Монеты Пантикапея (VI—IV вв. до н. э.)

Как уже упоминалось, Пантикапей принадлежит к числу городов Причерноморья, наиболее рапо начавших выпускать свою монету. Равняться с ним в этом отношении могут только Синопа и Аполлония.

8 Ср. т а м ж е, стр. 129.

4 Е. Babelon, ТгаНё, П-е partie, т. I, стр. 401.

можем. Действительно, совершенно лишенный всякого изображения, часто неправильного контура вдавленный квадрат на оборотной стороне и очень грубо и примитивно исполненная львиная голова па лицевой стороне древнейших монет Пантикапея заставляет отодвигать их далеко вглубь VI в. Обычно считается, что монетные типы Пантикапей заимствовал из своей метрополии — Милета1. Мотив льва действительно очень излюблен на архаических монетах, приписываемых Милету. На последних наряду с целыми фигурами львов встречаются и головы львов, напоминающие пантикапейские (тб.

Тип головы льва в фас держится на монетах Пантикапея чрезвычайно долго, вероятпо, значительно больше столетия. За это время он проходит определенную стилистическую эволюцию от наивной схематизующей архаики: (тб. XXXIX, 11—15), до верно воспроизводящих природу, но в то же время не забывающих основной декоративной тенденции монетного типа, свободных композиций в духе зрелого искусства V в. (тб. XXXIX, 35 сл.). Эволюционирует и оборотная сторона монет: простой, лишенный всяких изображений, неровных очертаний, вдавленный квадрат (тб. XXXIX, 9) сменяется правильным квадратом, крестообразно разбитым на четыре квадратных же участка с точками в них; из этих точек в пределах малых квадратиков постепенно вырабатывается рисунок, напоминающий крылья ветряной мельницы (тб. XXXIX, 17), причем отдельные лопасти этого крестообразного рисунка последовательно начинают заполняться сначала звездочками, а затем начальными буквами имени города от ГА до P|A|N|TI; конечной стадией в этом развитии является замена крестообразной перегородки, разделяющей квадратное поле оборотной стороны, восьмиконечной звездой с расположением

букв P|A|N|TI в углах между четырьмя ее более длинными основными лучами (тб. XXXIX, 31).

Относительная хронология этих ранних пан- тикапейских монет, таким образом, представляется благодаря описанным стадиям развития более или менее ясной. Бертье-Делагард использовал эти последовательные ступени видоизменения вдавленного квадрата па оборотной стороне и разбил соответственно им ранние монеты Пантикапея на 5 групп, причем в первые три группы а, Ь, с им отнесены монеты анэпиграф- ные, в группу d — монеты с надписями РА, PAN, PANT и PANTI и в группу е — монеты с надписью АРОА. Если не считать последней группы, о которой я скажу особо, то порядок следования групп им намечен правильно, за неопределенность же датировки отдельных групп упрекать его нельзя, так как для абсолютной хронологии этих монет у нас слишком мало данных. Но группировка его далеко не исчерпывающа; достаточно сказать, что все монеты с надписями от РА до PANTI он сводит в одну группу, между тем как здесь, согласно вышесказанному, можно различать, по крайней мере, две резко разграниченных стадии развития quadrati incusi, не считая мелких вариантов в зависимости от длины надписи. Упрощен им ход развития с пропуском мелких промежуточных ступеней и в предшествующих группах ан- эпиграфных монет; датировка первых монет с надписями концом V в.— датировка, конечно, слишком поздняя. Совершенно ускользнули от* его внимания редкие монеты с восьмиконечной звездой во все поле оборотной стороны, без надписи (тб. XXXIX, 16), на первый взгляд, как будто выпадающие из вышенамеченной эволюции. Однако звезда на них очень близка к той, какая украшает отдельные квадратики на первых монетах более крупного размера с надписями (тб. XXXIX, 19). Отметить же этот мотив восьмиконечной звезды в качестве самостоятельного типа оборотной стороны стоит не только потому, что очень близкую звезду в той же роли мы встречаем на серебряных дио- болах на границе VI и V вв., приписываемых метрополии Пантикапея Милету1. Помимо этой аналогии, и значительное сходство лицевой стороны с первыми монетами, носящими имя Мессаны и принявшими самосский тип[254] [255], в силу чего они датируются 490—480 гг., позволяет рассматриваемые пантикапейские монеты отнести к первой четверти V в.

Особого внимания заслуживают монеты с том же типом головы льва в фас на лицевой стороне и буквами А | Р | О | А в крест-на-крест разделенном квадрате — на оборотной (тб. XXXIX, 23 сл). Есть также очень маленькие Regling, Die ant. Miinze als Kunstwerk, тб. VI, 165. T а м же, тб. XI, 258.

монетки — тетартемории и гемитетартсмории — с теми же буквами на обороте, но на лицевой стороне имеющие изображение муравья (тб. XXXIX, 26, 27). История вопроса об этих монетах изложена А. В. Орешниковым1. В настоящее время перед лицом факта находки этих монет в Керчи и ее окрестностях (добавлю, что эти монетки с надписью А | Р | О | А паходились в вышеупомянутом небольшом кладе из Эльте- геня) происхождение их из этих мест и принадлежность Аполлонии Таврической не могут уже вызывать споров, тем более, что Аполлония Фракийская имеет теперь свои, с большим основанием приписываемые ей монеты2. Речь может итти лишь о том, приписывать ли вслед за Гилем[256] первоначальное наименование Аполлонии самому Пантикапею или вместе с Орешниковым признать, что такое название па первых порах носило соседнее с Пантикапеем поселение, упоминаемое у географов и авторов периплов под именем Мирмекия. Бертье-Делагард, считая все эти монеты принадлежащими Пантикапею, помещает их, как сказало, в последнюю группу ранних монет этого города и относит их вместе с монетами предшествующей группы, носящими надписи: ПА—PANTI, к концу V в., вопрос о переименовании он считает бесполезным и дискутировать[257]. Необходимо заметить, что если эти монеты действительно принадлежат Пантикапею, то их следует помещать где- либо в самом начале ряда монет, снабженных буквами имени города, а отнюдь не в конце его. Точнее говоря, монеты с буквами П и А, поскольку размещение их в углах квадрата всегда допускает наряду с чтением PA(vTua7ramov) также и чтение АГ(оgt;.Хотат(Зу), могут еще предшествовать им, но уже монеты, носящие буквы П | А | N, а тем более П | A|N | Т I, должны непременно следовать за ними, так как в противном случае получилась бы последовательность:              navTixa7raiov-'A7roXXcovta-navTt-

xa7raLov, предполагающая уже с большим трудом поддающееся объяснению временпое переименование города с последующим возвратом к старому имени.

Поэтому, если эти монеты могут быть увязаны с выше представленной эволюцией оборотной стороны, то лишь при условии помещения их в самый конец эволюционного ряда, да и то не без некоторой натяжки. К такому же выводу приводит и анализ лицевой стороны, поскольку голова льва на этих монетах ближе подходит к головам на позднейших группах монет. Трудности, связанные со введением этих монет с АРОЛ в один ряд с другими пантикапейскими монетами, и невозможность, не входя в противоречия, подыскать подобающее им место в этом ряду, склоняют к тому, чтобы признать в них продукт, хотя и близкого к Пантикапею, но все же самостоятельного монетного двора, со своим особым ходом развития, т. е., иначе говоря, к припятию точки зрения Орешникова. Но на этом пути становится еще одно затруднение. Как уже сказано, помимо монет с головою льва, среди монет, снабженных надписью АРОЛ, есть тстартемории и гемитетартемории, имеющие типами лицевой стороны муравья. В этом изображении Гиль и Орешников усматривали говорящую эмблему (armes parlantes) Мирме- кия. Дело, однако, осложняется тем, что малые монетки с типом муравья на лицевой стороне, на оборотной имеют, помимо надписи АРОЛ, также надписи РА и PANT (тб. XXXIX, 22). Встречаются и анэпиграфные монетки, имеющие на оборотной стороне вдавленный квадрат с точками или без точек[259]. Орешников устраняет монетки с надписью PANT указанием, что известные ему экземпляры их фальшивы и принадлежат, вероятно, к числу подделок керченского фальсификатора Сазонова.

дительпым мотивом к изменению типа в этих малых монетках могло, казалось бы, послужить только стремление облегчить таким путем опознание различных номиналов. Отнесение всех этих монеток с муравьем к Мирмекею разрешило бы недоуменный вопрос. Эта гипотеза в той форме, как она была предложена Гилем, имеет еще преимущество перед гипотезой Орешникова, а именно, что ограничение монет, приписываемых Мирмекею, монетами, имеющими тип муравья, делает естественным и вывод о «говорящем» характере этого типа. Сама по себечеканкатаким небольшим населенным пунктом, каким был Мирмекий, одних лишь мелких монет для нужд местного рынка вполне возможна. Присоединение же вслед за Орешниковым к монетам Мирмекия и всех других, носящих имя Аполлонии, возбуждает вопрос, почему, если оба наименования города существовали, говорящая эмблема ограничивается только мельчайшими номиналами. Как видно, pro и contra настолько уравновешивают друг друга в этом вопросе, что дать на него окончательный ответ в настоящий момент нет возможности. Поэтому я не решился выделить Мирмекий в самостоятельный монетный двор и сохранил суждение о приписываемых ему монетах в рамках описания пантикапейских монет. Разъяснить этот вопрос, помимо Corpus'a, построенного на исчерпывающем материале, помогут, надо надеяться, энергично ведущиеся *на территории древнего Мирмекия раскопки.

Наиболее поздняя в пределах рассмотренных групп пантикапейских монет серия, носящая на оборотной стороне буквы PANTI в углах вокруг восьмиконечной звезды (тб. XXXIX, 31, 32), служит переходом к следующему по времени ряду монет, отличающихся новым типом оборотной стороны — головою барана. Бертье-Делагард все пантикапейские монеты с головою барана на обороте сводит в одну группу. На самом деле, как явствует из сравнения изображений (тб. XXXIX, 33,              35),

мы имеем в пределах этих монет без сомнения две разновременных группы. Монеты первой группы имеют на лицевой стороне небольшую, сравнительно с размером монетного поля, заостренную морду льва, с высоко поднятыми, как бы настороженными ушами, но обрамляемую зато пышной гривой во все поле монеты,— иначе говоря, совершенно тот же тип, какой имеют наиболее поздние монеты предшествующего ряда со звездой и PANTI, что и заставляет считать обе группы непосредственно следующими друг за другом1. На оборотной стороне этих монет помещается несколько стилизованная голова барана с надписью PANTI над ней в обрамлении отчетливого вдавленного квадрата.

В этой серии известны номиналы не выше дио- бола. Другая группа имеет голову льва гораздо более широкую, занимающую все поле, с невы- деляющимися ушами, с густой, но плотно прилегающей гривой (тб. XXXIX, 35 сл.). В общих очертаниях она очень напоминает такие же львиные головы на монетах Регия[260] [261], хотя и далеко не совпадает с ними в деталях. На оборотной стороне этой группы всякие следы вдавленного квадрата исчезают, в соответствии с этим надпись PANTI идет полукругом вверху над менее стилизованной головой барана. К основному типу оборота, бараньей голове, присоединяются в качестве добавочных символов: осетр, звезда. Первый из них следует отметить, как чисто местный мотив — один из основных предметов черноморского экспорта; с ним нам и впоследствии неоднократно придется встретиться в монетных типах Пантикапея. В этой серии встречаются наряду с меньшими номиналами и драхмы. Таким образом, несмотря на одинаковые типы, обе серии монет резко различаются по стилю и, что еще важнее, но фактуре. Интересен вопрос о времени их выпуска, о дате появления второго типа на оборотной стороне — бараньей головы. К сожалению, датировать эти серии мы можем только на основе общих соображений стиля и фактуры. Указанная аналогия относящихся к самому началу IV в. монет Регия в тожной Италии для второй из рассматриваемых групп не дает надежной отправной точки. Эта аналогия не говорит о какой-либо непосредственной связи, но, вероятно, лишь свидетельствует о самостоятельном происхождении из общего источника — самосских монетных типов. Исчезновение следов quadrati incusi в той же второй группе монет дает лишь очень неопределенную и далекую от уверенности возможность датировать эту перемену в области техники границей V и IV вв. Однако, сопоставляя эти неопределенные данные с тем соображением, что до начала золотой чеканки Пантикапея, возникающей в начале второй четверти IV в. до н. э., после рассматриваемой нами группы проходят еще две серии серебряных монет уже с новыми типами головы сатира, правильно, думаю, все же будет вторую группу монет с головой барана на обороте отнести к самому концу V и началу IV в., а связанную с ней типами, но отличающуюся по технике первую серию поместить в предпоследнее десятилетие V в. Оговариваюсь, что эти датировки даются ориентировочно и что в связи с обогащением нашего нумизматического материала вполне возможно перемещение их в пределах четвертей века.

Оглядываясь назад, мы могли бы так же ориентировочно, отправляясь от некоторых сделанных выше сопоставлений, отнести монеты ^

с выработанным уже крестообразным рисунком в виде крыльев ветряной мельницы на обороте, со звездочками в отдельных квадратах и буквами ПА (тб. XXXIX, 19 сл.) ко второй четверти V в., а монеты с различными более полными надписями (тб. XXXIX, 30 сл.)—к третьей четверти того же века.

Возникает вопрос, можно ли увязать намеченную нами хронологическую группировку с известными фактами истории Боспора за этот период V в. К сожалению, при настоящем состоянии наших знаний придется ответить на этот вопрос отрицательно. Из V в. нам известна лишь одна дата, которой может быть приписана решающая роль в истории Боспора и Пантикапея, именно, переход власти от Археанактидов к Спартокидам в 438 г. до н. э. Но при каких обстоятельствах произошла эта смена одного правящего рода другим, источники не сообщают, и все попытки представить это событие, как того или иного рода насильственный переворот, остаются плодами домыслов1. В то же время монетные типы Пантикапея в течение V в., как мы видели, в полном согласии с историей монетного дела в ранние периоды в других местах, развиваются так медленно и постепенно, что едва ли приходится искать в них отражения политических событий. Появление второго специального типа для оборотной стороны взамен простого вдавленного квадрата представляет нормальную ступень в развитии всякой монеты. В истории пантикапейского монетного дела этот поворотный момент даже очень запаздывает по сравнению с большинством греческих городов, усвоивших это нововведение по примеру Афин еще в первой половине V в. Единственное, что, может быть, заслуживает внимания,— это выбор в качестве сюжета для типа оборотной стороны головы барана. Сам по себе этот мотив очень распространен, в особенности в нумизматике М. Азии, по связь его с культом Аполлона, как покровителя стад, едва ли подлежит сомнению[262]. Таким образом, можно констатировать, что при обновлении и пополнении монетных типов в последнюю четверть века Пантикапей обращается к исконному божеству Милета, Аполлону. Можно ли в этом видеть попытку со стороны пришлых Спартокидов, отдавая дань религиозным традициям метрополии, завоевать популярность у пантикапейцев? Оставляю вопрос открытым тем более, что он уже завел нас в область домыслов.

В этой точке развития пантикапейского монетного дела целесообразно закончить первый архаический его период, характеризующийся постепенным переходом от архаической односторонней монеты к монете, снабженной типами с обеих сторон. Исторически его можно было бы назвать периодом от начала города до прихода к власти Спартокидов. Следующий период, охватывающий время владычества Спартокидов, знаменуется не только изменением монетных типов, но и введением в обращение новых монетных металлов: меди и золота. Но прежде, чем перейти к этому второму периоду, необходимо бросить взгляд на положение монетного дела в это время на азиатской стороне Боепора, т. е. сделать небольшой экскурс о монетах син- дов и Фанагории.

М о петы синдов и Фанагории. Если сравнить первую пантикапейскую серию монет с головой барана на обороте, которую я счел возможным отнести к последней четверти в., с серией монет синдов, имеющей на лицевой стороне голову Геракла в львиной шкуре, а на оборотист голову коня с надписью 2ШД?Ж (гб. XXXIX, 39, 41) \ то одновременность обеих серий становится вне всяких сомнений. Помимо одинакового стиля, и тут и там мы видим тот же отчетливо выраженный вдавленный квадрат, утерявший уже свое техническое значение, обусловленный скорее декоративными тенденциями и принявший пережиточную форму простого обрамления; и тут и там надпись идет вдоль верхнего края квадрата, буквы ее одинакового характера. Наконец, что очень важно отметить, подбор номиналов в обоих случаях тот же: диоболы, гемиоболы и тетартемории[263] [264]. Едва ли можно сомневаться, что пантикапей- ская чеканка послужила образцом для синдской, а не наоборот, поскольку первая развивается непрерывно, вторая же представляет собою, повидимому, лишь недолговременный эпизод. Но указанной серией монеты синдов не ограничиваются; помимо диоболов соответствующих ей типов, есть еще две группы диоболов. Одна при том же типе оборотной стороны отличается лишь лицевой стороной, носящей изображение сидящего грифона с зерном^ перед ним (тб. XXXIX, 40, 42)[265]. В друг ой группе типы обеих сторон иные, а именно: на аверсе присевший Геракл, пробующий стрелу, на реверсе — сова впрямь с распущенными крыльями (тб. XXXIX, 38)[266]. Однако, несмотря на различие типов, все эти монеты чеканены приблизительно в одно время; об этом юворит совершенно тожественная фактура их, плоская, с отчетливым, но не глубоким вдавленным квадратом и размещением надписи вдоль верхнего края его. Эти черты так тесно роднят все синдские монеты с указанной серией паптикапейских монет, что заставляют относить их все вместе к последней четверти в. Полная серия сипдских монет была, оче- Ср. Гиль, ЗРАО, VII, тб. XIX, 39—42 и Kl. Beitr., тб. V, 3—б. Ср. Бертье-Делагард, Нум. сб., II, № 107—109 и 175—178.

8 G i е 1, Kl. Boitr ,Гтб. I, 16.

4IT а м ж е,** тб. I, 14.

видно, лишь одна, разнотипные же варианты диоболов также не могут быть отделены от нее значительным временем.

К концу V или началу IV в. относит эти синдские монеты и Бертье-Делагард и к нему примыкает Миннз1, считающий, что они чеканены в V в. до подчинения синдов Спартокидам. Согласно намеченной мною дате, выпуск этих монет должен был бы падать на время правления Сатира в Паптикапее и его современника Гека- тэя у синдов. Есть основание допустить между обоими правителями дружественные связи2, и близкое сходство монет Пантикапея и синдов в таком случае было бы естественным, как результат заимствования последними у первого культурных достижений. Во всяком случае попытка Шкорнила3 отнести чеканку этих монет к правлению Левкона, при котором, якобы, синды некоторое время играли важную роль и выделялись перед другими частями азиатских владений, необоснована, тем более, что она исходит из далеко не бесспорного восстановления надписи. Орешников, с другой стороны4, соглашаясь с тем, что после подчинения Синдики Боспору в IV в. монеты там не чеканились, считал возможным одну из синдских монет относить еще к началу V в. К этому вопросу мы сейчас вернемся в связи с анализом типов сипдских монет.

Начнем разбор типов с представленной полной серией номиналов комбинации:              голова

Геракла — голова коня. Изображения фигуры или головы коня на монетах Пантикапея появляются не ранее начала IV в. (ср. тб. XL, 3) и, таким образом, мотив головы коня в синдской чеканке был выбран совершенно самостоятельно. Однако такой выбор не может удивлять, если учесть, что страна в значительной мере была населена кочевыми племенами. Думаю, что объяснять появление этого мотива просто отражением местных условий правильнее, чем искать его мифологического или символического истолкования, тем более, что об обычаях и религиозных представлениях специально синдов мы ничего не знаем, а переносить на них данные, известные нам относительно Скифов, нет оснований[267]. Голова Геракла в львиной шкуре на лицевой стороне монет этой серии дает образец ранней, еще задолго предшествующей филип- повским и александровским выпускам трактовки этого сюжета. Характерны пропорции — вытянутая вверх форма головы и резко подчеркнутая линия края львиной шкуры надо лбом и на щеке. Изображения эти отчасти напоми-

нают головы Геракла на монетах Ауриольского клада1, но наиболее близкие аналогии находят они в типах монет Гераклеи Понгийской начала IV в. (тб. XVIII, 24).

По поводу сидящего грифона на одном из входящих в другую серию диоболов (тб. XXXIX, 40) естественно вместе с Миннзом вспомнить монетный тип Теоса, метрополии Фанагории. При территориальной близости деятельное участие в выпуске синдских монет фанагорийских греков, верных традициям родного города, вполне возможно. Наиболее близкую стилистическую аналогию этому грифону мы находим в монетах теосской колонии Абдеры[268] [269], относимых к последней четверти V в., что подтверждает нашу датировку. Возвращаемся к типам другого дио- бола: присевшему Гераклу и сове (тб. XXXIX, 38). Орешников, как сказано выше, находя, что фигура Геракла на этом диоболе скопирована с одного кизикина, датируемого конпом VI — началом V в., а стоящая впрямь сова с афинских декадрахм, допускал возможность относить эти монеты даже к началу V в. Он, правда, не очень настаивал на начале века, так как тут же, говоря о возможных причинах, вызвавших заимствование с афипской монеты, упоминал между другими и воздействие афинской политики в связи с понтийской экспедицией Перикла. Ранее[270]тот же Орешников, повидимому, сочувственно отнесся к гипотезе Сибирского, что упоминаемый одним лишь Плинием город Стратоклея в стране синдов получил свое имя от афинского архонта эпонима 425 г. Стратокла и что, может быть, воспоминанием этого участия Афин в колонизации берегов Синдики является тип совы на рассматриваемой монете. В позднейшей статье он своего отношения к этому предположению не высказывает. Должен сказать, что хотя дата монеты у Сибирского не противоречит пашей, но придавать его догадке значение большее, чем остроумной гипотезы, трудно. Что же касается соображений Ореш- никова, то они меня не убеждают. Фигуру Геракла нельзя назвать копией кизикина. Оба изображения отличаются не только в некоторых подробностях (например, отсутствие шлема на голове, на что указывает и сам Орешников), но, главное, и в трактовке фигуры, значительно более детальной на синдской монете, чем па кизикине. Для типа же оборотной стороны несравненно более близкую модель и по размеру, и по трактовке деталей представляют, снабженные такой же совой впрямь, тригеми- оболы афинских серий начала пелопонесской войны [271].

Синдская чеканка, таким образом, представляет кратковременный эпизод, ограничивающийся последней третью или последней четвертью V в. Возможно, что прекращение чеканки стоит в связи со вхождением Синдики в состав Боспорского царства при Левконе. О месте чеканки этих монет мы ничего не можем сказать. Даже точная топография монетных находок на этот вопрос не дала бы ответа, поскольку она свидетельствовала бы лишь о сфере обращения монет. Как говорилось, с технической стороны монеты очень близки к современным пантика- пейским, но заключать из этого, что они чеканились непременно в самом же Пантикапее, а не в Синдской гавани, вероятной предшественнице Горгиппии, или, может быть, даже в Фанагории, нет оснований. Однородность монетной техники в близких территориально городах слишком обычное явление, чтобы оправдать такой вывод. Выше указывалось, что самая ранняя монета Феодосии исполнена в той же технике и, очевидно, принадлежит также концу V в. Однако, если я упомянул Фанагорию, географически во всяком случае примыкавшую к стране синдов, как возможное место чеканки этих монет, то именно потому, что отсутствие в ней каких- либо монет в течение всего V в. кажется странным, а тип грифона в этом городе, как в тсос- ской колонии, был бы уместен. Правда, Миннз1 утверждает, что монеты с типом львиной головы на лицевой стороне и вдавленным квадратом на оборотной общи Пантикапею, Аполлонии и Фанагории, и даже издает в своей таблице одну такую маленькую серебряную монету (тетар- теморий?), носящую, по его словам, на обороте буквы ФА. Но помимо этого экземпляра другие монеты архаических пантикапейских типов с буквами Ф А мне неизвестны. Проверить чтение Миппза по недостаточно отчетливому изображению на таблице, к сожалению, невозможно.

Наиболее ранние достоверные монеты Фанагории принадлежат первой половине IV в., и, хотя рассматривая их в этом разделе, мы, таким образом, забегаем немного вперед, я все же предпочитаю во избежание последующих отступлений рассмотреть этот ранний изолированный эпизод фанагорийской чеканки здесь, так как известная нам с конца III в. дальнейшая чеканка Фанагории в полной мере входит в общее русло с пантикапейским монетным делом. Монеты эти представляют собою, повидимому, одну серию, состоящую из драхмы2 (Р), диоболов и гемиоболов (тб. XXXIX, 43 сл.). Типом лицевой стороны на всех номиналах служит безбородая голова в остроконечной шапке, которую раньше часто идентифицировали3 как изображение основателя города Фанагории, Minns, стр. 628, тб. IX, 11. Известен лишь один экземпляр; Бертье-Д е- лагард (Нум сб., II, стр. 92, № 162 сл.) называет его пентоболом (вес 4.45 гр., Minns, тб. IX, 12); при наличности лишь одного экземпляра вопрос о номинале остается открытым. Ср. Кене, Муз. Коч., I, стр. 404.

упомянутого у Евстафия1. Следует заметить, что развитие культов местных городских гороев- ктистов и в связи с этим широкое распространение их изображений на монетах относится уже к императорскому времени, но поскольку в нашем случае этот герой-основатель в то же время является эпонимом города, то его голова, как своего рода говорящая эмблема города, встретит аналогию в головах Лариссы, Синопы, Сегесты и других эпонимных нимф на монетах соответствующих городов в IV и даже V в.

В то же время наличность, повидимому, более редких фанагорийских монет с бородатой головой в таком же коническом пилосе, украшенном лавровым венком, вынуждает усматривать в этих монетных типах скорее изображения каби- ров, культ которых был широко распространен в Причерноморье[272] [273]. Мне не пришлось видеть в оригинале подобных монет, но они изображаются в ряде старых изданий [274], a Fritze воспроизводит подобный экземпляр собрания Берлинского музея[275]. Установление факта изображения кабиров на фанагорийских монетах было бы очень важно в связи с толкованием пары — бородатый и безбородый сатир на монетах Пан- тикапея (см. ниже). Типы оборотной стороны представляют: на драхме — бодающегося быка с зерном под обрезом, на двух вариантах дио- болов [276]— протоме или одну голову быка, также с зерном, на гемиоболе — одно зерно. Монеты уже совершенно утратили какие-либо следы вдавленного квадрата, но все же оборотная сторона их сохраняет, хотя и в контуре круга, характерную вдавленность, что и заставляет относить их к первой половине IV в. Для более точного установления времени их чеканки слишком мало данных, но стилистические черты, особенно же сравнение фигуры быка с такой же фигурой на второй херсонесской серебряной серии, говорят, что они были выпущены во всяком случае не позже этих херсонесских монет, т. е., вероятнее всего, в конце первой четверти IV в. Неизменное присутствие хлебного зерна на этих монетах обращает внимание, во-первых, как вероятное свидетельство развивающейся торговли хлебом. В этом отношении зерно служит параллелью вскоре вслед за тем появляющемуся на пантикапейских монетах колосу. Во-вторых, невольно вспоминается, что такое же зерно сопровождает изображение грифопа на монетах синдов, и вновь напрашивается мысль, не чеканены ли и эти синдские монеты в Фана- Схолии к Дионисию Периегету, 549 — Scyth. et Cauc., стр. 198. О кабирах на монетах см. Н. Fritze, Z. f. N., XXIV, 1904, стр. 105 сл.

8 Kohler, Memoire sur quatre medailles du Bos- phore Cimmerien, SPb. 1808; E г о ж e, Serapis, II, тб. 5; Спасский, Арх.-Нум. сб., тб. I, 28; Sibirsky, Catalogue des medailles du Bosphore Cimmerien, SPb, 1859, тб. V, 141. Fritze, Указ, соч., стр. 127, тб. V, 12. Бур., тб. XXIII, 2, 3 и Гиль, ЗРАО, VII, тб. XIX, 53, 54.

гории. В самом деле, если Страбон1 отчетливо выделяет Фанагорию и Кепы, как находящиеся па «острове» и не принадлежащие к Синдике, то перипл псевдо-Скилака2 t упоминает Фанагорию среди синдских городов. Мотив бодающегося быка на монетах Фанагории пе находит такого естественного объяснения, как в Тире и Херсонесе. Я уже говорил, что фигура этого быка очень близка к такой же фигуре на херсонесских монетах, в чем видно заимствование у Гераклеи. Здесь можно вспомнить, что головы Геракла на синдских монетах также напоминают гераклейские монеты. Осторожнее было бы, может быть, остановиться лишь на констатировании этих фактов, так как никаких прямых указаний на возможные связи Фанагории с Хер- сонесом или Гераклеей у нас нет. Не хочется только обойти молчанием одного косвенного намека в этом направлении. Согласно очень вероятной, предложенной С. А. Жебелевым 3 конъектуре к стихам 824 и 827 перипла Скимна, Херсонес Таврический был основан гераклео- тами совместно с теосцами, причем произошло это, по мнению того же автора, в первой половине V в. В таком случае мы имели бы указание на связь Гераклеи с метрополией Фанагории незадолго до начала чеканки синдских монет. С другой стороны, хотя и беглые, но неоднократные упоминания у древних авторов о военных столкновениях гераклеотов с боспорскими царями4 создают впечатление, что борьба эта носила длительный характер[277] и захватывала, по крайней мере, два царствования: Сатира и Левкона. Если так, то не объясняется ли упорство гераклеотов в этой борьбе тем, что ими руководила не одна только политическая предусмотрительность — опасение за судьбу своей колонии в случае захвата боспорскими царями Феодосии? Не могли ли они в это время иметь и прямых реальных интересов на азиатской стороне Боспора, как раз в эти годы также все прочнее подчинявшейся боспорским царям? Не отрицаю, что это предположение очень проблематично, и зиждется само на ряде гипотез. Подтвердить его какими-либо свидетельствами прямых сношений с Гераклеей мы не можем6. Мне хотелось только оттенить то обстоятельство, что монеты Фанагории и синдов (чеканка последних в той же Фанагории не исключена, как доказано ранее) в V и IV вв. по своим типам резко отличаются от пантикапейских и носят самостоятельный характер в противоположность тому полному слиянию и в формальном и в типологическом отношении с Пантикапеем, какое обнаруживается в нумизматике Фанагории после

более чем столетнего перерыва в выпуске монеты, начиная с конца III в., особенно же в период правления Мифрадата VI и Асандра.