Архитектура и «свобода воли»

ма, материальные объекты и места не просто служат

пассивной декорацией или нейтральным фоном для со-

вершения тех или иных действий: люди часто наделяют

проектируемые формы способностью оказывать опре-

деленное влияние на человеческое поведение.

(Werlen, 1993) утверждает, что искусственно созданное

материальное окружение принимает поддающееся об-

наружению и кажущееся вполне самостоятельным уча-

стие в общественной жизни. В связи с эти возникает

вопрос: как же не являющиеся человеческими существа-

ми объекты и места (вроде здания, домашней обстанов-

ки или ландшафтного окружения) могут иметь своего

рода «собственную волю», способную повлиять на по-

ведение пользующихся ими людей? Интеракционисты

поясняют, что люди взаимодействуют с искусственным

или естественным материальным окружением в мане-

ре, весьма схожей с той, в которой они общаются с дру-

гими людьми. При этом люди постоянно определяют

и постигают роли различных материальных объектов

и мест, предположительно отвечающих им взаимно-

стью (Cohen, 1989). Люди размышляют об архитектур-

ных сооружениях, изучают и интерпретируют их сим-

волические значения и, таким образом, осуществляют

с ними определенное взаимодействие. В результате

565

ПРИЛОЖЕНИЯ

мы предоставляем проектируемым формам возмож-

ность участвовать в формировании нашего поведения.

Несмотря на то, что Мид четко определяет разницу

между общением с другими людьми и взаимодействием

с неодушевленными объектами, он все же отмечает без-

условную значимость последнего вида взаимодействия,

констатируя: «Материальные предметы - это вовлечен-

ные в акт социального взаимодействия объекты, роли

которых могут быть взяты на себя людьми, но которые

неспособны, в свою очередь, взять на себя наши роли»

(Mead, 1934).

На примере ситуации, описанной в позаимствован-

ном из книги Джона Дьюи (John Dewey) «Как мы мыслим»

(How We Think) отрывке, Джозеф Коэн (Joseph Cohen, 1989:

197-198) наглядно демонстрирует характер взаимодей-

ствия человека с материальной средой и объясняет,

каким именно образом спроектированные формы спо-

собны оказывать воздействие на человеческие мысли

и поведение. В рассказанной автором истории студент

обнаруживает на верхней палубе парома некий горизон-

тально укрепленный шест. Не имея понятия о его назна-

чении, студент пытается перебрать все возможные вари-

анты, выдвигает несколько гипотез с целью исключения

ряда правдоподобных объяснений, размышляет над ви-

зуальными данными и, в конечном счете, приходит к за-

ключению, что назначение шеста состоит в том, чтобы

указывать паромщику, куда направлен нос судна. Стано-

вится очевидной несомненная важность этого объекта

в условиях темноты или густого тумана. Основываясь

на приведенном примере, Коэн утверждает, что сталки-

ваясь с любым материальным объектом, мы сначала за-

ставляем наше воображение предложить все разумные

гипотезы, способные объяснить его символическое зна-

чение и причину существования, после чего подсозна-

тельно сравниваем относительные достоинства наших

566

РОНАЛЬД СМИТ, ВАЛЕРИ БАНИ.

ТЕОРИЯ СИМВОЛИЧЕСКОГО

ИНТЕРАКЦИОНИЗМА И АРХИТЕКТУРА

гипотез. В известном смысле мы пытаемся извлекать

информацию из окружающей нас материальной среды.

Иными словами, мы ищем подсказки, позволяющие нам

делать определенные выводы об окружающем нас мате-

риальном мире и реагировать на него сообразно нашим

о нем представлениям.

ВклассическомпримереМида(Mead,1934)рассмат-

ривается ситуация со строящим мост инженером, вос-

принимающим мост так, как будто тот - человек. Инже-

нер прекрасно понимает, что в процессе строительства

ему придется столкнуться с немалым количеством проб-

лем, связанных с испытываемыми конструкцией разно-

образными нагрузками и деформациями.

он принимает на себя «роль другого» («другим» в данном

случае является и сам мост как материальный объект,

и его местоположение в пределах окружающей среды),

а затем корригирует свое поведение с учетом требова-

ний, соблюдение которых необходимо для успешного

завершения строительных работ. Приведенный пример

позволяет прийти к нескольким важным выводам: иног-

да люди берут на себя роли различных материальных

объектов и мест; мы взаимодействуем с окружающей

нас средой и формируем с ней хотя и односторонние,

но все же социальные отношения; материальные объек-

ты и места оказывают глубокое влияние на формирова-

ние наших ответных реакций на окружающий нас мир.

Символические интеракционисты не одиноки в своем

подходе к социальной роли проектируемых форм. Ис-

следующие область материальной культуры ученые так-

же считают, что материальная среда «социально жива»,

и что материальные объекты, разум и поведение - поня-

тия взаимозависимые (Knappert, 2002).

Мы далеки от утверждения, что абсолютно все ис-

кусственно созданные материальные объекты и места

наделяются своеобразной «свободой воли». Только за не-

567

ПРИЛОЖЕНИЯ

которыми из них признается право на обладание своего

рода «внутренним голосом». Зачастую искусственно соз-

данная материальная среда скучна и обыденна и просто

не в состоянии возбудить интерес и любопытство. Барт

(Barthes, 1986) и Бродбент (Broadbent, 1980) полагают, что

мы считаем значимыми и, соответственно, наделяем

«правом голоса» те образцы архитектуры, которые отно-

симккатегории«функциональноважных».Подэтимпод-

разумеваютсяобъектыиместа,имеющиебольшоесимво-

лическое значение или отображающие внутренний мир

человека. Позднее Оуэнс (Owens, 2004) предположил,

что, скорее всего, неким «толчком» к взаимодействию

с материальными объектами служит безотлагательность

чьих-то намерений и значимость того или иного матери-

ального объекта для завершения определенного задания.

Если рассмотреть это предположение в архитектурном

контексте, нетрудно понять, что места, где мы «живем»

и «работаем», как правило, тесно связаны с теми личны-

ми целями и задачами, которые мы хотели бы (или долж-

ны) достичь. Исходя из этого, мы обычно придаем таким

местам особое значение и приписываем им способность

влиять на наше поведение.

Архитекторы хорошо знают о способности не-

которых архитектурных творений обладать немалой

властью над нашими мыслями, чувствами и поступка-

ми. По большому счету, достижение подобного резуль-

тата - конечная цель каждого приступающего к работе

профессионального проектировщика. Известно, что не-

смотря на уже обсуждавшееся нами свойство человека

со временем изменять свое восприятие проектируемых

форм и, соответственно, в меньшей степени подвергать-

ся оказываемому ими влиянию, существуют архитектур-

ные объекты, веками воздействующие на огромное ко-

личество самых разных людей. К таким объектам можно

отнести римский собор святого Петра, руины храмов

568

РОНАЛЬД СМИТ, ВАЛЕРИ БАНИ.

ТЕОРИЯ СИМВОЛИЧЕСКОГО

ИНТЕРАКЦИОНИЗМА И АРХИТЕКТУРА

майя в Белизе, Гватемале и на мексиканском полуостро-

ве Юкатан, а также древний иорданский город Петра.

Философ Жан Бодрийяр (Jean Baudrillard) и архитектор

Жан Нувель (Jean Nouvel) в своей книге «Уникальные ар-

хитектурные объекты» (The Singular Objects of Architecture,

2002) определяют все вышеперечисленные творения

(наряду с рядом других архитектурных шедевров) как

совершенные, неповторимые и выдающиеся памятники

материальной культуры, являющиеся для зрителя безу-

пречным воплощением самой культуры, времени и про-

странства. Авторы утверждают, что некоторые места

и предметы вызывают в людях сильные эмоции, к кото-

рым можно отнести возникающее чувство полной гар-

монии между архитектурой и личностью или ощущение

того, что определенные образцы зодчества значительно

облегчают процессы самопознания и постижения окру-

жающего нас мира. С учетом всего вышеизложенного,

можно было бы сказать, что за такими искусственно соз-

данными формами признается право на «самостоятель-

ную роль» в общественной жизни.