Вторая элевферия

Из упомянутых переходных монет одна имеет на лицевой стороне бюст богини «Херсонас» с лирой и надписью ХЕРС, на оборотной—обычную фигуру Девы во весь рост, замахивающейся дротиком, с оленем у ног, а в поле надпись ХЕР (тб. XXXVII, 18). Орешников, трижды издававший эту монету[220] [221], обратил внимание на странное повторение имени города на обеих сторонах и правильно с помощью ряда аналогий объяснил эту кажущуюся странность тем, что ХЕРС на лицевой стороне служит не обозначением места выпуска, а пояснительной надписью к изображению олицетворения городской общины — богини Херсонас.

Другая гру ап а монет, может быть, не в такой мере переходная, но все же принадлежащая началу периода, времени около середины II в., имеет те же типы и отличается только в надписях (тб. XXXVII, 16)3: на лицевой стороне — XepaovY) эЕХеЫgt;, на оборотной вокруг фигуры Девы — Ilapamp;fcvcx;. Сопоставление этой монеты с предыдущей дало возможность Бертье-Делагарду убедительно доказать, что монограмма w должна расшифровываться в имя Парато*;.

Остальные монеты времени элевферии носят надпись XepaovvjcTou 3EXei)^?palt;;, обычно разбитую на обе стороны монеты, и, как уже было сказано, чрезвычайно однообразны в смысле типов. Можно наблюдать всего три типа, вернее, три комбинации типов: Уже знакомый нам бюст «Херсонас» с лирой па лицевой стороне, фигура Девы во весь рост, всегда с оленем — на оборотной. Монеты этого типа (тб. XXXVII, 20; XXXVIII, 1, 4, 7, 10, 13) иногда имеют в поле оборотной стороны букву Д, в которой мы имели уже возможность опознать знак тетрассария. Фигура Асклепия во весь рост на одной стороне, фигура Гигиэи со змеей — на другой (тб. XXXVIII, 2, 5, 8, И); этот тип очень часто носит в поле знак ценности Г — 3 единицы.

XXXVIII, 3, 6, 12, 14). Этот тип, насколько я знаю, с обозначением ценности не встречается. Стиль изображений и размер монет одного и того же типа весьма разнятся между собой, но если подобрать серию монет, тожественных по стилю, то легко убедиться (тб. XXXVIII, 1—3, 4—6), что диаметр монет в пределах серии всегда ниспадает в порядке, в котором описаны типы. Сравнение различных серий делает совершенно несомненным, что в Херсонесе в эпоху элевфе- рии, столь же последовательно, как в Тире и других городах западного Причерноморья, следили за распределением типов по определенным номиналам и даже делали это еще строже, поскольку распространяли этот прием и на лицевые стороны, не предоставленные, как в других местах, портретам императоров. Ясно также, что монеты в указанном порядке представляют номиналы: в 4 единицы, в 3 единицы и младший, не обозначенный, конечно, в 2 единицы, т. е. дупондий. Я вижу в младшем номинале, носящем типы Девы, разящей оленя, и быка, дупондий, а не ассарий, во-первых, потому, что и в других городах, особенно в III в., гораздо чаще можно встретить серию без номинала в 1 единицу, чем без дупондия, во-вторых, потому, что по размеру и весу он больше подходит к этой функции, и, наконец, потому, что на роль самого младшего номинала может претендовать уже упомянутая мною монетка с типом бюста «Херсонас» на лицевой стороне и фигуры Ники на оборотной.1 Но этот младший номинал известен, повидимому, лишь в одной серии (тб. XXXVIII, 9).

Описанная серия из трех номиналов также сложилась в своем составе не сразу. Раньше всего, еще в эпоху первой элевферии, установились типы дупондия, который, однако, в течение всего царствования Девы не чеканился. Во флавиевскую эпоху типологически * сформировался тетрассарий (сестерций). Позже всех, едва ли раньше северовской эпохи, судя по аналогии чеканок других городов западного Причерноморья, присоединился поминал в три единицы.

Corpus даст окончательный ответ и на вопрос о времени прекращения херсонесской городской чеканки. Если же я решился сказать о возможном продолжении ее до времени Диоклетиана, то не только потому, что херсонесские монеты дают ряды ступеней деградации1, далеко превосходящие наблюдаемое в этом направлении в других городах. В пользу такой даты говорит также и то, что, сколько могу судить по моим впечатлениям от работы в Херсонесском музее, в больших количествах римские монеты начинают попадаться в Херсонесе именно со времени Диоклетиана, а они одни только могли заменить херсонесскую медь.

Бросая общий взгляд на монетное дело Херсо- неса, мы можем констатировать, что и в этом отношении город в полной мере оправдывает свидетельство Плиния о сохранении в нем греческих нравов2. Монеты его всегда стоят на значительной высоте по художественности исполнения, и признаков «варваризации» не наблюдается вплоть до конца императорского периода. Серебро чеканится регулярно, без больших перерывов, и качество металла остается хорошим до окончания его выпуска в I в. до н. э. Спокойный и ровный темп выпуска меди в течение всей автономной эпохи, не обнаруживающий признаков напряженности и спешки, позволяет заключать, что, по крайней мере, в этот период медная монета не выходит за пределы роли вспомогательной, разменной к серебру. Этому устойчивому и бесперебойному характеру денежного обращения соответствует, как признак правильно поставленного контроля за выпуском монеты, и регулярное, начиная с середины IV века, помещение на монетах магистратских имен. Имена, для проверки которых обильный материал дают надписи на

херсонесских амфорных ручках1, восстанавливаются легко и не представляют таких многочисленных загадок, какие дает Ольвия. К сожалению, мы все же не имеем возможности при настоящем состоянии наших источников по истории Херсонеса решить вопрос о том, какие же это магистраты ставили свои имена на херсонесских монетах и в чьем ведении находилось там монетное дело. Предположение Махова, что за выпуском монеты наблюдали астиномы, встретило справедливые возражения Орешникова[227] [228]. Что же касается гипотезы Толстого [229], что заведывапие монетным делом входило в функции басилевсов, в качестве анонимных магистратов ставивших на монетах свои имена, то она при всей своей заманчивости остается гипотезой. Можно, в самом деле, с известными оговорками принять, что практика помещения магистратских имен на монетах сменяется снабжением их монограммой № • Но происходит это ранее начала херсонесской эры, и связывать эту перемену с упразднением должности баси- левса у нас нет оснований.

В смысле разнообразия и художественности типов монетное дело Херсонеса также не уступит городам собственно Греции и М. Азии. Особенно обращают на себя внимание изображения Девы, сначала представляющие изящные непринужденные сценки в духе раннего эллинизма, а затем уже в I в. до н. э. запечатлевающие на монетах облик воздвигнутой в это время храмовой статуи Девы — защитницы города от врагов, образ, дышащий пафосом пергам- ского алтаря. К этому образу Партенос в императорское время присоединяется опознанная Орешниковым аллегория херсонесской городской общины, напоминающая такие же олицетворения «Советов» и «Народных собраний» на монетах различных городов М. Азии. Эти мало- азийские аналогии заслуживают внимания, как косвенное указание на связи Херсонеса с греческими городами М. Азии и, в частности, со своей метрополией Гераклеей. Об оживленных сношениях с этими городами свидетельствует также ряд относящихся как к автономной, так и римской эпохе надписей в честь граждан городов Родоса, Синопы, Гераклеи, Амастрии[230] [231], а также и находки монет малоазийских городов, особенно северного берега М. Азии, несравненно чаще встречающихся в Херсонесе, чем в других городах северного Причерноморья.