VII. О видоизменениях педагогического процесса под влиянием общественной среды
Общественная среда оказывает могучее давление на детей не какими-либо частными сторонами своего быта и склада, свойствами тех или других личностей, разными мелкими обстоятельствами, случающимися в жизни взрослых на глазах детей: она влияет на детей самими основами своего устройства и организации, теми устоями, на которых держится жизнь данного народа. Такими устоями служат народные язык, религия и быт, т. е. семейный, общественный и государственный склад жизни в связи со строем школы и состоянием народной культуры вообще. Скажем в общих чертах, как все эти факторы народной жизни отражаются на развитии дитяти. Народный язык находится в самой тесной связи с народной жизнью: с преобладающими занятиями и склонностями народа, свойствами населяемой им страны, особенностями его мышления и взглядов, с историей народа. Для языка народа не безразлично, где живет народ и чем занимается. Если народ живет при море п занимается морскими промыслами и торговлей, то в его словаре будет много слов, относящихся к воде, морю, морским бурям, волнению, кораблям, лодкам, парусам, морским животным, морским промыслам и т. п.; если народ живет в степи, или пустыне, или в горах, его словарь опять получит своеобразную окраску: появятся разные категории слов, обозначающие пустыню с ее свойствами, животных, в ней водящихся, караваны, проходящие через нее, множество наименований верблюдов, коней или степных животных, растений, их роста и увядания, причем слова, относящиеся к морю и горам, их свойствам, жизни на море и в горах, будут очень малочисленными. Чем, какими впечатлениями и какой деятельностью живет народ, о том он и говорит, то и отражается в его словаре богатством известных слов и бедностью других. Народ, живущий в горах или степи и не видящий почти воды, не может быть богат словами, относящимися к морю, его жизни, морской торговле и т. п. Точно так же преобладающие занятия и промыслы народа — земледелие, торговля, охота, скотоводство, фабричная промышленность — оставят явственный след в народном словаре: народ скотовод или земледелец, народ войнолюбивый или прямо разбойничий и народ миролюбивый и торговый будут иметь различный словарь, с различными преобладающими категориями слов. Понятно, что и история народа, все замечательное и выдающееся в народной жизни, преобладающие духовные склонности и господствующие интересы, всякого рода перевороты также отразятся в народном языке соответствующими группами слов. Народ с преобладанием в своей духовной деятельности фантазии и народ с господством над всем практического смысла и трезвого рассудка будут иметь и в своем словаре соответствующие особенности. В историческом развитии народный язык представляет сокровищницу, в которую народ в течение веков складывал свое духовное богатство, свои духовные приобретения и которую он предоставляет для пользования новым поколениям. Словом, каков народ, таков и язык. Народ, богатый знаниями, наукой, культурой, и язык имеет богатый, с огромным словарем; полудикое племя и язык имеет скудный. Если оно имеет отдельные обозначения только для первых пяти чисел, а что выше пяти обозначает просто словом много, то, конечно, в словаре такого племени мы не можем надеяться встретить слова, обозначающие процессы высшего математического рассуждения. В народном языке отражается не только запас знаний народа, но и характер его мышления, обозначаются точки зрения на предметы и явления, те стороны, на которые преимущественно обращается внимание народом, те свойства, по которым он судит о предметах. Прежде всего характер народного мышления отражается в грамматическом образовании слов и синтаксисе. Способы, которыми в языках образуются части речи, склонения и спряжения, весьма различны: есть языки, в которых частей речи, склонений и спряжений нет, а в других все это имеется; в одних языках части речи, склонения и спряжения образуются одним способом, в других — другим. Склонение, например, русских слов и английских весьма различно. Синтаксис языков также весьма различен. Есть языки, в которых отдельные слова суть и предложения, в которых мысль является как будто не чем-то последовательным, а одновременным; в других языках мысль не укладывается в коренное значение слова и его различные приставки, но требует последовательного раскрытия в ряде слов. Это последовательное раскрытие мысли в иных языках бывает ясным, легким, коротким, а в других запутанным, тяжелым, длинным, сообраз!Ю народному мышлению. Французский строй речи и немецкий — дело, как известно, весьма различное. Если затем присматриваться к значению слов, к тому, что, собственно, замечал и обозначал словом каждый народ в окружающих его явлениях, то окажется, что хотя бы предметы были те же, но понимание их было различно. Каждый народ видел в предметах нечто особенное, понимал их по-своему. Солнце одно и то же для всех, но оно светит различно в разных местах и разным народам представляется различным. Один народ ценит особенно одно его действие, а другой — другое. Справедливость, мужество, великодушие, по-видимому, общечеловеческие явления; но они и понимаются и переживаются народами весьма различно: великодушие для одного не есть великодушное для другого; для одного нет ничего выше справедливости, для другого простая справедливость довольно низменное свойство. Коротко, каждый сколько-нибудь развитой язык заключает в себе две существенно важные и различные стороны: собрание результатов народного мышления, народного творчества — словом, всей душевной народной деятельности, и собрание способов мышления, указание точек зрения на предметы, своеобразную логикуг особенное построение рассуждения. Понятно теперь, что усвоение народного языка есть усвоение народной души, духовное приобщение себя к тому великому целому, которое называется известным народом и говорит на известном языке; усвоить народный язык значит усвоить и известную культуру, приобретенные народом знания, а вместе и народный способ мышления, намеченные в языке руководящие точки зрения на весь божий мир. Прежде всего через язык народ отливает отдельную детскую душу в народный общий тип; через язык он втискивает и ум и чувство детей в определенные твердые рамки, из которых бывает довольно трудно выбиться и BapocnoMyi когда позднее он сознает тесноту и недостаточность этих рамок. Заме- 8 п. Ф. Каптерев чательно, что дети не без сопротивления входят в твердые рамки народной речи, их творчество возмущается налагаемыми на их ум оковами грамматики взрослых: дети сначала пытаются обыкновенно создать свой язык, сочиняют множество своих собственных слов, по-своему склоняют и спрягают слова взрослых и своеобразно сочетают их в предложения; но под влиянием взрослых, совсем не хотящих знать своеобразного детского языка, не понимающих его и не желающих понять, дети обуздывают свою склонность к творчеству в области слова, бросают свой выдуманный язык и кончают тем, что приучаются правильно говорить на языке окружающих их взрослых, т. е. на народном. Вместе с тем все, что есть в языке важного и характерного, впитывается в детскую душу и формирует ее по пропикающему язык народному типу. Вторая основа народной жизни есть народная религия. В ней выражаются идеальные стремления народа; в ней народ отвлекается от своих будничных дел, ежедневных занятий и возносится в идеальный мир. По своим элементам религии суть весьма сложные явления; поэтому первенствующее значение в них могут получать весьма различные черты. Самое существенное в религии — отношение ее к нравственности, разуму и общий тон. Каждая религия, более или менее, учит, как жить, как относиться к людям, в чем задача человеческого существования. Но, к сожалению, в большинстве религий на практике этот существенный нравственный элемент отходит на второй и даже на третий план, а выдающееся значение получает обыкновенно культ, церемониальная, обрядовая сторона. Представители религии часто приходят к печальному и пагубному убеждению, что можно людей, особенно иноверных, не любить, даже ненавидеть, вредить им, истреблять их; но если при этом будешь тщательно исполнять религиозные обряды и установленные церемонии, если будешь твердо веровать, как и во что предписано, то все будет прекрасно: спасешься, окажешься угодным богу. В других религиях выдающееся значение получает отношение религии к разуму. Выше всего ставится твердая вера в установленные догматы, и величайшим не только заблуждением, но и преступлением считается ересь, т. е. неправильное вероучение в каком- либо пункте. Разуму и науке в этих религиях плохо, собственно нечего делать: предполагается, что в священных книгах все вопросы разрешены и все нужное для человека сказано. Больше исследовать нечего и незачем: в результате исследования может получиться только ересь. Всякая свободная, независимая попытка исследования признается неразумным высокомерием, дерзновением против бога, колебанием весьма почтенных и давних авторитетов, неверием. Соответственно с такими взглядами и поступают со свободномыслящими людьми: к ним относятся как к преступникам. Наконец, весьма важен общий тон религии. Есть религии светлые, радостные, гуманные, бодрящие, а есть религии мрачные, суровые, жестокие, подавляющие. В одних религиях и человеческая личность и жизнь ценятся высоко; исповедники религии призываются к бодрому труду и наслаждению жизнью; в других религиях человек объявляется червяком, жизнь признается временем исцытаний и плача и высшей задачей ставится пренебрежение к земле и всем ее благам и устремление ума и сердца в загробный мир. В этих особенностях религий выражается различие народного характера, склада народного ума, народной души и степени ее культурности. Каков народ, таков и его бог, такова и его религия 1. Разные народы, держащиеся по названию одной и той же религии, например христианской, на самом деле исповедовают различные. Христианская религия итальянцев, немцев, англичан и русских далеко не одна и та же религия, хотя, конечно, и имеет много сходного, как есть немало сходства между названными народами, их историей и культурой. Точно так же христианство различных веков было не одной и той же религией. Взрослые передают детям народную религию, как передают и язык. Творчества детей в религиозной области так же не допускается, как и в области языка; от детей требуют, чтобы они веровали и спасались не на свой собственный лад, а как их учат, как им внушают. Детских религиозных идеалов не допускается: религиозные идеалы должны быть не личными, а народными. Как предки думали о боге и жизни, как думают отцы, так же должны веровать и дети. Попытки детского религиозного творчества, как и детской своеобразной речи, бывают, но подавляются взрослыми еще скорее и суровее, чем в области языка, из боязни, как бы попущением таких попыток не прогневить бога. Детское религиозное творчество замирает еще скорее, чем творчество детей в области языка, и в области религии дети быстро приводятся к обычаям взрослых, так же погружаются в религиозные обряды и церемонии, так же начинают бояться собственного разума и его свободных независимых суждений, как боятся всего этого в большинстве и взрослые. В то же время нельзя не признать, что единство веры 2 есть одна из могучих связей народности: в народной вере отдельная личность сливается с народной душой в ее стремлении к идеальному миру. Понятно поэтому, как глубоко и сильно влияют свойства религиозной веры на все развитие детской личности. Совсем не безразлично для формирования детской психики, что таит в себе народная религия: свободу для ума, радость и любовь'для сердца, глубокие внутренние возбуждения и высоко идеальные призывы или стеснение, суровость, требования строгого духовного повиновения* соединенные с пышными церковными церемониями. Как небесные дела каждой личности устрояются для нее помимо ее желания и воли народной религией, так земные определяются установившимся порядком семейной, общественной и государственной жизни, бытом, культурой, историческими преданиями. Дитя входит в готовые и весьма твердые формы жизни и быта; взрослые к ним очень привыкли и на изменения соглашаются нелегко. Как новшество в вере носит название ереси и влечет за собой для еретика не особенно завидное положение, так и новшества в семейном, общественном и государственном строе и быте также не особенно поощряются и нововводителям часто приходится плохо. Даже всесильный и крутой император Петр I встретил серьезное и упорное противодействие своим реформам и попал за них во мнении многих русских людей в антихристы. Такой твердый уклад жизни имеет громадное влияние на развитие каждой отдельной личности. В этом отношении следует отметить прежде всего общий характер учреждений, не только допускающих, но и требующих свободы и самодеятельности граждан, их предприимчивости и почина или же ставящих их в совершенно иное положение, в котором они лишены серьезного влияния на ход дел в своей родной стране и им предоставлено главным образом уплачивать безнедоимочно подати, отбывать военную службу и повиноваться установленным властям. Одни учреждения воспитывают открытые, независимые и твердые характеры, а другие дух угодливости, лести и отречения от своей воли. Бывают общества, насквозь пропитанные холопством и стремлением угодить, в которых, кажется, навсегда потеряна самостоятельность действий и где свободомыслящему человеку трудно дышать... Степень народной культурности, духовной и материальной, умение или неумение народа образовывать кружки, союзы и ассоциации 3 для достижения общественных целей, поверхностный или глубокий интерес к вопросам духовной и общественной жизни — все эти и подобные условия и особенности народной жизни, ее порядки и формы с страшной силой давят на формировку подрастающих поколений в известном направлении, и уйти, увернуться от этого давления строя общественно-государственной и семейной жизни невозможно. Старшее поколение в народе, деды и отцы, унаследовав от бесконечного ряда предков язык, религию, строй семьи, общества и государства, вообще народную культуру, сжилось со всеми этими порядками и формами, составляющими основу его деятельности, пропиталось, прониклось ими. Понятно, что старшее поколение передает эти устои младшему невольно, неизбежно, как народную святыню; оно говорит постоянно на языке страны и на другом говорить не может. Оно всем сердцем исповедовает народную веру* страшась всякого уклонения от нее как погибельной ереси; оно срослось с формами быта, с известным семейным, общественным и государственным укладом жизни и плохо представляет возможность иного строя всех жизненных распорядков. Естественно, что оно бессознательно, ненамеренно, но совершенно неизбежно и с страшной силой давит на формировку подрастающих поколений в известном направлении, т. е. в духе народности, народного типа. Тот, кто родится среди данного народа и живет с ним, будет дышать его воздухом, впитывать его воззрения. Каждый неизбежно есть сын своей страны и своего народа. Из общественно-государственных народных учреждений следует особо упомянуть еще о влиянии школы и семьи на развитие личности. Школа формирует личность совершенно в том же духе, как и народность, делая сознательно и намеренно то, что народность делает без всяких целей, часто стихийно. Народность воспитывает прежде всего языком. Школа пользуется тем же самым средством, отводя широкое место родному языку в учебных программах, ставя его даже в основу всего учебного курса. В школах родной язык изучается более или менее основательно, выясняются законы языка, его строение, учащиеся приучаются к владению хорошей речью, устной и письменной. Если для понимания законов и строения современного отечественного языка оказываются необходимыми какие-либо знания о древнем отечественном языке, его особенностях или элементарные сведения по другим языкам, то они также привлекаются к выяснению дела. К изучению языка в школах присоединяется знакомство с отечественной литературой, с более видными деятелями слова, так что учащиеся глубоко пропитываются теми духовными элементами, которые заключены в языке. Таким образом, школа повторяет, углубляет и делает более или менее сознательным стихийное влияние народного языка на развитие личности. То же совершается в школе и с другими народными стихийными влияниями на человека. Изучение религии занимает в школе видное место: учащихся знакомят с ее теорией, историей и богослужением. То, на что смотрело, что слушало дитя малосознательно, что плохо понимало, то теперь в школе разъясняется ему всесторонне; механическое запоминание превращается в достояние разума. Точно так же на уроках отечественной истории выясняются сущность, происхождение и развитие общественных и государственных учреждений, их формы и взаимные отношения, изучается народная культура, запоминаются главнейшие события народной жизни, преимущественно светлые и героические. Народность, всасываемая с молоком матери, в школе превращается в патриотизм, нередко весьма грубый и неразумный, возбуждаемый искусственными мерами и средствами и соединяемый с насаждением пренебрежения к другим народам, гордости перед ними, с насаждением античеловеческих и антисоциальных чувств. Наконец, даже влияние внешней природы углубляется и выясняется в школе изучением оте- чествоведения, географии, местной флоры и фауны, которое иногда ведется также с особенной, патриотической точки зрения, не столько для ознакомления с самими изучаемыми предметами, сколько для возбуждения любви к Отечеству и народной гордости. Если ко всему этому прибавить еще, что в школах воспитание и обучение совершаются фабричным способом, для всех одинаковым, по одному типу и образцу, с весьма малым вниманием к личным свойствам учащихся, которым в школах почти нет совсем места; что школьная организация и школьные рамки изменяются туго и медленно в своем существе (а не в подробностях и мелочах), то будет понятно, каким могучим орудием служит школа для формировки подрастающих поколений в народном духе, по господствующему народному типу и даже по признанному временно нужным патриотическому шаблону. В воспитании личностей школа действует вполне согласно со стихийными народными влияниями, повторяя, углубляя и освещая их. В школе, правда, есть и другие образовательные элементы и предметы, помимо народных, отечественных, предметы международные, общечеловеческие; но в элементарных школах они ничтожны, а в средних их довольно много, но они, к сожалению, часто бывают маловлиятельными. Строй семьи есть одно из проявлений народности и ее культуры: основы семейного строя покоятся в глубинах народного характера и народной истории. Поэтому семья влияет на развитие личности не только согласно с общими стихийными началами народности, но и сама есть народность, часть ее. В таком общем виде семья и школа действуют в одном направлении, стремятся к достижению тех же целей. В семье дитя учится говорить, впервые знакомится с религией, семейными и общественными учреждениями; семья руководит и первым его сближением с внешней природой. Словом, народность действует сначала через семью. Но отношение к воспитываемому в семье и школе бывает различное: в семье дается видное значение личным свойствам детей, имеющим так мало применения в школе. Семья весьма внимательно следит за здоровьем своих подрастающих членов, за их занятиями, их трудностью или легкостью, стараясь трудные облегчить и предоставить время и место для упражнений по личному выбору, по сердцу, по доброй воле и охоте. Дитя отдыхает в семье от школы; в последней его личность тонет в массе других личностей, в обязательных курсах и неизменных для всех одинаковых порядках; в школе дитя не столько личность* сколько нумер, просто единица, равная другой единице. В семье совсем другое дело: в семью дитя возвоашается лицом, имеющим личные права. Здесь оно живет не общешкольной, а личной, своей жизнью; здесь оно рассматривается и ценится по всей совокупности своих свойств, а не по части их, как в школе. Правда, и в семье учащееся дитя много занимается школьными делами, но оно занимается на свой лад, тогда и столько, сколько признает нужным, и всегда выкроит себе время для излюбленного занятия. Стремление, обнаруживаемое подчас школой, надзирать и руководить детьми и в семье прямо вредно. Другое, весьма важное влияние, оказываемое семьей на дитя, заключается в сердечности семейных отношений, в развитии и укреплении чувствований у дитяти. В школе при ее фабрично- казарменном строе, при одинаковости требований и взысканий со всех детям холодно, часто не по себе; не будь товарищества, детское сердце совсем замирало бы в школе. В школах много чиновничества и дисциплинарных требований, да и некогда руководителям школы входить в детскую душу — детей очень много. В семье совсем не то: в ней внимательно ознакомятся со всеми детскими радостями и печалями, посочувствуют, утешат. Загнанный и запуганный в школе ребенок отдыхает в семье; его сердце согревается, отходит от школьной духовной стужи; в семье дитя набирается духу и душевной теплоты. Источник жизнерадостности детей находится в семье; и чем меньше дитя, тем больше оно льнет к семье, тем с большей грустью уходит из нее.