§ 34. НЕОДНОЗНАЧНОСТЬ ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ ПРЕДСТАВЛЕНИЙ О КОСМИЧЕСКОМ РАЗУМЕ

Поиск космического разума есть проблема науки. Для религии это не было проблемой, требующей решения, ибо религия исходит как раз из веры не только в божественный разум Творца и Вседержителя Вселенной, но и в существование разумных обитателей Царства Небесного.

Мировоззрение классической науки формировалось в противоборстве с религиозным представлением о небе и земле, и существование Царства Небесного в религиозном понимании было неприемлемо для классической науки. Мир неба раскрылся перед астрономией и физикой как бесконечная система тел, в которой могут и, по-видимому, должны существовать планеты, подобные Земле, возле звёзд, подобных Солнцу. Это и есть миры иные в классическом научном понимании, допускающем населённость тех миров разумными существами, похожими на земных людей, или отличными от нас по форме. Такие обитатели небесных тел и поныне считаются в научных кругах единственными возможными носителями внеземного разума, состоящими, при всех возможных различиях их форм, из одних и тех же во всей во всей Вселенной элементарных частиц и атомов. Тонкость различения терминов “неземной разум” и “внеземной разум” заключается в том, что обителью неземного разума признаётся не воспринимаемый нашими органами чувств мир иной, а для внеземного разума допускается в качестве области существования только «тот вещественный чувственно воспринимаемый мир, к которому принадлежим мы сами» и который «есть единственный действительный мир» [4, с.

Зарождавшаяся в эпоху Коперника, Галилея, Кеплера классическая наука восприняла чисто умозрительно идеи Джордано Бруно о множественности обитаемых небесных тел во Вселенной. Столетия хватило на то, чтобы всеобщее признание в науке завоевало «представление о тотальной населённости Космоса», — писал И.С. Шкловский, — «... почти не было в XVIII-XIX веках учёных и философов, которые дерзнули бы выступить против концепции множественности обитаемых миров» [3, с. 80-81]. Но по мере того как исследователи от умозрительной убеждённости в существовании вне Земли братьев по разуму переходили к конкретной работе поисков их сначала в солнечной системе, а затем и возле других звёзд, угасали надежды на контакт с космическими цивилизациями в настоящем и достоверное обнаружение следов контакта в прошлом. Тема стала не престижной для солидных учёных. В середине XX века И.С. Шкловскому пришлось предпринимать смелые усилия для возбуждения деятельного интереса научной общественности к проблеме разумной жизни во Вселенной. Он выполнил глубокий и разносторонний анализ этой проблемы, но пришёл в результате к тому выводу, «что мы одиноки, если не во всей Вселенной, то, во всяком случае, в нашей Галактике или даже в Местной системе галактик» [3, с. 92]. Приведём пояснение из статьи [65, с.

Как было сказано в § 33, Шкловский опирался на «два основных эмпирических факта, имеющих решающее значение для обсуждаемой проблемы: 1) вся совокупность современных астрономических наблюдений, насколько можно сейчас судить, по-видимому, исключает существование где бы то ни было во Вселенной “космического чуда”; 2) имеющиеся данные совокупности наук о Земле (включая биологические и гуманитарные) исключает возможность посещения или колонизации нашей планеты представителями каких бы то ни было внеземных цивилизаций» [3, с. 89]. Но если по отношению к первому из этих фактов

Шкловский допускает возможность некоторой поправки в том смысле, что «Наши критерии “искусственности” lt; космических радиосигналов gt; весьма несовершенны» [67, с. 92-93], то второй факт представлялся ему бесспорным. Вряд ли до И.С. Шкловского не доходила информация о поисках следов космических палеовизитов, тем более что с известным инициатором таких поисков М.М. Агрестом (см. [74], [75]) его связывала тесная дружба с 1938 года [76]. Но для того чтобы хоть одно из указаний на контакт земных людей с неземным разумом в древности или в наши дни могло быть переведено из разряда гипотез в ранг признанного факта, заставляющего предпринять кардинальный пересмотр системы научных представлений, требуется такое сочетание неоспоримых доказательств, каким не обладали вначале даже открытия Николая Коперника, Альберта Эйнштейна, Германа Минковского, Нильса Бора, Александра Фридмана, Эдвина Хаббла. Может ли спорность одного свидетельства быть преодолена накоплением большого количества свидетельств? Если и может, то лишь при условии выработки новой системы взглядов, теоретически хорошо обоснованной, в которую оспариваемые свидетельства укладывались бы ненасильственным образом в качестве естественных логических следствий.

На попрёк в том, что католическая церковь до сих пор не отменила специальным покаянным заявлением обвинение Джордано Бруно в ерети- чности учения о множественности населённых разумными существами планет во Вселенной, один из священников заявил недавно по телевидению, что ведь и наука не обнаружила пока таких планет или их обитателей, и потому нет причин для согласия с взглядами Бруно в этом отношении. Деятели науки, со своей стороны, не усматривают убедительных доступных опытной проверке доказательств сохранения сознания умерших людей и проявления активности в доступном наблюдениям мире плотной материи разумных существ, не принадлежащих этому миру.

Вместе с возникновением в человеческом сознании страстного интереса к обнаружению братьев по разуму вне Земли, сложилась убеждённость, что и для неземных разумных существ мы, люди, должны быть предметом живейшего интереса, и потому если для них контакт с нами станет доступным, то они непременно воспользуются такой возможностью. А уж если ни мы к ним, ни они к нам не прилетают, то вполне понятным препятствием к тому служит непреодолимость барьеров пространства и времени в космосе. Но стоит лишь подняться до необходимого научно-технического уровня, как эти барьеры удастся преодолеть и тогда препятствий для небывалого космического общения не будет. В научных кругах проблема контакта земного разума с неземным (в обоих отмеченных выше аспектах последнего) ещё не исследуется всерьёз в связи с недоказанностью реальности предмета исследований. Но в научной фантастике XX века (начиная с романа А.А. Богданова «Красная звезда», изданного в 1908 году) разрабатывается представление о скрытом контакте, или контакте одностороннем, когда высокоразвитый разум считает нужным не обнаруживать явно своё присутствие и участие в жизни менее развитой цивилизации. Это весьма плодотворное представление, ибо оно побуждает обратить внимание на признаки и проблемы высокой разумности, а также на задачи, стоящие перед нашей, ещё не достигшей космического уровня разумности, цивилизацией.

Для разумных существ, поднявшихся до овладения миром тонкой материи, межпланетные и межзвёздные сообщения станут гораздо более доступными, чем для нас в мире плотном. Ведь и мы сами начали делать первые шаги за пределы родной планеты именно в связи с успехами проникновения вглубь материи. Поэтому к сообществу высокоразумных обитателей тонкого мира будет приложим тот смысл, который мы вкладываем в понятие космической цивилизации. А если такое сообщество будет концентрировать свою творческую активность на нашей Земле, то это не принизит его космического, небесного статуса. С другой стороны цивилизацию, необходимым условием жизни которой служит привязанность к природным условиям определённой планеты, будь эта планета даже в другой галактике, мы не имеем оснований причислить к классу космических цивилизаций, поскольку она подобна нашей земной цивилизации, ещё не достигшей полноценного уровня космичности и в этом смысле не заслуживающей названия небесной. Уместно уточнить этот термин следующим образом: разумные существа мира небесного овладевают таким постижением и практическим использованием материи и законов бытия, которые по глубине намного ближе к действительности, истинности, чем доступные сегодня нам, детям земной цивилизации. «Под миром небесным поймем мир действительно сущего» [91, том I, 04.08.1960].

Таким образом, разногласия между наукой и религией по проблеме разумной жизни в космосе подобны спору двух глухих, не слышащих доводов друг друга. Церковные круги во времена Коперника и Галилея не признавали существования в небесах других земель и солнц, кроме нашей Земли и нашего Солнца, и тем более не допускали обитаемости небесных светил. Научная общественность, напротив, с готовностью восприняла идеи Джордано Бруно, и до сих пор, несмотря на бесплодность поисков братьев по разуму в космосе, хочет видеть их только во плоти, традиционно отрицая реальность мира иного, а тем более — его разумных обитателей.

Религиозные пастыри и паства довольствуются слепой верой в Бога и его Святых, стимулируемой главным образом надеждой на помощь свыше (“подай, Господи!”) в делах умножения численности церковных приходов и избавления от бытовых неурядиц и болезней. Удовлетворённость наступившим в России единением церкви со светской властью не обязала пока партнёров этого единства безотлагательно и с серьёзной ответственностью озаботиться борьбой против повального упадка культуры и нравственности в коррумпированном государстве, против половой распущенности при катастрофическом росте сиротства и беспризорности детей, против развращения молодого поколения страстью к наживе, карьеризму, против культивирования интереса к грабежам и убийствам в “свободных” средствах массовой информации. Уж если в прошлые века при господстве патриархальных традиций религия не служила достаточно эффективным средством нравственного совершенствования подавляющего большинства индивидуумов и общества в целом, то в наши дни ещё меньше надежд на очищающий и возвышающий эффект религиозности, если её иррационализм не будет получать рациональной подпитки в осознании того, как отвлечённое в религиозном толковании Царство Небесное связано с ценностями жизни каждой личности, и почему действительно важно «собирать свои сокровища на небе» (Мф., 6,20). Способна ли церковь понять, что на пороге космической эры для устремления людей к Царству Небесному необходимо более ясное, научно обоснованное понимание его, чем две тысячи лет тому назад?

За исключением некоторых учёных, привлекавшихся в обстановке секретности к исследованию явления неопознанных летающих объектов (HJIO - UFO) во второй половине XX века, для научной общественности в целом эта тема, а точнее, её космонавтический аспект, имеет нелестную репутацию наподобие той, какую имел спиритизм в конце XIX века. Но нашлись в научном мире энтузиасты, которые, не связывая своих изысканий с HJIO, сумели поставить в повестку дня проблему поиска внеземного разума. Заметной вехой на этом пути стала публикация в 1962 году (к пятилетию запуска первого искусственного спутника Земли) книги И.С. Шкловского «Вселенная, жизнь, разум», которая затем многократно переиздавалась в СССР и за рубежом. По инициативе Н.С. Кардашёва и И.С. Шкловского при поддержке академика В.А. Амбарцумяна в октябре 1964 г. проведена первая Всесоюзная Бюраканская конференция по внеземным цивилизациям. Вторая, уже Международная Бюраканская конференция на эту тему состоялась в сентябре 1971 г. и вошла в историю также под названием первой советско-американской конференции СЕТІ (Communication with Extraterrestrial Intelligence — связь с внеземным разумом). В рамках научных программ по теме СЕТІ (получившей в наши дни также обозначение SETI — Search (поиск) внеземного разума) в ряде астрономических обсерваторий проводятся работы по анализу космического радиоизлучения на предмет обнаружения сигналов искусственного происхождения. Одним из ответвлений тематики SETI стали работы по поиску планетообразных спутников у звёзд, и в этом направлении достигнуты существенные успехи как в совершенствовании техники наблюдений с высокой разрешающей способностью, так и в области добытых результатов. Большая ценность подобной деятельности несомненна, поскольку она расширяет и углубляет наши знания о Вселенной. Кроме того, по каналам популяризации достижений науки интерес к поискам внеземного разума эффективно проникает в сознание широких масс, подготавливая почву для грядущих философских обобщений с неизбежным выходом на проблемы космической этики и нравственности.

Сейчас мы находимся в преддверии синтеза религиозных представлений о неземном разуме с научными представлениями о внеземном разуме при активной и плодотворной роли научного познания и его преобразующего воздействия на жизнь человечества. Если в прежние века дистанция между этими двумя родами представлений была настолько велика, что казалось необъяснимой аномалией совмещение в великих умах физика Исаака Ньютона, биолога Чарльза Дарвина, физиолога Ивана Петровича Павлова реализма естествоиспытателей с мистической верой в Бога, то перед современным научным пониманием материи падают непреодолимые для классического материализма препятствия к заинтересованному исследованию учений великих мировых религий на предмет обнаружения в них космических истин. А сторонники религиозного отношения к жизни могут утверждать свои позиции с опорой на научные открытия. Но нужно иметь в виду, что для динамизма и самокритичности науки радикальный пересмотр укоренившихся взглядов на исследуемую действительность является делом обычным и необходимым условием успешного развития, а для религиозных конфессий консерватизм служит главным средством предохранения от размывающего воздействия других верований и сектантских ересей. Поэтому инициативы в выработке синтеза мировоззрений следует ждать от науки.