Биологический детерминизм и классическая картина мира

Биологический детерминизм был связан с развитием представлений

о              живом организме. Он включил предположение о развитии, о взаимодействии в системе «организм—среда», о механизмах стабилизации биологических процессов на определенном уровне, о детерминации будущим и т.

На Гальтона произвела большое впечатление книга А. Кетле. Он распространил принцип статистического закона на умственные способности. Однако если в «социальной физике» отклонения от среднего полагались на «игру случая», то у Гальтона они строго детерминированы фактором наследственности. В этом он полагался на идеи своего двоюродного брата Ч. Дарвина, развитые в гипотезе о происхождении видов путем естественного отбора. Став основателем дифференциальной психологии, он наиболее полно реализовал идею биологического детерминизма в своем построении объяснений. Развивавшееся параллельно ассоцианистское учение до работы Дж. Милля обходилось принципами механистического детерминизма, а после его работ — химического.

В научных школах, пришедших на смену психологии сознания, биологический детерминизм стал одним из объяснительных принципов. Им утверждались, во-первых, роль адаптации, приспособления организма к среде в целях выживания и, во-вторых, вероятностный характер реакций как принцип естественного отбора.

Зависимость психических явлений не от нервной системы, а от среды обитания организма — вот тот основной тезис, который был положен в «Основы психологии» Г. Спенсером. Мы уже говорили в главе 3

о              его понимании биологической детерминации применительно к возникновению ассоциаций.

Эти принципы были четко представлены, в частности, в концепции научения, разработанной Э. Торндайком (1874-1949) в его опытах с животными. Этот американский психолог разработал новый тип методического оснащения экспериментов: так называемые «проблемные ящики», освобождение из которых или вход в которые мог осуществляться только путем проб и ошибок. Если же случайно — по вероятностному принципу — животное выполняло нужное движение, то возникала связь между этим движением и ситуацией. Но эта связь должна была быть подкреплена, чтобы возник инструментальный условный рефлекс[13]. Итак, связи закрепляются в нервной системе благодаря переживанию удовлетворения.

Пока укажем только на следующую линию влияния биологического детерминизма, которая не стала прошлым в истории и методологии психологии. Апелляция к детерминации, связанной с развертыванием процессов в нервной системе, — один из основных путей редукционизма в психологии.

Существенным направлением реализации биологического детерминизма было решение проблемы отношения психики и деятельности мозга, прослеживаемое в XX в. в отечественной психологии в ходе ряда дискуссий [Шорохова, 1968][14]. Вышли также книги, закреплявшие

методологическое обоснование путей решения психофизиологической проблемы в сторону раскрытия все более глубоких механизмов связи психического и психофизиологического как якобы снимающих эту проблему [Ломов, 1984].

Особую линию в развитии биологического детерминизма следует связать с концепцией П. К. Анохина (1989-1974). Благодаря его теории функциональных систем понятие акцептора действия ввело новое понимание целевой причины в схемы научного познания. И не случайно рядом психологов эта теория продолжает рассматриваться в качестве психофизиологического основания детерминистского понимания целевой регуляции поведения.

Еще раньше в принципах физиологии активности Н. А. Бернштейном (1896-1966) были разработаны уровневые представления о регуляции движений и действий, где цель связывалась с понятием двигательной задачи и понятие образа потребного будущего было включено в психологическую регуляцию, а не только в психофизиологическую.

Но в психофизиологических исследованиях развиваются и более «простые» причинные представления о связи психических явлений и процессов, с одной стороны, и процессов, происходящих в мозговых структурах, — с другой. Они поставляют все новые сведения о сложности механизмов работы мозга, но упрощают саму проблему психического образа (и функций психического), утверждая монизм как сведение механизмов психической регуляции к происходящим в мозгу процессам. Придерживающиеся такой постановки вопроса исследователи не обращают внимания на положения о том, что мозговые механизмы могут рассматриваться как продукт «развития самой предметной деятельности» (А. Н. Леонтьев), что качественные особенности другого уровня системности не могут быть выражены в физиологических понятиях и т. д. Именно такого рода психофизиологический монизм можно рассматривать в качестве варианта редукционизма.

Редукционизм (от лат. ге(1исИо) — снижение, сведение; рассматривается как характеристика теорий, гипотез и выводов из психологического исследования, подменяющих в обоснованиях понимание психологической причинности принципами объяснений, свойственных представлению предмета изучения в других науках. Редукционизм, понимаемый как «снижение», означает упрощение представлений об исследуемых базисных процессах, как «сведение» — их подмену процессами других уровней (не психологической, а иной формы регуляции — социальной, психофизиологической и т. д.).

Сегодня психофизиологический редукционизм принял новые формы; этому способствовали существенные сдвиги в раскрытия «механизмов сознания» в схемах обобщений «нейрон—модель—теория», т. е. минуя уровень собственно психологических явлений. Подмена сторонниками такого подхода содержания психологического знания обоснованием другого типа — психофизиологических — гипотез и позволяет говорить о редукционизме.

За рамками нашего пособия остаются также вопросы о социальном детерминизме, соответственно и о вариантах социального редукционизма в построении психологических объяснений.