульманских. В XIX ст. это вылилось в славянофильство и панславизм.

* Липа Ю., Биковський Л. Чорноморський простір. Атлас. Одеса; Севастополь; Маріуполь; Новоросійськ; Туапсе, 1941. С. 10.

149

Доктрина панславизма наиболее полно отражена в книге Данилевского «Россия и Европа» (1888 г.), хотя идеи панславизма развивались и раньше. Сущность доктрины в том, что славянские государства должны быть объединены под началом России, но со столицей в Константинополе, который необходимо отвоевать у турок. В этом сущность всего «восточного» вопроса, русской идеи, назначения России. Таким образом, путь в Константинополь лежит через Украину, что означает порабощение последней Россией. Более того, Данилевский доказывает, что Россия не является Европой ни в культурно-историческом (она не была частью империи Карла Великого, не входила в состав теократической федерации, которая возникла после монархии Карла, не знала схоластики, не жила идеалами романо-германского искусства и др.), ни в военно-политическом аспектах. В этих отношениях она противопоставляется не столько отдельным государствам Европы, сколько Европе в целом. Взаимоотношения с каким-либо государством Европы должны определяться тем, в какой мере они отвечают так называемой русско-славянской идее.

Понятно, что эта доктрина со времен Данилевского модифицировалась. Теперь очевидно, что ни Польша, ни отдельно Чехия и Словакия, ни Болгария и другие славянские государства не желают «славянской федерации». Поэтому на вооружение берется «федерация восточно-славянских народов» — русских, украинцев, белорусов. Адептами этого выступают известные политические деятели, литераторы, ученые (например, М. Горбачев, А. Солженицын*, Д. Лихачев). Вспомним хотя бы известное высказывание Михаила Горбачева «резать по-живому» или известное солженицынское «как нам обустроить Россию», которое подразумевает «федерацию» восточных славян, или восемь аксиом академика Дмитрия Лихачева, в которых обосновывается «неразрывность» бывших республик СССР с Россией.

* В статье «Русский вопрос» к концу XX века» (Новый мир. 1994. № 7. С. 135—176) А. Солженицын резко осуждает «южные» геополитические доктрины Российской империи, а также панславизм Н. Данилевского. Он пишет «Две несчастные идеи неотступно мучили и тянули всех наших правителей кряду: помогать-спасать христиан Закавказья и помогать-спасать православных на Балканах... Все мы хотели вызволять болгар, сербов и черно-горов — подумали бы раньше о белорусах и украинцах: под дланью Державы лишили мы их культурно-духовного развития в их традиции... (подчеркнуто нами.—Авт.). Есть все-таки правда, когда упрекают российские государственные и мыслящие верхи в мессианизме и в вере в русскую исключительность. Покоряющего этого влияния не избежал и Достоевский: ...тут — и мечта о Константинополе, и «мир с Востока победит Запад», даже и до презрения к Европе, что давно уже стыдно читать. Что ж говорить о несчастной «всеславянской» и «царьградской» разработке Н. Я. Данилевского — в его книге «Россия и Европа»...».

150

Доктрина евразийства наиболее полно разработана в 20-е годы нашего столетия российскими эмигрантами Н. Трубецким, В. Ильиным, М. Шахматовым, Г. Флоренским, Л. Карсавиным и др. В отличие от «европейской» и панславистской концепции противопоставления Востока и Запада, евразийская доктрина предусматривает модель «периферия—центр». Согласно этой доктрине, центром Евразии является Россия, а периферией Европа, Китай, страны мусульманского мира. Это евразийское образование должно противостоять «атлантическому треугольнику» — США, Канада, Великобритания. Идея евразийства с особой настойчивостью распространяется в наше время, когда Россия стремится войти в «общий европейский дом» и заигрывает со странами мусульманского мира в Азии (Иран, Ирак, Пакистан), Китаем и Японией.

Оценивая современное геополитическое положение Украины, нельзя не учитывать этот фактор. Наше государство по-своему должно использовать евразийскую доктрину путем выхода в мусульманский (особенно, решив проблему крымских татар), германский (содействуя переселению немцев из России и Казахстана в Украину и возобновляя связи со странами бывшей Австро-Венгерской империи) и дальневосточный (устанавливая контакты с Японией при помощи украинцев «Зеленого Клина») мир. Целесообразно в этом контексте формировать ось Берлин—Вена—Будапешт—Киев—Стамбул— Токио.

Наконец, правозащитная доктрина («правозащитный империализм») симметрически отображает американскую империалистскую политику неоглобализма и защиты прав человека. Москва — «защитница народов» — становится теперь «защитницей прав человека», особенно так называемого русскоязычного населения.

В последнее время правозащитную доктрину еще называют «просвещенным империализмом» или «империализмом с человеческим лицом». Она допускает вмешательство России во внутренние дела суверенных государств (например, Молдовы, Украины, Грузии), применение в отношении к ним военной силы и даже аннексию части территории под видом защиты прав русскоязычного населения.

Все три доктрины имеют одни и те же корни и содержание — империализм военный, экономический, «культурный», информационный. Он приобретает только новые формы, а иногда и новую окраску («защита прав человека»), зачастую не меняя даже словесной формулировки своей сущности. Разве не тождественны слова Антона Деникина — Главнокомандующего вооруженными силами юга России «никогда, конечно, никогда никакая Россия, авторитарная или демократическая,

151

республиканская или монархическая, не допустит отторжения Украины» и угрожающие высказывания депутата Верховного Совета России Сергея Бабурина «либо Украина вновь воссоединится с Россией, либо — война».

Вместо того чтобы все свои силы направлять на организацию внутренней жизни, империи идут экстенсивным путем — захватывают новые территории.

«Собирание исконно русских земель» — это правило вновь стало основой геополитического поведения северного соседа.

Интересно, как бы реагировали великодержавники, если бы под предлогом «собирания всех руських земель» Украина с ее «матерью городов руських» Киевом задалась целью различными способами — поначалу идеологически, затем путем культурно-информационной экспансии, а далее, окреп-нув, и силой — возвращать себе территории бывшей Киевской Руси.

Все эти геополитические доктрины ученые и политики России развивали в русле так называемой русской идеи, крайними правыми выразителями которой были дипломат, поэт Федор Тютчев (1803—1873), философ, политический мыслитель, белоэмигрант Иван Ильин (1883—1954). Первый замахнулся на покорение чуть ли не всей Европы и Азии: «Москва, город Петра (т. е. Петербург) и город Константина (Константинополь),— писал он,— это три святые столицы Российской державы. Однако где находятся границы на севере и востоке, на юге и западе? Судьба оставила это для будущего. Семь внутренних морей (?) и семь великих рек от Нила к Неве, от Эльбы к Китаю (не к восьмой ли реке Янцзы? — Авт.}, от Волги к Евфрату (за это не скажет спасибо даже нынешний правитель Ирака Саддам Хусейн.— Авт.}, от Ганга к Дунаю — это российская империя и это остается на столетья. Это Божье провиденье» *.

В свою очередь, И. Ильин объясняет «закономерность» российской экспансии на территории соседних народов географическими факторами. Россию он сравнивает с живым организмом — хозяйственным и духовным органическим целым. «Это единство,— пишет И. Ильин,— было прежде всего географически предписано и навязано нам землею. С первых же веков своего существования русский народ оказался на отовсюду открытой и лишь условно делимой равнине. Ограждающих рубежей не было... Возникая и слагаясь, Россия не могла опереться ни на какие естественные границы.

* Dem Andenken Paul Rohrbachs. Ein Beitrag zur osteuropaischen Proble-matik. Munchen, 1959.

Издревле же Россия была географическим организмом больших рек и отдаленных морей. Среднерусская возвышенность есть ее живой центр: сначала «волоки», потом каналы должны были связать далекие моря друг с другом, соединить Европу с Азией, Запад с Востоком, Север с Югом. Россия не могла и не должна была стать путевой, торговой и культурной баррикадой; ее мировое призвание бьіло прежде всего творчески-посредническим между народами и культурами... (все империализмы, как видим, проповедуют свое миссионерство и культуртрегерство.— Авт.). А этот простор не может жить одними верховьями рек, не владея их выводящими в море низовьями. Вот почему всякий, всякий народ на месте русского вынужден был бы повести борьбу за устье Волги, Дона, Днепра, Днестра, Западной Двины, Наровы, Волхова, Невы, Свири, Кеми, Онеги, Северной Двины и Печоры. Хозяйственный массив суши всегда задыхается без моря...

Нациям, которые захотят впредь загородить России выход к морям, надлежит помнить, что здесь дело идет совсем не о том, чтобы «уловить поступь современности», как выражаются теперь заносчивые сепаратисты русской равнины, и поскорее «расчлениться», а о том, чтобы верно увидеть проблему континентального размера и не становиться поперек дороги мировому развитию. Неумно и недальновидно вызывать грядущую Россию на новую борьбу за «двери ее собственного дома», ибо борьба эта начнется неизбежно и будет сурово-беспощадна» *.

Такого вот наговорил великодержавный философ. Здесь и единство, «продиктованное географически и навязанное нам землею» (а как же быть, например, Австрии или Венгрии?), и то, что Россия издревле была «географическим организмом больших рек и отдаленных морей» (неужели Ростовско-Суз-дальское княжество в XIII ст. было «организмом больших рек и отдаленных морей»?), и что «российское пространство» (?) не может жить только верховьями больших рек, не владея низовьями», например, украинских Днепра или Днестра (забыл еще уважаемый мыслитель низовья Южного Буга), и то, что, защищая свои интересы, приморские народы «стают поперек дороги мировому развитию», а устья того же Днепра и Днестра — это уже «дверь собственного дома» России и т. д.

Заканчивает Ильин свое писание такой тирадой: «...Россия — это живой организм: географический, стратегический, религиозный, языковой, культурный, правовой и государственный, хозяйственный и антропологический (?!)... Но расчле-

* Ильин И. Россия есть живой организм // Русская идея. М., 1992. С. 431—432.

153

нение его приведет к длительному хаосу, ко всеобщему распаду и разорению, а потом — к новому собиранию российских территорий и российских (?) народов в новое единство» *. Почти все здесь бьіло бы правильным (кроме антропологического единства), если бы это касалось самой России, а не Российской империи.

Современных панславистов, евразийцев, «правозащитников» собственная и чужая история ничему, как видим, не научила.

Польские геополитические доктрины, как и российские, тоже отображали стремление господствующих кругов расширять свое государство «от можа до можа» («от моря к морю»). После трехкратного деления королевской Польши между Россией, Австрией и Германией эта доктрина пополнилась новым содержанием — борьбой за «историческую» Польшу, которая территориально простиралась бы до Днепра.

Как считают ученые, польская политико-государственная доктрина имела три основные составные части **.

1. Империализм, внешним выражением, лозунгом которого была формула «от можа до можа» и «огнем и мечем» («огнем и мечом»). Творцом этой идеологии еще в XVI ст. был польский историк епископ М. Кромер. Он утверждал, что большая часть Руси, Подолья (которое у польских авторов достигало Черного и даже Азовского морей) и Полесья извечно принадлежали Польше — будто бы она получила их от мифических язигов-иранцев. Позднее эти земли, по мнению польских историков, были отторгнуты от Польши, но во время Люблинской унии (1569 г.) она вернула их себе. Это явная фальсификация, потому что даже после унии Польша не простиралась до Черного моря.

Однако идея «исторической Польши» глубоко засела в сознании многих польских политиков, идеологов, ученых. Она еще совмещалась с идеей польского культуртрегерства («культурной миссии»). А это будто бы передовая культура, но поскольку мятежное украинское население добровольно ее не воспринимало, то она насаждалась «огнем и мечем», методами колонизации.

2. Специфическая польская модель католицизма в форме так называемого антемурале (предмурия). Она состоит в том,

* Ильин И. Россия есть живой организм /,.' Русская идея. М., 1992.

С. 435.

** Дашкевич Я. Для кого дорога до нікуди? Про польсько-украінські

відносини в минулому та сучасному //' Україна. Наука і культура. К.. 1993. Вип. 26—27. С. 53—73.

1 ^A

что «польское» христианство является будто бы форпостом христианства против нехристианства и антихристианского варварства. При этом восточную границу христианского мира проводят вдоль линии контактов католицизма и православия. Польша, как известно, никогда не граничила с мусульманским миром — их всегда разделяла христианская (православная, а потом греко-католическая) Украина. Поэтому построение христианской «стены» по восточной этнической польской границе на практике приводило к грубой католиза-ции Украины тем же «огнем и мечем».

3. Оригинальный польский расизм, проявляющийся в виде так называемого сарматизма. Согласно с идеологией сарма-тизма, магнатско-шляхетская верхушка польского общества наделена особенными аристократическими господствующими чертами, унаследованными от сарматских (иранских) предков. Сарматизм трансформировался в идею особенного шляхетского и благородного народа, дополнился идеологией шовинизма, национального превосходства поляков над украинцами.

Официальная политика польского государства в прошлом и особенно в первой половине XX ст. была направлена на реализацию данной доктрины. В частности, это оккупация Восточной Галичины и Западной Волыни, невыполнение постановления совета послов (1923 г.) об автономии Галичины, экономическая эксплуатация, культурная и образовательная дискриминация коренного украинского населения, противоправные действия (например, пацификация, тюрмы и лагеря, в частности, в Березе Картузской, разрушение церквей на Холм-щине: стимулирование осадничества, стремление отделить от единой украинской нации лемков, бойков и гуцулов, пресловутая акция «Висла»; выселение в 1947 г. коренного населения Лемковщины, Надсянья, Холмщины и Подляшья и т. д.). В результате этой шовинистической политики возникло кровавое польско-украинское противостояние во время Второй мировой войны.

Итак, хотя современная польская доктрина переориентирована на доктрину дружбы всех государств и особенно двух великих народов Европы — польского и украинского, исторический «опыт» не следует забывать.

Что касается современной геополитической доктрины Украины, то она еще не разработана. Однако ее основные черты заложены в Декларации о государственном суверенитете Украины (1990 г.):

а) Украина — мирное, нейтральное государство, не имеющее территориальных претензий ни к одному из своих соседей;

б) Украина в одинаковой степени ориентируется как на Восток (страны СНД), так и на Запад (центральная и западная Европа), Север и Юг;

в) приоритетными объектами внешней политики Украины являются Россия и Польша — государства, с которыми она имела и имеет тесные экономические, культурные и межэтнические связи;

г) как национальное государство Украина будет поддерживать самые тесные связи с государствами расселения украинской диаспоры;

д) как член ООН Украина будет прилагать все усилия для сохранения мира на евроазиатском материке и во всем мире.

вернуться к содержанию
вернуться к списку источников
перейти на главную страницу

Релевантная научная информация:

  1. Социально-экономическая география Украины . Под ред. О. Шаблия.— Львов: Свит, 1998.—640с. - География
  2. 9.ГЕОПОЛИТИЧЕСКИЕ ДОКТРИНЫ - География

Другие научные источники направления География: