ВМариинских женских училищах

Н. А. Вышнеградский следил за гимназистками и вне заведения. [***********]

Как-то раз он встретил на улице гимназистку, шедшую впереди своей матери, которая притом несла еще книги своей дочери. Тут же на улице останавливает Н. А. гимназистку и читает ей такую нотацию относительно почитания родителей, что бедная гимназистка не знала, куда деваться от стыда, схватила у матери книги и уже всегда ходила с ней рядом. На следующий день, во время моего урока входит Н. А. в класс, взволнованным голосом рассказывает" о своей встрече с гимназисткой, не упоминая, конечно, фамилии ее, и в горячих выражениях развивает тему, что образование не дает еще никакого права относиться с пренебрежением к родителям, к какому бы общественному классу они ни принадлежали, и что истинное образование нисходит к самым очевидным даже недостаткам окружающих.

В другой раз гимназистки старшего класса передали Н. А., что при возвращении их из гимназии домой, молодые люди известного разряда провожают их, пристают, отпускают недостойные каламбуры. И вот несколько дней сряду Н. А. сам сопровождает гимназисток, пока, наконец, не наталкивается на одного из таких нахалов, который после надлежащего внушения и передается в руки полиции. И назойливые приставания к гимназисткам с тех пор прекратились...

В педагогическом классе Н. А. читал педагогику. Лектор он был замечательный. Чрезвычайно громкий и гибкий голос, логичность и плавность изложения, внуши: тельная, часто ораторская жестикуляция, горячность, с которою он читал лекцию, производили чарующее впечатление на слушательниц и посевали в них стремление к педагогическому поприщу. Как администратор, он обладал замечательным педагогическим тактом. Он сумел образовать из преподавателей и надзирательниц дружную педагогическую семью, сумел объединить их взгляды на задачи заведения как в учебном, так и в воспитательном отношении, поддерживал в нас стремление к научному и педагогическому самоусовершенствованию, предоставляя нам свободу в выборе учебников, метода преподавания, характера изложения.

Он никогда не ронял авторитета преподавателя в глазах детей. Напротив, при входе и выходе из класса, он всегда скажет такую фразу, которая непременно поднимет учителя во мнении детей, вроде, напр. «Как внимательно слушают у вас, В. Я., девицы; видйо, они очень ценят ваше преподавание».

Или: «Как бойко, громко и толково отвечают у вас, Д. Д., ученицы; спасибо, дети!..». «С каким видимым интересом следят девицы за вашим ‘физическим опытом, П. И. ...». Мы очень многим обязаны Н. А. в своей педагогической практике.

Н. А. Вышнеградский управлял Мариинским училищем, равно как и другими петербургскими гимназиями, при нем открытыми, в продолжение 9 лет, с 1858 года по 1867 год. Много горя и несправедливых обвинений вынес Н. А. в последние годы управления гимназиями. Со стороны врагов разумной свободы и женского образования в частности на гимназии посыпались обвинения вроде того, что в гимназиях будто преобладают дети низших сословий, что девицы пользуются там слишком большой свободой, что им дается одностороннее образование, основанное на изучении естественных наук, и т. д.

И хотя высочайше назначенная комиссия не усмотрела в деятельности Вышнеградского ничего противозаконного, тем не менее он был уволен, согласно прошению, с выдачею ему по милостивому ходатайству императрицы Марии Александровны до смерти получаемого содержания в 3.620 руб. и единовременно его годового оклада в 4.420 руб.

К счастью для женских гимназий, на место Вышнеградского назначен был И.

Говоря о Н. А. Вышнеградском, нельзя не упомянуть добрым словом и преподавателя русской словесности и литературы В. Я. Стоюнина, этого второго столпа первой в России женской гимназии, давшей тип и закваску сотням подобных гимназий, рассеянным теперь по всему лицу земли русской, от Архангельска до Тифлиса и от Варшавы до Иркутска. По различным воспоминаниям его учениц и моим собственным можно составить о нем такую характеристику. Сначала Владимир Яковлевич не понравился ученицам. Его высокая, сухая фигура, с серьезным выражением морщинистого лица, с проницательными, вдумчивыми глазами, вообще с резкими и неподвижными, как будто отлитыми из бронзы, чертами лица, — на первый раз не возбуждала симпатии, отталкивала от себя, но это только на первый раз. Стоило только гимназисткам поближе его узнать, услышать его ровную, спокойную речь, всегда веское слово, и они убеждались, что в этом человеке бьется горячее сердце, отзывчивое на все доброе, правдивое и честное, равно привлекавшее каждую из них.

Лет пять тому назад и в моей жизни произошел факт, тронувший меня до глубины души. Возвратившись в Петербург после 14-летнего пребывания на Кавказе, семья моя в 1887 году проводила лето в Павловске. После утренней прогулки, я сидел в своем кабинете за какой-то работой и не заметил, как кто-то тихо вошел в кабинет.

Я обернулся. Передо мною стояла высокая стройная женщина, уже с проседью на голове, но с выразительными, живыми глазами, полными жизни. Я взял эту тетрадку, уже пожелтевшую от времени. Это были географические чертежи с моими поправками и пометками. Я храню ее, как святыню, продолжала она. — Я с восторгом вспоминаю то доброе, старое время, когда училась в гимназии. Любила я и ваши уроки, на которых вы учили нас чертить географические карты при себе, в классе же; нас интересовали ваши рассказы о природе различных стран, о жизни разных народов, об открытиях и путешествиях... А Вышнеградский, Стоюнин, Степанов?

Все вложили в нашу душу семена знаний, любви к труду и добру. Я давно уже мать. Гимназии я обязана и своим образованием и своей счастливой семейной жизнью; у меня трое детей. Один сын уже оканчивает гимназию и поступает в университет; другой в 4-м классе; дочь учится в той же Мариинской гимназии, где училась и я. Я сама приготовила их в учебные заведения и теперь слежу за их занятиями...

Я узнал, конечно, одну из своих лучших учениц. Мы разговорились. Стали вспоминать о тех дружеских, простых, задушевных отношениях, которые существовали между ученицами и их начальником, наставниками и надзирательницами; о тех гуманных началах, которые были положены в основу всего режима гимназии, о той непринужденной веселости, которая царила между детьми, о той охоте, с которой там учили и учились; ...вспоминали о том, как беззаботно мы веселились на наших семейных вечерах...

Все любили гимназию: ...родители, и дети, и наставники, и надзирательницы, а любовь творит чудеса... А теперь как будто не то, — прибавила она грустно. — Уже многому стали учить наших девочек, приходят домой нередко с головной болью; сидят, бедные, за уроками до поздней ночи; остается мало времени для семейных развлечений и радостей, для чтения; мало заботятся о развитии сердца, характера. Да и учителя относятся к детям как-то холоднее, черствее, строже, чем в наше время. В ваших словах есть много правды, — успокаивал я свою собеседницу. — Но не будем строги к нынешним гимназиям. Теперь они уже слишком переполнены учащимися!'В одном классе сидит иногда 40—50 учениц. А при таком числе есть ли возможность наблюдать за физическим здоровьем детей, следить за индивидуальным развитием каждой ученицы, уравновешивать умственное и эстетическое образование. Оттого-то я предпочитаю частные женские гимназии, где и воспитываю своих дочерей. Там теплее, сердечнее, индивидуальнее относятся к нашим девочкам, да и не относятся там строго, если ученица пропустит три-четыре дня каждый месяц, особенно в 14— 15 лет. Вы, как мать, понимаете, о чем я говорю. Ваши слова доказывают только, что организация нашей гимназии еще не кончена, и никогда не может быть кончена, потому что всякая школа не мертвое, а живое дело, по- стоянию должна улучшаться, совершенствоваться. По моему мнению, лучше иметь побольше гимназий, да с меньшим числом детей, чем столь многолюдные. Оттого-то и нравилось нам Мариинское училище, что оно представляло из себя дружную семью...

Мы возобновили знакомство и остаемся до сих пор добрыми друзьями...

Подобным образом относились к своей alma mater все ее первые гимназистки-пионерки. Где-то они теперь? Судьбу большинства из них я знаю. Одна из них основала в Петербурге одну из лучших женских частных гимназий; другая занимает ответственный пост начальницы женского епархиального училища в одном из губернских городов; третья состоит начальницею в одной прогимназии на Кавказе; трое в течение 30 лет служат в качестве учительниц- воспитательниц в той же Мариинской гимназии и до сих пор пользуются особенной любовью детей; седьмая — прекрасная учительница городской начальной школы; остальные сделались матерями и сами учат и воспитывают своих собственных детей... Это ли не фактическое доказательство против тех недостойных инсинуаций и нелепых нареканий, которые посыпались было на Мариинскую и другие гимназии при самом начале их возникновения со стороны тайных и явных противников всякого прогресса. Единичные же исключения всегда были и будут; но они зарождаются не в школе, а вне ее, в самом обществе. Посмотрим теперь, каково было начало и распространение гимназий.

IV

В день открытия, 19-го апреля 1858 года, в Мариинское училище поступило 162 девицы. Через месяц их было уже 250. В августе потребовалось открыть еще три училища: Василеостровское, Коломенское и Петровское. В следующем 1859 году стали возникать подобные училища и в провинции. Ввиду их быстрого умножения последовало высочайшее повеление о распределении учрежденных и учреждаемых женских училищ для приходящих девиц между ведомствами учреждений императрицы Марии и народного просвещения; в первом ведомстве назначено состоять лишь тем училищам, которые получают субсидию от этого ведомства. В 1861 году, при обсуждении проектов устава и штатов этих училищ, Главный совет женских учебных заведений имел уже полное право сказать, что «училища блистательным своим развитием доказали, насколько общество глубоко сочувствует воззрению правительства на настоящий способ образования женского пола». 9-го января 1862 года устав и штаты удостоились высочайшего утверждения. В том же 1862 году училища переименованы в гимназии.

Еще раньше, в 1860 году, при Мариинском училище открыт педагогический класс для специального приготовления учительниц и воспитательниц. В 1863 году этот класс преобразован в Педагогические курсы С.-Петербургских женских гимназий. К концу 1864 года число гимназий ведомства возросло до 17, а с 1865 года и три московские гимназии вошли в состав учреждений императрицы Марии. В 1870 году последовало высочайшее утверждение Положения о женских гимназих и прогимназиях Министерства народного просвещения.

Вообще быстрый рост женских гимназий по истине изумителен. По сведениям центрального статистического комитета за 1880 год оказывается, что в 1858 году существовало во всей империи только четыре женские гимназии, а по истечении 22-х лет число их возросло до 262 (106 гимназий и 156 прогимназий). Такого числа не имеет ни одна другая категория учебных заведений в России — ни мужских, ни женских [†††††††††††]. А по сведениям «Педагогического календаря» за 1891—1892 годы В. А. Воскресенского, в настоящее время женских гимназий Министерства народного просвещения 233, ведомства учреждений императрицы Марии 31, всего 264. Учащихся девиц в тех и других насчитывается около 72.000. В общее число не вошло еще 56 частных женских учебных заведений с курсом гимназий и прогимназий. К сожалению, мы не могли найти нигде точного числа учащихся в них детей, но безошибочно можно сказать, что в настоящую минуту получают среднее образование не менее 100.000 девиц, только в одних гимназиях и прогимназиях, не принимая в расчет 30 институтов и 40 женских епархиальных училищ.

Не доказывает ли все сказанное нами, что женские гимназии вполне удовлетворяют потребностям русского общества, пришлись ему по вкусу и что они заложили прочный фундамент...

Когда теперь, по истечении 33-х лет после открытия первой в России женской гимназии, вдумаешься в то, оправдала ли гимназия благие предначертания правительства, ожидания общества, то приходишь к твердому убеждению, что еще в сравнительно небольшой период времени она уже сослужила добрую службу и государству, и обществу, и семье, что она с честью исполнила и исполняет свою святую миссию. Да, велико значение русской женской гимназии!..

Первее всего гимназия оказывает замечательное просветительное влияние на среду, из которой выходит и в которую снова возвращается, улучшает нравственный и материальный быт русской небогатой семьи...

Во-вторых, несомненно, женские гимназии главным образом способствовали созданию у нас женского самостоятельного труда. «В самой жизни, в отдаленных провинциях, — говорил В. П. Острогорский на юбилейном торжестве, спустя 25 лет после открытия Мариинского училища, — явилось неслыханное дотоле чудо: образованная девушка, учащая крестьян и своим добрым влиянием гуманизирующая грубую среду; девушка-врач, разгоняющая в среде мрак пагубного суеверия и дикости; в рисовальных школах, в консерваториях русская девушка учится добывать себе честный кусок хлеба; в городских училищах, во множестве женских учебных заведений не одна сотня девушек с честью работает, как учительница и воспитательница; часто единственной учительницей своих младших братьев и сестер является ныне девушка в своей семье, где отсутствуют средства к образованию; эта же девушка, в минувшую турецкую кампанию, явилась истинным ангелом русского страждущего солдата в образе сестры милосердия! И огромное большинство этих новых женщин обязаны и куском хлеба, и честной деятельностью, именно, гимназиям, без которых эти труженицы были бы в семьях и государстве только бесполезным бременем».

А теперь? Теперь русская женщина с успехом работает на ученом и литературном поприщах; русскую гимназистку можно встретить за кропотливой счетной работой в конторе, она не боится стать у типографского, телеграфного и телефонного станка; аптеки, зубоврачебные кабинеты уже ждут ее деятельности; даже рукоделия и ручной труд спорятся в ее руках. Вообще, где требуется аккуратность, терпение, безукоризненная честность, добросовестное исполнение обязанности, при скромном вознаграждении за труд — везде гимназистка с честью занимает место. Но самою симпатичною и желательною является гимназистка в роли учительницы. И как из институток выходили хорошие гувернантки, так в гимназиях выработался тип учительницы — элементарной, народной с солидным образованием общим и специально-педагогическим. Мы понимаем гимназистку, прошедшую или 8-й педагогический класс, или педагогические курсы. В продолжение 25-ти- летней педагогической практики мне близко и подолгу приходилось наблюдать деятельность учительницы-гимназистки и в глухой деревне, и в городе, и в столице. И везде воочию я убеждался в том неотразимом воздействии, какое имела учительница на детей из самого низшего слоя как в умственном, так и в нравственном отношении. Вот, что, например, я писал в своем отчете, несколько лет тому назад, о петербургских городских начальных училищах, содержимых столичною Думою. «Немного мужских школ представляют образец таких училищ для мальчиков, в которых без всяких наказаний, но силою характера, стойкостью данного слова, серьезным и разумным преподаванием учительницы, дети научаются ценить школу, уважать авторитет учащего и серьезно относиться к делу. Площадная брань, мелкая кража, детские драки в этих школах немыслимы. Замечательно, что дети приучены не только прилично сидеть и внимательно слушать в классе в присутствии учительницы, но даже без нее; во время перемен ученики ведут себя как благовоспитанные дети, играют, поют, разговаривают, шалят, но без драк и ссор. Немудрено, что при такой образцовой дисциплине, дети оказывают и хорошие успехи в науках; книги и тетрадки в порядке»...

«По выработанному и целесообразному обращению с девочками, по уменью будить в них любознательность, охоту к учению, по умению привить им хорошие нравственные привычки, отличается немало и женских лиц, где девочки читают, произносят стихотворения, объясняют решение арифметических задач, делают грамматический разбор, пишут толково, бойко, умно; в то же время девочки очень скромны, приветливы, послушны, всегда умыты, причесаны, прилично одеты; тетради и книги содержатся в аккуратности и чистоте. На всем виден отпечаток образцовой, умной, заботливой воспитательницы-учительницы...».

И все это делается в каких-нибудь 3—4 года пребывания детей в школе. Положительно, можно сказать, что при самом возникновении у нас народных школ, не будь учительниц-гимназисток, пришлось бы довольствоваться мало-образованными и плохо подготовленными учителями, которые на первых же порах уронили бы школьное дело.

В-третьих, женская гимназия приучила родителей и общество самим заботиться о воспитании детей; женские гимназии сами себя содержат, получая правительственной субсидии 1.000—3.000 руб., следовательно, не. обременяют государственного бюджета; притом содержатся без всякой излишней роскоши, скромно, экономно. В то время, как содержание одного мужского среднего учебного заведения обходится 31.194 руб. в год, женского — лишь 20.648 руб.; обучение одного мальчика стоит в год 134 руб., девочки 103 руб.; когда по мужским заведениям главный источник содержания дает государство, а именно около 3/б (58%), на женские учебные заведения оно отпускает лишь 7ю (11,4%) общего годового бюджета.

В-четвертых, женская гимназия в России содействовала сближению семьи со школою, содействовала и тому, что и институтка, наконец, выведена из своего затворничества, и она получила доступ в семью. Теперь уже изгладилось то резкое различие, которое прежде замечалось между институткою и гимназисткою; теперь, наряду с гимназисткою, можно встретить и институтку в высших и педагогических женских курсах, lt;на разных поприщах практической деятельности. Столь велико взаимное влияние школы и семьи!..

В-пятых, по типу женских гимназий возникли у нас для дочерей духовенства епархиальные женские училища, число которых доведено в настоящее время до 42-х, а для дочерей достаточного класса — частные женские учебные заведения с среднеобразовательным /курсом; таких заведений насчитывается теперь 56. Из них 8 пользуются правами правительственных гимназий, а 48 носят название женских училищ 1-го разряда...

...Одна из лучших частных женских гимназий основана и содержится мариинкою первых выпусков М. Н. Стою- ниной.

Но самая важнейшая заслуга русской женской гимназии состоит в том, что она положила начало развитию в женщине общечеловеческого чувства, гуманно-христианского направления в ее деятельности, к какой бы среде она ни принадлежала, к богатой или бедной, к знатной или незнатной. Женская гимназия, приняв этот принцип, уничтожила вопрос о существенном отличии образования женщины от мужчины. Оба эти понятия связались в одном понятии «человек», которое, допуская некоторые физиологические различия в обоих полах, не допускает нравственного или умственного превосходства одного над другим; надо только, чтобы женщина всегда оставалась женственной. Не может пострадать идеал жены и матери оттого, что возвысился идеал женщины как человека. Семья непременно должна была выиграть от такого направления образования. Чтобы воспитать детей не для себя, а для деятельной жизни, нужно иметь перед собою высший идеал — идеал человека, независимо от внешнего положения, а чтобы иметь его, необходимо в самом себе чувствовать стремление к высшим интересам жизни. Сближение двух полов в общих духовных интересах должно непременно поднять нравственный уровень не только семьи, но со временем и общества.

А-если стремление семьи и общества направлено к совершенству посредством воспитания в женщине прежде всего идеала «человека», то можно ли упрекать женскую гимназию в том, что она выпускает девиц без практических знаний, небходимых для приобретения средств к жизни, и что для этого она должна еще пройти высшие, педагогические или другие профессиональные курсы; можно ли жаловаться на то, что гимназистки не блистают па балах и собраниях, а предпочитают в свободное время почитать дельную книжку; заслуживает ли порицания гимназистка, кончившая курс, которая, несмотря на свое богатство и знатность, протянет публично руку своей бедной подруге в ситцевом платье и старомодной шляпке?..