II. ЗНАК В АРХИТЕКТУРЕ

1. Характеристики

архитектурного знака

II.1.1. Раз установлено, что архитектуру можно

рассматривать как систему знаков, в первую очередь

следует охарактеризовать эти знаки.

Сказанное в предыдущих главах располагает к тому,

чтобы продолжать использовать те семиологические

схемы, которых мы до сих пор придерживались, одна-

ко имело бы смысл проверить, насколько к феномену

«архитектура» приложимы другие типы семиологиче-

319

ПРИЛОЖЕНИЯ

ских схем. Например, пожелав использовать примени-

тельно к архитектуре категории семантики Ричардса,

мы столкнемся с труднопреодолимыми препятствиями.

Если, к примеру, рассматривать дверь в качестве симво-

ла, которому в вершине известного треугольника будет

соответствовать референция «возможность войти»,

мы окажемся в затруднении с определением референта

той предполагаемой физической реальности, с кото-

рой должен соотноситься символ. Разве что придется

сказать, что дверь соотносится сама с собой, обозначая

реальность дверь, или же соотносится с собственной

функцией, и в таком случае треугольник перестает быть

треугольником, лишившись одной из сторон из-за совпа-

дения референции и референта. В этом плане было бы

затруднительно определить, к чему отсылает символ

«триумфальная арка», несомненно означающий воз-

можность прохода, но в то же самое время явно соозна-

чающий «победу», «триумф», «торжество». Ведь тогда

мы получим напластование референций на референт,

к тому же совпадающий то ли со знаком, то ли с рефе-

ренцией

II.1.2. Другая попытка, принесшая небезынтерес-

ные результаты, принадлежит Джованни Клаусу Кенигу,

который стремился описать «язык архитектуры», опи-

раясь на семиотику Морриса 3.

лению знака, согласно которому «если А является стиму-

лом, который (в отсутствие иных объектов, способных

стимулировать ответную реакцию) при определенных

условиях вызывает в определенном организме побужде-

ние ответить рядом последовательных действий, при-

надлежащих одному и тому же типу поведения, тогда

А это знак».

3

Giovanni Klaus Koenig. Analisi del linguaggio architettonico (I?), Firenze,

Li reria Ed Fiorentina, 1964.

320

ЭКО УМБЕРТО.

ФУНКЦИЯ И ЗНАК

(СЕМИОЛОГИЯ АРХИТЕКТУРЫ)

В другом месте Моррис повторяет: «Если некое

А ориентирует поведение на достижение какой-либо

цели сходным образом, но необязательно точно так, как

некое Б, будучи наблюдаемым, могло бы направить по-

ведение на достижение той же самой цели, тогда А явля-

ется знаком» 4.

Исходя из предложенных Моррисом определений,

Кениг замечает: «Если я заселяю спроектированный

мной квартал десятью тысячами жителей, нет никако-

го сомнения, что я оказываю более длительное и суще-

ственное влияние на десять тысяч людей, чем когда

даю словесные указания типа «садитесь!», и подводит

итог: «Архитектура состоит из целых совокупностей

знаков, побуждающих к определенному поведению».

Но из моррисовского понимания знака это-то как раз

и трудно вывести. Потому что, если предписание «сади-

тесь!» это именно стимул, который, в отсутствие иных

стимулирующих объектов, может спровоцировать ряд

последовательных ответных действий, если это пред-

писание является тем самым А, ориентирующим по-

ведение сходным образом с тем, как это могла бы сде-

лать, оказавшись в поле зрения, какая-то другая вещь Б,

то архитектурный объект - это никакой не стимул, заме-

няющий отсутствующий реальный стимулятор, но сам

по себе стимулирующий объект как таковой.

мер с лестницей хорошо иллюстрирует сказанное, ведь

именно рассмотрение лестницы в качестве знака труд-

ноосуществимо в рамках моррисовской семиотики. Эта

семиотика, напомним, выдвигает свой вариант семан-

тического треугольника, сходного с треугольником Ри-

чардса,вкоторомсимвол,илицепочказнаков,косвенно

отсылает к денотату и непосредственно к сигнификату,

4

Комментарий к этим определениям из книги Segni, linguaggio e

comportamento, см. указанный труд F. Rossi-Landi. Charles Morris, cap IV.

321

ПРИЛОЖЕНИЯ

который Моррис в другом месте более определенно на-

зывает десигнатом. Денотат - это объект, «который су-

ществует в реальности или в том, что под этим словом

понимается, тогда как сигнификат - это «то, к чему от-

носится знак» (в том смысле, что он является условием,

превращающим любую удовлетворяющую этому усло-

вию вещь в денотат). Как объясняет Макс Бензе 5, кото-

рый воспроизводит терминологию Морриса в общем

русле семиотики Пирса, в электронном осцилляторе

спектральная линия означает частоту (десигнат, или

сигнификат), но необязательно (хотя могла бы) гово-

рит о наличии атома (денотат). Иными словами, у знака

может быть сигнификат и может не быть денотата («су-

ществующего в реальности или в том, что имеют в виду,

когда говорят это слово»). Кениг приводит пример:

некто останавливает попутную машину и, проехав два

километра, замечает впереди оползень. Его слова, адре-

сованные водителю, суть знаки денотата, каковым явля-

ется оползень. Сигнификатом же в данном случае будет

то обстоятельство, что этот оползень мешает движе-

нию. Ясно, однако, что тот, кто говорит, может говорить

неправду, и тогда у знаков будет сигнификат и не будет

денотата. Так что же происходит с архитектурными зна-

ками? Они, если у знака действительно есть реальный

денотат, должны денотировать не что иное, как самих

себя - равным образом они, не подменяя собой стимула,

им являются.

понятия сигнификата, предпочитает считать, что ар-

хитектурные знаки денотируют что-то (и ясно, что, ис-

пользуя понятие «денотация» в моррисовском смысле,

он понимает его иначе, чем мы в предыдущих парагра-

фах и в будущем), но соглашаясь с тем, что отношение

денотации подразумевает физическое наличие некоего

5

Bense М. Aesthetica, cit.

322

ЭКО УМБЕРТО.

ФУНКЦИЯ И ЗНАК

(СЕМИОЛОГИЯ АРХИТЕКТУРЫ)

денотата (то же самое происходит со знаком Ричард-

са, который характеризуется отношением к реальному

референту), он лишает смысла попытки применения

семиологических методов в области архитектуры, по-

скольку в этом случае ему пришлось бы признать, что

архитектурные факты денотируют только собственное

физическое наличие 6.

II.1.3. Сомнительность этой позиции проистекает,

какмыпоказаливовводныхглавах,изтого,чтопринима-

ются предпосылки семиотики бихевиористского толка,

в которой значение знака верифицируется при помощи

ряда ответных действий или путем указания на соответ-

ствующий предмет.

Тот семиологический подход, который мы излага-

ли на предшествующих страницах, не предполагает опи-

сания знака ни исходя из поведенческих реакций, кото-

рые он стимулирует, ни отсылая к реальным объектам,

которые его верифицировали бы; характеризуя знак,

мы берем в расчет только кодифицированное значение,

которое определенный культурный контекст приписы-

вает тому или иному означающему.

Разумеется, и процессы кодификации - это тоже

формы социального поведения, но их никак не верифи-

цировать эмпирически в отдельных случаях, потому что

коды складываются как структурные модели в качестве

теоретических гипотез, хотя и на основе некоторых

6

См. с. 63, на которой Кениг определяет архитектурный знак как икони-

ческий, однако на с.

знака как предписывающего, он возвращается к понятию иконичности, описывая

ее как пространственное выражение функции. Так вводится такая небезопасная с се-

миотической точки зрения категория как «выражение», используемая для характе-

ристики иконичности, понимаемой также как наличие-тождество. Тогда уж лучше

согласиться с Чезаре Бранди, строго различившим semiosis и aslanza - согласно этому

различению имеются такие эстетические реалии, которые не могут быть сведены

к сигнификации. Их следует рассматривать просто как наличные (Le due vie Ban,

Laterza, 1966).

323

ПРИЛОЖЕНИЯ

констант, выявляющихся в ходе наблюдения за комму-

никативной практикой.

То, что лестница стимулирует желание подняться

по ней, это еще не теория коммуникации, но то, что она,

обладая известными формальными характеристиками,

делающими ее тем или иным означающим (так, в итальян-

ском языке означающее сапе (собака) представляет собой

набортех,анеиных,смыслоразличительныхпризнаков),

сообщает, как надлежит ею пользоваться, это факт куль-

туры, который я могу зафиксировать независимо от мое-

го поведения и моих намерений. Иными словами, в той

культурной ситуации, в которой мы живем (для некото-

рых наиболее устойчивых кодов эта культурная ситуация

может измеряться тысячелетиями), предполагается суще-

ствование некой структуры, описываемой как паралле-

лепипеды, наложенные друг на друга таким образом, что

ихоснованиянесовпадают,приэтомихсмещениеводном

и том же направлении образует ряд поверхностей, после-

довательно уходящих вверх. Эта структура денотирует

означаемое «лестница как возможность подъема» на осно-

ве кода, который я вырабатываю и удостоверяю всякий

раз, когда вижу лестницу, хотя бы в этот миг по лестнице

никто не шел и предположительно вообще никто никог-

да не ходил, как если бы человечество вообще перестало

пользоваться лестницами, как оно больше не использует

пирамиды для астрономических наблюдений.

Таким образом, наш подход к семиологии позволя-

ет увидеть в архитектурном знаке означающее, означае-

мым которого является его собственное функциональ-

ное назначение.

II.1.4. Когда Кениг замечает, что денотаты архитек-

турного знака являются экзистенциалами (это кванты че-

ловеческого существования), говоря, что «если строится

школа, то денотатом этого знакового комплекса являют-

ся дети, которые будут в ней учиться, и сигнификатом -

324

ЭКО УМБЕРТО.

ФУНКЦИЯ И ЗНАК

(СЕМИОЛОГИЯ АРХИТЕКТУРЫ)

факт хождения детей в школу», что «денотатом жилого

дома будут члены проживающей в нем семьи, а сигнифи-

катом - тот факт, что люди имеют обыкновение объеди-

няться в семьи для проживания под одной крышей», этот

лингвистический ключ оказывается неприменим к соо-

ружениям прошлого, утратившим свое функциональное

назначение (храмы и арены, лишившиеся своего денота-

та - публики, которая их больше не посещает, между тем

денотат должен быть реальным). Нам также не удается

применить его по отношению к тем сооружениям про-

шлого, первоначальное назначение которых нам неясно

(мегалитические постройки, чей сигнификат для нас те-

мен, ведь не можем же мы принимать за таковой то об-

стоятельство, что здесь кто-то делал неведомо что).

Понятно, что бихевиористский подход предпола-

гает характеристику знака через соответствующее по-

ведение, которое можно наблюдать, но при таком под-

ходе теряется вот что: можно ли определить как знак

то, чему более нет соответствия в наблюдаемом пове-

дении и о чем нельзя сказать, какое поведение ему со-

ответствовало? В таком случае пришлось бы не считать

знаками этрусские надписи, статуи с острова Пасхи или

граффити какой-нибудь таинственной цивилизации,

и это при том что: 1) эти знаковые элементы существу-

ют, по крайней мере, в качестве наблюдаемых физиче-

ских фактов; 2) история только и делает, что толкует

то так, то эдак эти очевидные физические факты, по-

следовательно приписывая им какие-то новые смыслы,

продолжая считать их знаками как раз потому, что они

двусмысленны и таинственны.

II.1.5. Занятая нами позиция в семиологии (с ее раз-

личением означающих и означаемых, причем первые

можно наблюдать и описывать, не принимая в расчет,

по крайней мере в принципе, приписываемых им значе-

ний, вторые же видоизменяются в зависимости от того,

325

ПРИЛОЖЕНИЯ

в свете какого кода мы прочитываем означающие), на-

против, позволяет находить у архитектурных знаков

описуемые и классифицируемые означающие, которые,

будучи истолкованы в свете определенных кодов, могут

означать и какие-то конкретные функции; и эти озна-

чающие могут последовательно исполняться различных

значений не только через денотацию, но и с помощью

коннотации, на основе иных кодов.

II.1.6. Значащие формы, коды, формирующиеся

под влиянием узуса и выдвигающиеся в качестве струк-

турной модели коммуникации, денотативные и коннота-

тивные значения - таков семиологический универсум,

в котором интерпретация архитектуры как коммуника-

ции может осуществляться на законных правах и осно-

ваниях. В этом универсуме не предполагается отсылок

к реальным объектам, будь то денотаты или референ-

ты, а равно и к наблюдаемым актам поведения. Един-

ственные конкретные объекты, которыми в нем можно

оперировать, это архитектурные объекты в качестве

значащих форм. В этих пределах и следует вести речь

о коммуникативных возможностях архитектуры.