Исследование истории второй мировой войны и Великой Отечественной войпы СССР, использование военной историографии в научных, политических, идеологических целях — явление международное. Главные центры немарксистской литературы по этой теме представлены в ФРГ, США, Англии, Франции. Историографии этих стран в зпачительпой степени свойственна общая тематика, преимущественное внимание к военной истории собственных государств, в некоторой степени — к истории СССР периода Великой Отечественной войны. К этой теме обращаются не только профессиональные историки, но и общественные и политические деятели, философы, социологи, экономисты, писатели, публицисты. Взаимоотношения историографий крупных капиталистических стран характеризуются активным сотрудничеством. Наибольший размах оно приобрело в 70—80-е годы, издаются труды зарубежных ведущих историков, особенно западногерманских и североамериканских, предпринимаются совместные многотомные публикации исследований и документов, международные научные конференции стали традиционными, наметилось сближение концепций и взглядов, методологических принципов и методических приемов. Однако ни классовая общность, ни постоянное взаимодействие не устранили существенных национальных особенностей историографий, серьезных разногласий между ними, полемики их представителей по важным вопросам истории минувшей войны. Своеобразны основные стороны этих литератур. Критический анализ освещения войны в ФРГ подтверждает это наблюдение. Национальные особенности историографий обусловлены различиями исторического развития капиталистических государств, в частности их участия в войне, их неодинаковым положением в современном мире. Играют роль и внутринаучные факторы, например различия в идейнополитических и методологических традициях самих историографий. Национальные особенности, как и расслоение каждой литературы, в значительной степени обусловлены экономической неоднородностью капиталистического общества. По давней традиции немецкой дворянской и буржуазной исторической науки современная консервативная историография ФРГ имеет четко выраженные социальные функции, непосредственные связи с правящими кругами государства. В отличие от других литератур в идеологическом отношении она (особенно ее крайнее направление) стремится реабилитировать германский империализм, в военно-политическом — извлечь исторические уроки из поражения 1945 г. Сильные милитаристские, шовинистические, реваншистские тенденции, свойственные этой историографии, как и примыкающей к пей реакционной историко-политической публицистике, обусловлены в первую очередь особой агрессивностью германского империализма, развязавшего и проигравшего две мировые войпы и ответственного за преступления, каких не знала история. Крупная буржуазия ни одной другой страны не была так тесно и органически связана с фашизмом. Германский фашизм был главным виновником войны и основной силой агрессивного блока. Вне этого нельзя понять многих консервативных концепций. После окончания войны ни в одной другой стране военные преступники не оказали такого сильного влияния на общественную жизнь вообще, а через свои историко-ме- муарные труды — и пепосредственно на историографию. Сохранение консервативных традиций в литературе ФРГ способствует многолетняя власть в стране ХДС/ХСС. Правление коалиции СДПГ—СвДП (1969—1982) принципиально не изменило историографии, по крайней мере того ее раздела, который обращен к мировому военному конфликту. В ФРГ исследование войны и идейно-политическое применение знаний о ней, как нигде в капиталистическом мире, играет исключительную роль. Дело в том, что война 1939—1945 гг. занимает особое место в истории страны, с ней связана самым непосредственным образом судьба многих миллионов немцев, и не только участников войны. Послевоенное урегулирование во многом определяет положение ФРГ в современном мире. Важнейшие вопросы внутренней и внешней политики правящего класса в той или иной степени связаны с итогами войны. Историография ФРГ, особенно ее консервативные направления, проявляют наибольшую активность в полеми ке с марксистско-ленинской исторической наукой. Эт.о обусловлено, в частности, постоянной враждой реакционных кругов монополистической буржуазии ФРГ к Германской Демократической Республике 1. Специфика литературы ФРГ усиливается еще одним обстоятельством, весьма важным в общеисториографическом и военно-прикладном отношении. В западногерманских архивах, документальных и мемуарных публикациях, исследовательских трудах консервативных направлений наиболее полно отражена точка зрения военно-политиче- ского руководства Германии, главного противника антифашистской коалиции. Особая реакционность буржуазной историографии ФРГ, по крайней мере в первые послевоенные годы, и того ее раздела, который связан с историей войн, выражалась в сильном влиянии крайне консервативных историков и неофашистских публицистов и слабости либерального и демократического направлений. С этим, в частности, связано то обстоятельство, что эволюция западногерманской литературы в 60—80-е годы была более четко выражена, чем в других странах. Здесь более отчетливо произошел переход большей части консервативных историков на умеренные позиции, активизировались либеральные и демократические исследователи, получила развитие в 70— 80-е годы социал-демократическая историческая литература. Сильное влияние консерваторов в новейшей западногерманской немарксистской историографии ФРГ пельзя понимать как их преобладание или тем более засилье. В военпой исторической и мемуарной литературе они доминируют. Но в целом об историографии этого сказать нельзя. Тема минувшей войны освещается не только в специальной литературе. Опа пронизывает историографию всего новейшего времени — от 1917 до 1987 гг. В историографии, особенно в трактовке германского фашизма — его генезиса, сущности, социальной политики и его преступлений, в трактовке рабочего движения, немецкого Сопротивления в стране и за ее пределами, развития ГДР и ФРГ, современных антимилитаристских движений, значительную роль играют неконсервативные, т. е. либеральные, буржуазно-демократические, социал-демократические ученые и объединяющие их научные учреждения. Достаточно напомнить об исследовательских и информационных центрах Союза антифашистов. Источникоьая база западногерманской историографии прошедшей войны весьма богата. Наряду с документами здесь представлены многочисленные воспоминания. Однако используются эти возможности далеко не полностью. Специфичны и организационные основы историографии. Сравнительно большую роль играют в ней научные и иные общества, в том числе и военно-исторические2. Ни одна другая историография не оказывает такого сильного влияния на трактовку важных проблем истории Великой Отечественной войны в других странах Запада. Тематика анализируемой историографии отличается преимущественным внимапием к участию Германии в минувшей войне, немецкому фашизму и немецким оппозиционным буржуазным движениям, немецкой эмиграции предвоенных и военных лет. Как уже сказано, среди немарксистских историографий литературе ФРГ принадлежит ведущая роль в изучении второй мировой войны в целом и ее главной составной части — Великой Отечественной войны. Ни в одпой другой историографии пет такого внимания к происхождению антисоветской агрессии и советско-германским отношениям накануне войны, отдельным моментам советской военной экономики, Московской, Сталинградской, Курской битвам, партизанскому движению, причинам поражения Гермапии на Восточном фронте и связапным с ними источниками победы СССР. В целом развитие в ФРГ знаний о Великой Отечественной войне в изучаемый период необходимо оценить как поступательное. Этим западногерманская историография обязана в первую очередь исследователям демократического и либерального направлений, а также умеренным консерваторам. Крайне консервативная литература вплоть до наших дней развивалась весьма слабо. Внимание либералов и демократов по-прежпему привлекали главным образом вопросы внутренней истории Германии военных лет. Созданы специальные труды по истории СССР 1941 — 1945 гг., которые сравнительно объективно осветили важные проблемы. Умерепные копсерваторы продолжали совершенствовать свою концепцию минувшей войны. Так, вслед за отказом в 60-е годы от вымысла об упреждающем нападении на СССР некоторые из них пытаются освободить от наиболее грубых фальсификаций историографию советско-германского пакта о ненападении от 23 августа 1939 г. В 70—80-е годы заметно расширились нсточпиковая база изучения в ФРГ Великой Отечественной войны и те матика исследований, увеличилось число специальных работ, усилилось внимание к теме во многих общих книгах по современной истории. Вырос профессиональный уровень освещения войны, повысилось внимание к методологии исследовательского труда, активизировалась историографическая работа. В числе достижений необходимо назвать показ на новых документальных и иных источниках подлинных целей германского империализма XIX— XX вв. в Восточной Европе, особенностей антисоветских целей и политики фашистского империализма; критику авантюризма немецко-фашистского военно-политического руководства, в частности его основной концепции — доктрины скоротечных войн; раскрытие исключительного места Московской битвы в истории борьбы за стратегическую инициативу; отражение в ряде трудов исторического значения победы СССР. К особенностям тематики историографии ФРГ необходимо отнести интерес ее представителей к экономической истории Германии военных лет3. Один из аспектов этой темы — экономическая политика фашистских властей в оккупированных странах и областях4. Отметить это обстоятельство тем более важно, что проблема «Экономика во второй мировой войне» была одной из главных в работе XVI Международного конгресса исторических наук в Штутгарте (1985 г.)5. Все эти достижения могут быть использованы при вос~ создании полной и объективной картины прошедшей войпы, а также при обличении подлогов, свойственных консерваторам при освещении причин нападения на СССР, роли Советского Союза в обеспечении победы антифашистской коалиции, причин поражения Германии. В консервативной литературе на первый план выдвинулся тезис о так называемом «русском шансе». При этом противоречие между опубликованным исследователями фактическим материалом и их ложнымп утверждениями проявляется, может быть, наиболее сильно. Получило широкое распространение утверждение об «отказе» ВКП(б) от революционной идеи, которая будто бы оказалась неспособной объединить народ на отпор врагу. В последние годы в империалистической пропаганде и в какой-то мере в консервативной историографии участились прямые или косвеппые попытки исказить итоги минувшей войны. Среди консервативных историков бытует мнение о том, что итоги войны будто бы выгодпы одному СССР. Часть умеренных консерваторов в соответствии с известной несостоятельной концепцией «двух сверхдержав» утверждают, что главным итогом войны будто был «раздел мира» между США и СССР. Привыкшие мыслить старыми категориями, авторы такой оценки обходят молчанием социально-экономический аспект послевоенного развития мира, сбрасывают со счетов роль многих других государств обоих полушарий, объективно способствуют снижению их ответственности за судьбы мира. Значительная часть консервативных историков и политиков истолковывает разгром фашизма как «катастрофу», «период наибольшего упадка в германской истории». Но разгром не был неким стихийным процессом, наоборот, он явился закономерным результатом вполне целенаправленных действий государств и народов антифашистской коалиции. Несостоятельно и отождествление реакционной милитаристской традиции в развитии Германии с германской историей в целом. Разгром фашизма открыл путь к демократическому развитию и самим немцам, что должно быть отнесено к числу крупнейших прогрессивных событий. Не случайно и некоторые немарксистские историки пишут о «возрождении Германии в майские дни 1945 г.». Наука отвергает тезис реваншистов о якобы временном характере послевоенных границ в Европе и Азии, о границах Германии как неких «демаркационных линиях». Из Потсдамского соглашения непреложпо вытекает, что решения союзников об этих границах носят окончательный характер. Это было подтверждено и в Хельсинки в 1975 г.6 Уроки войпы, опыт предвоенных лет учит: чтобы отстоять мир, нужны сплоченные действия всех миролюбивых сил, активная борьба против агрессивного курса империализма и милитаризма, в каком бы обличье они ни выступали. История второй мировой войны поучительна также и в том, что впервые между ведущими государствами различпых общественных систем сложились, хотя и с известным опозданием, союзнические отношения во имя достижения общей цели — разгрома фашизма и установления прочного мира. Этот опыт в наше время весьма актуален7. «Если в прошлом перед лицом фашистской угрозы стал возможен союз социалистического и капиталистических государств,— подчеркивает М. С. Горбачев,— то разве из этого не следует определенный урок для настоящего, когда весь мир оказался перед угрозой ядерной катастрофы, перед необходимостью обеспечить безопасность ядерной энергетики, преодолеть экологическую опасность? Все это — вполне реальные и грозные вещи, требующие не только их осознания, но и поиска практических решений» 8. Вполне естественно возникает вопрос о том, как могут уживаться в одной и той же историографии, часто в одном и том же труде научные достижения с грубыми или утонченными искажениями. Эти различия в суждениях отражают противоречия между двумя основпыми социальными функциями немарксистской историографии — иауч- пой, с одной стороны, и идеологической — с другой. Кризис западпогерманской немарксистской, в первую очередь консервативной, исторической науки сводится именно к тому противоречию. Наиболее сильно оно проявилось в современный период кризиса, возрос разрыв между большим количественным ростом историографии и ее неспособностью раскрыть многие коренпые вопросы современной истории, главным образом вследствие сковывающего влияния идеологической функции. Стремясь выработать для своего класса те или иные политические или военные рекомендации, консервативные исследователи, разумеется, должны иметь дело с прошлым, не искаженным какими-то симпатиями или антипатиями. Но, активно участвуя в разработке антинаучной идеологии, опи, естественно, прибегают к формуле умолчания и другим искажениям. Буржуазные идеологи ФРГ выдвинули в значительной мере демагогические принципы «преодоления прошлого», «преемственности и обновления» 9. Но нельзя преодолеть фашистское прошлое, обеспечить «обновление», отдавая предпочтение «преемственности», часто — реакционной. Несостоятельность этих принципов проявляется, например, в официальном курсе на использование традиций вермахта в воспитании бундесвера лишь при частичной критике фашизма. Но именно духом фашизма был пронизан вермахт — предшественник западпогерманской армии 10. Аналогичное явление наблюдается и в преподавании истории минувшей войны в школах ФРГ. Несмотря на господство антикоммунистических и шовинистических тенденций, очевидно, вследствие исключительной актуальности темы, суждения о Великой Отечественной войне представлены в большинстве трудов по истории новейшего времени. Более полно и объективно, чем другие аспекты истории войны, освещены военные действия. Здесь сказывается старая традиция обходить молчапием социально-экономические, внутриполитические факторы, уделять преимущественное внимание внешней политике, чисто военной истории. Играет роль, несомненно, и военно-прикладная функция. Но в этом — лишь одна сторона сложного явления. Казалось бы, стремление извлечь уроки из поражений вермахта на Восточном фронте должно было вызвать наиболее пристальное внимание исследователей к событиям 1944—1945 гг. В действительности этого не паблюдается. Судя по всему, в данном случае взяли верх соображения сугубо идеологического свойства — нежелание восстанавливать в памяти читателей победы Красной Армии и провалы вермахта. Как отмечается в критической литературе, западногерманской историографии не удалось воссоздать историю войпы с общечеловеческих, «глобальных», по выражению Г.-А. Якобсена, позиций. В этой историографии преобладает тема «Германия в войне», несправедливая агрессивная война фашизма. Это вызвано не только утилитарными соображениями идеологической и политической борьбы против коммунизма, но и так называемой германской точкой зрения, по существу основанной на германо-центристском идейно-политическом и методологическом принципе. Нельзя считать бесплодными попытки теоретиков немарксистской историографии усовершенствовать ее методологию. Так, принцип персонификации и обусловленный им тезис об исключительной и даже единоличной ответственности Гитлера за войну и поражение, различные попытки реабилитировать милитаристскую касту в определенной мере ослабляются тем, что многие умеренные консерваторы (либералы и демократы поступали так еще раньше) стали отмечать преступное соучастие германских монополий в фашистских агрессиях. Констатация связи новой, фашистской элиты со старой подрывает и одну из важнейших предпосылок доктрины тоталитаризма — ложные тезисы о народном происхождении фашизма, о фа- шизхме как власти социальных низов. В целом же в этой историографии господствуют старые подходы. Так, сильное влияние фактографизма и связанного с ним идиографизма, оправдывающих первоочередное внимание ученого к частному, индивидуальному, обусловило неспособность большинства историков охватить всю вторую мировую войну в целом, выделить главное в ней, в первую очередь участие в войне Советского государства, основной силы антифашистской коалиции. Не случайно в освещении истории войны в ФРГ большое внимание уделяется мелким темам и недостаточно — общей картине войпы. В многочисленных работах часто повторяются одни и те же суждения и материалы. В силу сравнительно ограниченного объема монографии автор уделил внимание лишь наиболее распространенным в новейшей литературе ФРГ суждениям по важнейшим проблемам истории Великой Отечественной войны и не имел возможности осветить суждения о шпионаже, пропаганде и других преступлениях фашистов против СССР; по поводу внешнеполитической деятельности ВКП(б) и Советского государства, о пакте от 23 августа 1939 г. как «источнике краха Коминтерна», о Национальном комитете «Свободная Германия как «инструменте внешней политики СССР», о «мирном зондировании СССР в годы войны». Остаются, по существу, не изученными результаты исследования в ФРГ, как и в других капиталистических государствах, истории войны в смысле использования научных трудов в политических, экономических, идеологических, военных целях. Такая проблема лишь поставлепа критической литературой. Ныне важна роль критики в формировании нового политического мышления, в разрушении старых стереотипов антисоветизма, ложных представлений о любом инакомыслящем как «враге», в утверждении принципа «кто не против нас, тот с нами» взамен ложного «кто не с нами, тот против пас» 12. Решение всех этих задач невозможно без решительного совершенствования самого подхода к немарксистской историографии па основе марксистско-ленинских методов научной и идейной полемики. В наши дни в паучпой литературе о Великой Отечественной войне на первый план выдвигаются задачи преодоления фальсификаций, «освящепных» именем самого Сталина. Такова попытка оправдать жестокое законодательство о труде предвоенных и военных лет с помощью известного экскурса Сталина в теорию государства на XVIII съезде ВКП(б), такова сфабрикованная им и до сих пор живуча версия причин поражений Красной Армии 1941—1942 гг.11 Более сложная задача — искоренение вредных последствий сталинизма как антинаучной «методологии» освещения прошлого. Ему свойственны антитеоретичность и воинствующая некомпетентность (нельзя представлять так, как будто дилетантизм в исторической литературе возник лишь на волне перестройки12), упрощенство и прямые подлоги, целенаправленное разрушение исторического самопознания наций и обращение к неразвитому мышлению.