1. КЛАССЫ И ПАРТИИ НАКАНУНЕ РЕВОЛЮЦИИ

На второй день после победы вооруженного восстания рабочих и солдат в Петрограде буржуазные газеты в один голос запели отходную России, а большевиков предали анафеме.

«Мы не знаем, осталось ли в России правительство,— писала 26 октября 1917 г.

Ей вторила в Москве другая буржуазная газета: «России уже нет как органического целого: распад ее так глубок, что, кажется, и механическая железнодорожная спайка «раскалывается»: то на одной, то' на другой дороге «разбираются рельсы» — скоро совсем приостановится снабжение городов и голодные толпы усеют лицо земли русской. Большевики вызвали таких демонов, которых они не в силах будут укротить»57. Газета предсказывала анархию в стране и крушение государства.

Кадеты причитали: «Пропала Россия», меньшевики и эсеры — «Погиб социализм в России!»

Все они кляли большевиков, крича, что те раскололи народ и развязали гражданскую войну.

Произошло величайшее в истории революции размежевание людей. Одни классы выступили против других. Национальные и родственные отношения отодвинулись на второй план, уступив место социальным связям.

Раскол этот не был случайным. Его истоки в истории России. Он был ускорен империалистической войной. России выпал жребий первой в мире пройти горнило великих классовых размежеваний и битв, чтобы собрать в единую семью всех людей, населяющих ее, а затем все человечество.

В России, как и во всех капиталистических странах, существовали два основных класса: пролетариат и буржуазия. Между ними находилась мелкая буржуазия, главным образом крестьянство. Имелся и класс помещиков — пережиток феодально-крепостнических отношений в деревне. Помещики оказывали большое влияние на экономическую и политическую жизнь страны.

Известное представление о классовом составе населения России перед Октябрьской революцией дают следующие цифры: в 1913 г. из 139,3 млн. населения страны (в границах СССР до сентября 1939 г.) рабочие и служащие составляли 23,3 млн. (16,7%); мелкая буржуазия деревни (трудящиеся крестьяне, кустари, ремесленники) — 90,7 млн. (65,1%); помещики, крупная и мелкая городская буржуазия, кулаки, торговцы — 22,1 млн. (15,9%); остальные (учащиеся, армия, пенсионеры и др.) — 3,2 млн. человек (2,3%)58.

Основное ядро пролетариата составляли промышленные рабочие. Их насчитывалось примерно 2,7 млн. человек (без семей)59. Сельскохозяйственных рабочих было 6 млн. (с семьями). Среди эксплуататорских классов самым многочисленным являлось кулачество. Оно насчитывало более 17 млн. человек. Помещики, городская буржуазия, купцы, верхние слои интеллигенции составляли примерно 5 млн. человек.

К 1917 г. общая картина несколько изменилась. Население составляло уже более 140 млн. человек60. Это произошло главным образом за счет иритока беженцев с запада. Значительно возросло население городов. В 1913 г. оно составило 24,7 млн. человек61, а в 1917 г.— около 26 млн. человек62. Увеличилась численность рабочего класса (несмотря на то что часть его была призвана в армию). На фабрики и заводы пришли крестьяне, служащие и мелкая городская буржуазия. Так, в Петрограде на 1 января 1914 г. было 242,6 тыс. рабочих, а на 1 января 1917 г.— 384,6 тыс., в Москве — соответственно 383,8 и 427,8 тыс. рабочих. Только на крупных частных предприятиях, подлежащих надзору фабричної^ инспекции, число рабочих за годы первой мировой войны увеличилось почти на 250 тыс.63

33

2 Л. М. Спирин

Примерно на столько же возросло количество работающих на фабриках и заводах, принадлежавших казне и различным правительственным учреждениям (военному ведомству, морскому ведомству и т. д.). Таким образом, численность промышленного пролетариата к 1917 г. составила около 3,2 мля. человек (в границах СССР до сентября 1939 г.)64.

Сила российского пролетариата увеличивалась тем, что он находился в больших коллективах и был тесно спаян. В 1914 г. на предприятиях-гигантах (с числом работающих свыше тысячи человек) было сосредоточено 41,4% всех рабочих67. К Октябрьской революции эта концентрация возросла еще больше. В 1917 г. в Петрограде и губернии на крупных предприятиях (свыше 500 человек) находилось свыше 75% всех рабочих68. Рабочие таких предприятий, как Путиловский завод в Петрограде, завод Михельсона в Москве, Трубочный завод в Самаре, Алафу- зовские заводы в Казани и т. д., были главной силой революции. Основные массы российского пролетариата находились в Петрограде, Центрально-Промышленном районе, Донбассе, на Урале.

Влияние рабочего класса было значительно больше, чем его удельный вес в численности населения. «Сила пролетариата в любой капиталистической стране.— указывал В. И. Ленин,— несравненно больше, чем доля пролетариата в общей сумме населения. Это — потому, что пролетариат экономически господствует над центром и нервом всей хозяйственной системы капитализма, а также потому, что пролетариат, экономически и политически, выражает действительные интересы громадного большинства трудящихся при капитализме»69. Пролетариат является единст- венным действительно революционным классом капиталистического общества, призванным возглавить борьбу трудящихся за их освобождение и совершить социалистическую революцию.

Рабочий класс России имел хорошую политическую подготовку. Он возглавил две революции и приобрел большой опыт классовой борьбы. Ни в одной стране пролетариат не проявлял такой решительности в борьбе и непримиримости к своим врагам70.

Что же собой представляла российская буржуазия? Общую численность ее установить трудно71. Сведения имеются лишь по отдельным городам. Так, в Москве, согласно переписи 1912 г., значилось 44223 хозяина, в том числе заводчиков и фабрикантов — 179172. В Петрограде в 1910 г. хозяев, имевших наемных рабочих, было 44331 человек73.

Буржуазия (вместе с помещиками) владела решающими средствами производства. По своему составу она не явг лялась однородной. Развитие капитализма в стране, концентрация производства, образование крупных монополий (до войны существовало 150 монополистических объединений, в том числе такие гиганты, как «Продамет» и «Прод- уголь») привели к выделению сравнительно небольшой, но очень богатой группы буржуазии, использующей новые формы капиталистического производства. Это была «культурная», европеизированная буржуазия. Она объединяла в себе и промышленников, и воротил финансового капитала. Они играли главную роль.

2*

35 Типичной фигурой среди них был А. И. Путилов. Этот маленький, скромно одетый человек был капиталистическим колоссом России. Он являлся председателем правления Русско-Азиатского банка и одновременно директором 12 крупных предприятий. Или П. П. Рябушинский — мо- сковский банкир и промышленник. Это он в августе 1917 г. на II торгово-промышленном съезде заявил, что «нужна костлявая рука голода и народной нищеты» для разгрома Советов и революции.

О богатстве крупнейших капиталистов говорят такие цифры. Четыре предприятия текстильных магнатов Морозовых перед войной оценивались почти в 120 млн. руб., а состояние сахарозаводчика М. И. Терещенко составляло 60 млн. руб.

Монополистическая буржуазия была наиболее тесно связана с государственным аппаратом. Представители промышленников и банкиров А. И. Гучков, А. И. Коновалов, М. И. Терещенко, С. Н. Третьяков и другие являлись министрами Временного правительства.

Существовала и другая, более многочисленная группа, главным образом средней буржуазии, связанная со старыми формами капиталистического производства (сюда входили и многие торговцы).

Буржуазия России выступила на общественную арену тогда, когда пролетариат в стране уже политически оформился, имел свою партию и представлял большую силу, способную руководить буржуазно-демократической революцией. Эти обстоятельства и определили реакционную роль буржуазии в революции.

Велика была зависимость российской буржуазии от иностранного капитала, который подчинил себе многие отрасли промышленности. Накануне первой мировой войны удельный вес иностранных вложений в русской промышленности составлял около одной трети. На первом месте стоял франко-бельгийский капитал (46,3%), на втором — германский (27,4%), на третьем — английский (17%). В банках России иностранные вложения составляли более 40%. Не случайно Антанта так активно участвовала в военной интервенции против Советской России.

В политическом отношении российская буржуазия являлась сравнительно слабым противником пролетариата. Ее короткое пребывание у власти после Февральской революции четко показало, что у нее нет ни достаточного опыта политической борьбы, ни гибкости в тактике75.

Самым малочисленным эксплуататорским классом были помещики. По данным сельскохозяйственной переписи 1917 г., в 26 губерниях, главным образом Центральной России, где имелось помещичье землевладение, в 43 тыс. частновладельческих хозяйств проживало около 350 тыс. человек (с семьями). Большинство этих людей были помещиками76.

Крупные помещики владели тысячами десятин земли. Так, княгине Долгоруковой в Сызранском уезде Симбирской губернии принадлежало 6,5 тыс. десятин земли и 8,5 тыс. десятин леса. Но таких было немного. Большинство же помещиков в 1917 г. имело менее тысячи десятин земли. После Февральской революции политическое положение помещиков ухудшилось, ибо первый помещик в стране царь Николай II был устранен от власти.

Самым многочисленным классом России была мелкая буржуазия, основную массу которой составляло крестьянство.

После Февральской революции экономическое положение крестьянства не изменилось. Помещичье землевла- дение осталось нетронутым. Крестьяне сильно страдали от безземелья.

В 1917 г. 78,8 тыс. частновладельческих хозяйств 38 губерний России владели 23,4 млн. десятин земли, что составляло в среднем 300 десятин на хозяйство, а 13 млн. крестьянских дворов имели в пользовании 108,4 млн. десятин, или в среднем по 8 десятин на двор77.

Среди крестьянских хозяйств имелось безземельных 12%, беспосевных — 16, бескоровных — 23, безлошадных— 30%. В России противоречия между крестьянами и помещиками все больше и больше обострялись.

Таким в самых общих чертах было положение классов

России перед Октябрьской революцией.

* * *

В 1917 г. в России почти все классы имели партии78.

Летом 1917 г. пролетариат отмечал 14-летие создания своей политической организации — партии большевиков. За эти годы обстановка внутри страны и на международной арене несколько раз круто менялась. Были приливы и отливы в рабочем движении, годы реакции и войны. Коммунисты с честью пронесли свое знамя, ничем не запятнав его79. В 1917 г. большевистская партия была единственной, звавшей рабочий класс на социалистическую революцию. Сила партии состояла в том, что она выражала интересы самого революционного класса общества, а вместе с ним и интересы огромного большинства трудящихся масс, опиралась на передовую марксистскую теорию, которую вождь русских коммунистов Ленин обогащал и развивал применительно к новой обстановке, опираясь на революционную практику трудящихся классов. Партия была едина в своих взглядах и действиях, в ней царила строгая дисциплина. Владимир Ильич Ленин (1918 г.)

Центральный Комитет большевиков являлся настоящим боевым штабом, за которым стояла вначале не очень большая, но потом быстро увеличивавшаяся сплоченная армия борцов.

39 Коммунистическая партия начала борьбу за социалистическую революцию мирным путем. Ленин считал возможным мирное развитие революции, хотя и подчеркивал, что это крайне редкое в истории явление, но в то же время и очень ценное. Используя все средства для мирного развития революции, большевики не забывали о том, что обстановка может измениться и на повестку дня встанет вопрос о вооруженном восстании. Так и случилось.

С августа 1917 г., после VI съезда РСДРП (б), партия большевиков начала готовить пролетариат к вооруженному восстанию, ибо по вине российской буржуазии (и поддержавших ее эсеров и меньшевиков) мирный период развития революции кончился.

В октябре 1917 г. Коммунистическая партия России насчитывала в своих рядах уже около 350 тыс. человек80. Влияние коммунистов в массах к этому времени резко возросло. Об этом свидетельствовала большевизация Советов. Коммунисты уверенно шли к пролетарской революции.

Главной партией русской буржуазии были кадеты.

Партия кадетов (конституционно-демократическая партия) образовалась в 1905 г. путем слияния буржуазных «Союза освобождения» и «Союза земцев-конституционалистов»81. Это было объединение либеральной буржуазии и буржуазной интеллигенции.

В программе кадетской партии, принятой на I съезде в октябре 1905 г., в разделе о государственном строе говорилось о конституционном устройстве Российского государства и народном представительстве. На деле это означало, что царь дарует народу конституцию и буржуазный парламент, а сам, конечно, остается. Выступая на I съезде, лидер кадетов П. Н. Милюков говорил, что партия стоит за «принцип единства России и неприкосновенности частной собственности», что кадеты являются партией «социальных реформаторов».

В 1906 г. В. И. Ленин отмечал, что идеалом кадетов является «увековечение буржуазной эксплуатации в упорядоченных, цивилизованных, парламентарных формах»82.

«Конституционные демократы», зная, что в России самым злободневным является земельный вопрос, указали и своей программе на необходимость увеличения на правах собственности крестьянского землепользования «государственными, удельными, кабинетскими и монастырскими землями, а также путем отчуждения для той же цели за счет государства в потребных размерах частновладельческих земель с вознаграждением нынешних владельцев по справедливой (не рыночной) оценке»83.

В программе партии стояло требование свободы слова, собраний, организаций, союзов и т. д. Кадеты не скупились на громкие слова. Для рабочих они требовали права стачек, свободы профсоюзов, 8-часового рабочего дня, страхования.

Кадеты выступали как оппозиционная партия. Они обращались к народу за поддержкой, говоря, что их партия бесклассовая и что они борются за общее благо. «Либеральная буржуазия,— указывал В. И. Ленин,— идет к народу. Это верно. Она вынуждена идти к нему, ибо без него она бессильна бороться с самодержавием. Но она боится революционного народа и идет к нему не как представительница его интересов, не как новый пламенный боевой товарищ, а как торгаш, маклер, бегающий от одной воюющей стороны к другой»84.

После поражения первой русской революции кадеты от многого отреклись. Они требовали захвата у Турции проливов и новых земель у соседних государств. П. Н. Милюков, выступая в начале первой мировой войны в Государственной думе, говорил, что «в этой войне все наше прошлое и все наше будущее, и этим, я думаю, все сказано»85.

Когда во время войны царское правительство обанкротилось и стала назревать народная революция, партия российской буржуазии вынуждена была, спасая себя, выступить против самодержавия. Она испугалась, что царь заключит с немцами сепаратный мир. Милюков 1 ноября 1916 г. произнес в Думе нашумевшую речь. Каждую фразу, направленную с обвинениями в адрес правительства, он заканчивал словами: «Что это — глупость или измена?» Кадеты считали, что выход в новом правительстве, п замене одного царя другим.

Февральская революция по-другому все решила. Перестроившись, кадеты вошли в буржуазное Временное правительство. Из десяти министров-капиталистов четыре были членами их партии. Милюков возглавил министерство иностранных дел.

После Февральской революции кадетам ничего не оставалось, как выбросить первую часть названия партии и объявить себя республиканцами. Они стали именоваться «Партия народной свободы». Но старое название «кадеты» за ними так и осталось86.

Новая обстановка заставила кадетов внести некоторые поправки к программе, в частности по аграрному вопросу. В новой редакции программы говорилось: «Земли сельскохозяйственного пользования должны принадлежать трудовому земледельческому населению»87. Далее объяснялось,, что для проведения аграрной реформы земельный фонд образуется из бывших удельных, кабинетских, а также принудительно отчуждаемых монастырских и частновладельческих земель, если последние имеются сверх трудовой нормы. Отчуждению не подлежали имения с усадьбами и садами, земли под фабриками, заводами, а также земли, принадлежавшие городам, обществам, земствам, учреждениям и т. д. «Принудительное отчуждение частновладельческих земель,— подчеркивалось в программе,— производится путем выкупа их государством»88. Поскольку большинство помещичьих земель было заложено в банках,, то деньги надлежало платить и помещикам и банкам.

Крестьяне вместе с государством должны были заплатить деньги за полученные земли. Кадеты подсчитали, что выкупные платежи составят 6—7 млрд. руб. О бедняках, которые не могли выкупить землю, в программе партии «народной свободы» ничего не говорилось. Не трудно заметить, что, несмотря на взятый напрокат у эсеров модный в то время термин «трудовая норма», решение земельного вопроса было направлено прежде всего на удовлетворение нужд деревенской буржуазии.

Ни на одном из съездов, состоявшихся в 1917 г., кадеты не указали численности своей партии. Даже на областных и губернских конференциях они называли только количество членов партии в отдельных организациях89. Правда, они регулярно сообщали в печати адреса своих местных организаций. Их насчитывалось около 600, но это еще мало о чем говорило. Видимо, численность партии «народной свободы» никогда не превышала нескольких десятков тысяч человек. Зато кадеты выбрали ЦК из 66 человек90. Такого большого ЦК не имела ни одна партия в России.

Социальный состав партии виден из следующего примера. В Кунгурский комитет входили три фабриканта, врач, следователь, два лесничих и офицер. В ЦК имелись три князя, барон, графиня, около двух десятков крупнейших промышленников, банкиров, торговцев, помещиков. Остальные — буржуазные специалисты: академики, профессора, инженеры и т. д.

Начиная с лета 1917 г. влияние и численность кадетов стали катастрофически падать. Слово «кадет» среди широких масс народа все больше превращалось в синоним «враг революции». Представитель тульских кадетов в июне 1917 г. говорил на одном из совещаний: «Не было никакой возможности выступать на митингах: при одном названии «кадет» поднимался неимоверный шум». В конце лета в Астрахани толпа прогнала с площади попа, распространявшего листовки со списками партии «народной свободы» по выборам в Учредительное собрание. В Канске кадеты закрыли местное бюро, боясь нападения на него горожан. В Уфе солдаты до смерти избили кадета адвоката Иткина91.

Эсеры и меньшевики всеми силами тащили кадетов в правительство, а народ по всякому поводу бил их только за то, что они кадеты.

Партия «народной свободы» была в 1917 г. самой контрреволюционной из всех крупных легально существовавших партий. Недаром член ЦК кадетов М. М. Винавер летом говорил: «Справа от нас никаких групп нет»92. Монархистов он опустил, ибо они редко выступали открыто.

Монархисты «действуют тайком и осторожно, боясь народа»93,— писал весной 1917 г. В. И. Ленин.

Сторонники восстановления в России царизма (реакционные помещики и наиболее отсталые слои буржуазии) не имели партии в полном значении этого слова (были определенные политические группировки, стоявшие на самом правом фланге политического фронта)94.

В центре находились мелкобуржуазные партии. Самой многочисленной из них была партия социалистов-революционеров (П. С.-Р.) — эсеров. Она образовалась в конце 1901 г. в результате объединения существовавших в России «Союза социалистов-революционеров» и «Партии социалистов-революционеров»95. Эсеры считали себя продолжателями народников; как и последние, они прежде всего объединяли радикальную интеллигенцию.

Социалисты-революционеры пытались проводить особую «надклассовую» политику, объединить всех «трудовых» людей: интеллигенцию, крестьян, рабочих, кустарей. Такая политика привела к тому, что эсеры стали типичными выразителями интересов мелкой буржуазии. Промежуточное положение этого класса в производстве, его экономическая неустойчивость и вытекавшие отсюда колебания и общественной жизни определили политику и поведение партии эсеров. Социалисты-революционеры не могли выработать стройной и цельной теории. Они взяли обрывки народнических учений Чернышевского и Лаврова, кое-что заимствовали у анархиста Бакунина, у модных в то время философов-идеалистов Запада и даже отдельные положения у Маркса. На основе этого они выработали программу, являвшуюся на редкость туманной и эклектичной из всех программ мелкобуржуазных социалистических партий96. В. И. Ленин определил ее как «революционный авантюризм».

Эсеры рассматривали себя «как один из отрядов армии международного социализма». В их программе97 говорилось о классовой борьбе, но классы и классовую борьбу они понимали иначе, чем марксисты. У них пролетариат и трудящиеся крестьяне составляли единый рабочий класс.

Хотя эсеры заявляли, что их партия объединяет всех трудящихся, но рассматривали себя прежде всего как крестьянскую партию. Они считали, что носителями социалистических и революционных идей прежде всего являются крестьяне, что новый аграрный строй в России должен опираться «на общинные и трудовые воззрения, традиции и формы русского крестьянства». Эсеры не видели, что сельская община давно изжила себя, что в деревне проходил глубокий процесс дифференциации крестьянства.

Одним из основных пунктов программы был земельный вопрос. Эсеры проповедовали «социализацию земли», которая предусматривала: отобрание земли у помещиков, монастырей, уделов без выкупа; объявление ее общенародной собственностью; уравнительный раздел земли между крестьянами; предоставление каждому человеку права пользования землей; запрещение наемного труда в сельском хозяйстве; передачу земли в руки сельской общины, а не государства.

Большевики резко критиковали аграрную программу социалистов-революционеров. «Социализация земли» с ее уравнительным землепользованием помогала ликвидировать помещичье землевладение и другие остатки крепостничества, но не в состоянии была искоренить капитализм в деревне.

Уравнительное землепользование, указывал В. И. Ленин, «из рамок капитализма выскочить не может, наемного рабства не уничтожит, но средневековье смести с лица русской земли может»98. Социалисты-революционеры же считали, что выполнение их аграрной программы при наличии буржуазного государства приведет к установлению социализма в деревне. Конечно, это была утопия, ибо конфискация помещичьих земель и уравнительное распределение их сами по себе никогда не являлись социалистическими мерами. Они не уничтожали ни классовой борьбы в деревне, ни дальнейшей дифференциации крестьянства и появления капиталистических элементов на селе. Не может быть никакого уравнительного пользования землей, пока существует власть капитала. Однако именно эта часть программы привлекла к эсерам большинство крестьян и некоторую часть рабочих, которые имели связь с деревней.

Социалисты-революционеры затушевывали классовый раскол в крестьянстве. На словах они часто выступали против «кулаков-мироедов», а фактически опирались на «крепкого мужика».

В области государственного устройства эсеры стояли за буржуазную парламентскую республику. «Партия с.-р.,— говорилось в программе,— ведя непосредственную революционную борьбу с самодержавием, агитирует за созыв Учредительного собрания на указанных выше демократических началах для ликвидации самодержавного режима и переустройства всех современных порядков в духе установ- ления свободного народного правления, необходимых личных свобод и защиты интересов труда»99.

Таким образом, программа партии социалистов-революционеров содержала мелкобуржуазно-социалистические утопические требования. Про эсеров говорили, что их социализм не был революционным, а революционность не связана с социализмом.

Эсеры, будучи идеалистами, считали, что ход исторического развития определяется не экономическими факторами, хотя они и придавали некоторое значение экономике, а прежде всего развитием идей (взглядов, учений, просвещения и т. д.). Они утверждали, что передовые, образованные люди с революционными идеями играют в истории решающую роль. Эти «герои», являясь представителями «социалистической интеллигенции», как говорилось в программе эсеровской партии, своими действиями могли изменить ход истории, например убив того или иного политического деятеля. Поэтому эсеры основным средством борьбы считали террор.

Действия таких видных террористов, как Егор Сазонов, убивший царского министра внутренних дел Плеве (1904 г.), Иван Каляев, взорвавший в Кремле (1905 г.) дядю царя великого князя Сергея Александровича, а также террористические акты других эсеров-боевиков создали партии социалистов-революционеров известную славу.

Партия эсеров являлась помехой на пути развития рабочего класса, засоряла его классовое сознание, сбивала с правильного пути. В. И. Ленин писал в 1902 г.: «Социал- революционаризм есть одно из тех проявлений мелкобуржуазной идейной неустойчивости и мелкобуржуазной вульгаризации социализма, с которыми социал-демократия всегда должна и будет вести решительную войну»100.

Большевики разоблачали эсеров как противников марксизма и диктатуры пролетариата, выступали против их волюнтаризма, выражавшегося в отрицании «строго объективного учета классовых сил и их взаимоотношения перед всяким политическим действием»101, против применения ими террора.

Поражение революции 1905 г. и начавшаяся затем реакция сильно отразились на состоянии всех партий. Но ни одна из них не переживала такого разложения, как эсеровская.

Уже на I съезде в партии возникли разные течения. Правые требовали отказаться от террора, от аграрной программы. Они возражали даже против слова «революционер». В 1906 г. они создали свою легальную партию народных социалистов (н.-с. — энэсов), во многом смыкавшуюся с кадетами. Лидером ее стал А. В. Пешехонов1.

В том же году из эсеровской партии вышли представители левого крыла, образовав «Союз социалистов-революционеров максималистов», или просто эсеров-максималистов. В резолюции конференции максималистов, состоявшейся в 1906 г., говорилось, что союз «ставит своей практической задачей немедленный социальный переворот. Под социальным переворотом мы подразумеваем переворот и в городе и в деревне одновременно, причем в индустрии происходит социализация производства, а в земледелии — социализация земли»2. Эсеры-максималисты признавали только «прямые действия»: террор, вооруженное восстание, захват, акты экспроприации — и отрицали парламентскую борьбу с участием в каких-либо правительственных учреждениях. Их методы походили на анархистские. Интересно заметить, что ЦК партии социалистов-революционеров длительное время терпимо относился к «народным социалистам», но сразу же объявил решительную войну максималистам.

Максималисты никакой работы в массах не вели. Они оказались совершенно оторванными от народа и превратились в узкую организацию террористов-экспроприаторов3.

г 1

Наиболее видными деятелями партии после Пешехонова были В. А. Агшсимов, В. А. Мякотин, Н, П. Огановский. В июне 1917 г. на I съезде с «народными социалистами» объединилась трудовая группа, образованная еще в I Государственной думе (1906 г.), во главе с В. В. Водовозовым и Н. В. Чайковским. Объединенная организация стала называться «Трудовая народно- социалистическая партия». Девизом ее были слова: «Все дли

^народа, все через народ». 2

С. Черномордик. Указ. соч., стр. 34. 3

Нашумевшими акциями максималистов были покушение (неудачное) на председателя Совета Министров П. А. Столыпина (12 августа 1906 г. была взорвана его дама под Петротрадом) и ограбление казначея портовой таможни в Фонарном переулке в Петрограде (14 октября 1906 г.): было взято около 7 млн. руб.

В 1908 г. в партии эсеров произошел грандиозный скандал. Руководитель боевой организации эсеров и член ЦК инженер Евно Азеф оказался провокатором. Он действовал мо указанию Департамента полиции. Для партии это был сокрушительный удар. Эсеровская газета «Знамя труда» и начале 1909 г. признавала, что члены организации «склонны видеть в происшедшем полный моральпый и организационный кризис партии»102. Авторитет эсеров катастрофически упал. В 1914 г. партия эсеров стала разваливаться103. К 1917 г. партия, по заявлению активного деятеля эсеров И. В. Святицкого, была «немногочисленной разрозненной группкой-организацией, гонимой и преследуемой, даже у своих друзей вызывавшей сомнение в ее жизнеспособности, в жизненности ее программы, считавшейся «утопической»»104.

После Февральской революции партия социалистов- революционеров совершенно неожиданно даже для самих :>серов не только воскресла, но и невероятно разбухла. Мелкобуржуазная стихия охватила массы людей, создала самую благоприятную почву для эсеров. К ним повалили крестьяне, служащие, чиновники, учителя, офицеры, учащиеся, кустари. Вступила и часть рабочих. Этому способствовали окруженная романтикой история этой партии, красивые слова на ее фасаде: «Земля и воля», «В борьбе обретешь ты право свое». Летом 1917 г. партия социалистов-революционеров насчитывала примерно 400 тыс. человек и была самой многочисленной в России105.

В. И. Ленин в работе «Политические партии в России и задачи пролетариата», написанной в апреле 1917 г., указывал, что эсеры (и меньшевики) выражают интересы «мелких хозяев, мелких и средних крестьян, мелкой буржуазии, а также части поддавшихся влиянию буржуазии рабочих»106.

Успех вскружил голову многим эсерам. А. Ф. Керенский в конце мая 1917 г. на III съезде партии говорил: «И теперь, когда торжествует русская революция, мы видим, что все, что считалось утопизмом и ошибками нашей партии, именно это дало победу русской революции»107. Но более трезвые политики уже тогда задумывались над положением партии. Лидер эсеров Б. М. Чернов на том же съезде с тревогой спрашивал: «...оказавшись на той высоте, на которую мы вознесены, поднявшись на самый гребень исторической волны, окажется ли наша партия на высоте событий, на высоте той волны, к которой ее влечет история?»108

Участь эсеров, а вместе с ними и меньшевиков решилась в период, получивший в истории название «керенщина». В лице премьер-министра эсера Керенского, бесхребетного фразера, без твердой политической линии, типичного представителя мелкой буржуазии, соглашателя* наиболее ярко проявилась суть эсеровской партии. Именно в этот период социалисты-революционеры растеряли большую часть приобретенного политического багажа. Сбылись слова Фридриха Энгельса: «Мелкая буржуазия, великая в хвастовстве, совершенно не способна к действию и трусливо избегает рисковать чем бы то ни было. Мелочная природа ее торговых сделок и кредитных операций как нельзя более способна наложить отпечаток на весь ее характер, лишая его энергии и предприимчивости; поэтому следовало ожидать, что такими же свойствами будет отличаться и ее политическая деятельность»109.

Эсеры, имея вместе с меньшевиками большинство в правительстве и Советах, отказались выполнить главный пункт своей программы — передачу земли крестьянам, откладывая решение земельного вопроса до Учредительного собрания. Между тем именно лозунг «социализации земли» дал эсерам большинство в народе. Мало того, когда летом и осенью 1917 г. крестьяне в широких масштабах стали самовольно захватывать помещичьи земли, то есть начали явочным порядком осуществлять эсеровскую программу, министры-эсеры Керенский и Авксентьев послали на их усмирение войска. Между тем было ясно, что от решения аграрного вопроса будет зависеть судьба партии. Недаром один из ее лидеров, Н. Я. Быховский, на III съезде говорил: «Если мы провалимся в аграрном вопросе, то тогда нам будет крышка»110.

Эсеры отрицательно отнеслись и к самому животрепещущему вопросу того времени — о мире. Они стояли за продолжение ненавистной народу войны.

Что касается тех рабочих, которые после февраля пошли за социалистами-революционерами, то к октябрю многие из них на собственном опыте убедились в антинародной политике буржуазного Временного правительства и стали выходить из партии.

Приближавшийся крах партии, отразивший кризис буржуазно-демократической революции и полевение масс, привел к тому, что некоторые эсеры все резче стали возражать против явно оппортунистической, соглашательской политики своего руководства. В партии образовалось течение левых эсеров, которые выступили против империалистической войны, коалиции с буржуазией, требовали немедленного созыва Учредительного собрания и передачи крестьянам земли. На III съезде оппозиция резко критиковала линию ЦК, но оставалась в меньшинстве. В начале июля 1917 г. она опубликовала заявление, в котором говорила, что пе согласна «подчиниться указаниям руководящего большинства» и отныне решает «сохранить за собой полную свободу выступлений». Дальнейшее развитие событий привело к кризису в партии, к отколу от нее левых эсеров.

Не меньший разброд наблюдался и в партии «народных социалистов». В сентябре 1917 г. в Москве состоялся II съезд представителей этой партии. А. В. Пешехонов повторил почти все лозунги кадетов, но, зная о большой непопулярности этой партии, заявил, что они не пойдут с кадетами, что их дорога идет параллельно с эсерами и меньшевиками.

Второй по численности мелкобуржуазной партией были меньшевики.

Они в отличие от эсеров, выступавших от имени всех трудящихся, считали себя партией рабочих и формально придерживались марксизма. Но их «марксизм» представлял собой, с одной стороны, собрание закостенелых догм, с другой — ревизионизм. «Меньшевистский марксизм есть марксизм, перекраиваемый на мерку буржуазного либерализма»111,— писал В. И. Ленин.

Меньшевики в России представляли собой один из отрядов международного оппортунизма в рабочем движении. В начале XX в. почти в каждой стране, где имелся рабочий класс и его партии, существовали меньшевики (иод разным названием). Они и подобные им партии II Интернационала стали проводниками буржуазного влияния на рабочий класс, превратившись на деле в агентуру буржуазии.

Мепыпевики, так же как и эсеры, после Февральской революции с готовностью передали бразды правления буржуазии. Они больше всего на свете боялись сами взять власть. «Повсюду, где вооруженное столкновение приводило к серьезному кризису,—писал Энгельс,— мелких буржуа охватывал величайший ужас перед создавшимся для них опасным положением: ужас перед народом, который всерьез принял их хвастливый призыв к оружию, ужас перед властью, которая теперь попала им в руки, и прежде всего ужас перед последствиями той политики, в которую им пришлось ввязаться,— последствиями как лично для них самих, так и для их общественного положения и для их собственности»112. Эти слова Энгельс адресовал к немецкой мелкой буржуазии. Но они в значительной мере применимы и к России. Они характеризуют поведение мелкобуржуазных партий меньшевиков и эсеров в 1917 г., представлявших собой типичные социал-реформрістские партии, идеалом которых была буржуазная парламентская республика.

Чтобы подсчитать свои силы и выработать линию поведения в новых условиях, меньшевики в мае 1917 г. собрали Общероссийскую конференцию РСДРП (меньшевистских и объединенных организаций). На ней присутствовали делегаты от 28 меньшевистских и 27 объединенных организаций, представлявших около 45 тыс. человек, но самих меньшевиков было значительно меньше, ибо в объединенных организациях состояли и большевики113. В резолюциях конференции оправдывалась коалиция меньшевиков с буржуазией, вступление их в буржуазное Временное правительство, отказ от передачи власти Советам, поддержка продолжавшейся войны114,

В июле 1917 г. меньшевики (вместе с эсерами), поддержав буржуазное Временное правительство, расстрелявшее демонстрацию рабочих и солдат в Петрограде, окончательно скатились в лагерь контрреволюции. В травле большевиков, которая неимоверно усилилась после июльских событий, меньшевики занимали одно из первых мест. Чего только они не приписывали коммунистам: и бланкизм, и терроризм, и погромную агитацию. Оргкомитет РСДРП И июля 1917 г. в обращении ко всем членам партии призвал везде и всегда бороться с коммунистами, указывая, что «успешную борьбу с ленинизмом может вести только социал-демократия»115.

После июльских событий у меньшевиков, как и у эсеров, усилилось левое крыло, представители которого называли себя интернационалистами и по целому ряду вопросов выступали против руководства партии. Разброд и шатания в партии меньшевиков ярко проявились на так называемом Объединительном съезде РСДРП, состоявшемся в Петрограде во второй половине августа 1917 г. На съезде собрались почти все течения и группы меньшевизма и те, кто им сочувствовал116. Присутствовали 222 делегата от 146 организаций, представлявших 193 172 члена партии117. На съезде боролись две основные группы: оборонцы (правое крыло) и интернационалисты (левое крыло). Объединения не удалось достигнуть. Меньшевики, группи- ровавшиеся вокруг газеты «Новая жизнь» (новожизнен- цы), заявили, что не согласны со многими решениями съезда и оставляют за собой право критиковать ЦК и «мобилизовать партийные массы в целях воздействия на центральное учреждение». Вскоре после съезда из партии вышла небольшая группа во главе с Ю. Лариным и вступила в большевистскую партию.

С конца лета 1917 г. численность меньшевистской партии и влияние ее в массах стали сильно падать. Секретарь Московской губернской организации меньшевиков сообщал в ЦК своей партии осенью 1917 г.: «Число членов, подсчитанное на 1-й губернской конференции 7—8 августа (около 3000), катастрофически падало за август и начало сентября»118. Далее говорилось, что к середине ноября 1917 г. в губернской организации состояло около 1400 человек. Такое же положение наблюдалось и в большинстве других губерний. Таким образом, еще задолго до Октябрьской революции началось усиленное бегство из партии. Это было свидетельством глубокого кризиса меньшевизма.

Одним из малочисленных и слабоорганизованных отрядов мелкобуржуазных социалистов в России были анархисты.

Все анархисты независимо от их направлений являются противниками всякой государственной власти, всякого организованного насилия, противниками политической борьбы и любой организации (партии и т. д.)

«Мы видим в нем учреждение,—писал о государстве теоретик анархизма Петр Кропоткин,— которое в течение всей истории человеческих обществ служило для того, чтобы мешать всякому союзу людей между собой, чтобы препятствовать развитию местного почина, душить уже существующие вольности и мешать возникновению новых. И мы знаем, что учреждение, которое прожило уже несколько столетий и прочно сложилось в известную форму ради того, чтобы выполнить известную роль в истории, не может быть приноровлено к роли противоположной»119.

Анархисты отрицательно относились и к пролетарскому государству. Идеолог анархизма Бакунин считал, что если рабочие войдут в правительство, то они скоро из социалистов превратятся в аристократов и угнетателей.

Анархисты проповедовали «безгосударственный» социализм, который якобы установится сразу после революции и при котором не будет никакого принуждения. Революция же, по их утверждению, произойдет не в результате определенных экономических предпосылок, а по воле народа, овладевшего идеями анархизма.

Будущее устройство общества они представляли как совокупность автономных коммун, основанных на свободном соглашении, коллективном труде и коллективной собственности. Эти коммуны общностью интересов соединялись в нации, а нации — в человечество. Конечной целью являлось образование всемирного союза вольных общин.

Анархизм — идеология по преимуществу таких слоев мелкой буржуазии, которых жизнь выбила из колеи: разорившихся кустарей, ремесленников, крестьян, деклассированной интеллигенции, а также безработных и люмпен- пролетариата.

Разорившиеся мелкие буржуа и деклассированные элементы склонны к анархизму потому, что, потеряв средства к существованию, они стремятся прежде всего приобщиться к распределению продуктов производства. Анархисты всем обещают, что начнут осуществлять равенство с распределения материальных благ.

Однако за анархистами могут идти в определенных условиях и зажиточные крестьяне, и кулаки. Гражданская война в России дала тому немало примеров. Богатые крестьяне выступали под знаменем анархизма в Сибири и особенно на Украине. Для них анархизм был средством борьбы с пролетарским государством, с его хлебной монополией, продразверсткой и т. д.

Анархизм, развиваясь, как правило, в отсталых странах, со слаборазвитой промышленностью, наиболее пышно расцветает в периоды больших кризисов, во время войн и революций, сильных социально-экономических потрясений и резких поворотов в истории.

Возникновение анархических групп в России относится ко времени кризиса, предшествовавшего революции 1905— 1907 гг., и к периоду самой революции. В то время анархисты совсем затерялись в народных массах, выступивших против самодержавия, и не оказали почти никакого влияния на ход борьбы. Они считали, что главной причиной неудачи первой русской революции, как и всех остальных,, была «неспособность во время движения совершить мас- совую экспроприацию, захват всех продуктов потребления в пользу народа»120.

В 1906—1908 гг. анархисты в России были повсюду разгромлены. Одних казнили, других сослали на каторгу или посадили в тюрьму. Оставшиеся в живых активисты перебрались за границу.

После февраля 1917 г. уцелевшие анархисты вновь съехались в Россию. Прибыл и Петр Кропоткин, проведший в эмиграции 40 лет. Вернулись ссыльные. Они составили два основных направления в русском анархизме, появившиеся еще в революцию 1905 г.: анархистов-коммунистов и анархистов-синдикалистов. Первое было более многочисленным. Анархисты создали свои группы и объединения в крупных городах России, прежде всего в Петрограде и Москве, и заявили о своих взглядах и тактике121.

Они решительно высказались против Временного правительства и империалистической войны, призывали к захвату рабочими фабрик, заводов, крестьянами — помещичьих земель, резко критиковали меньшевиков и эсеров.

Тактика анархистов предусматривала прямые действия против государства и буржуазии: стачки, массовые выступления, захваты, индивидуальный террор, заговор, восстания. Противники власти отрицали политическую и парламентскую борьбу. Они участвовали в Советах, но рассматривали их только как массовые организации трудящихся для разрушения старого мира, не признавая их как органы власти. Анархисты-коммунисты центр тяжести переносили на «пропаганду действием», а анархисты-синдикалисты — на создание беспартийных союзов.

Большевики никогда не прекращали идеологической борьбы против сторонников безвластия, как и всех других отрядов мелкобуржуазных социалистов. Так было и в 1917 г. Коммунисты резко критиковали тактику анархистов. «...У анархиста выходит поэтому тактика отчаяния,— указывал В. И. Ленин,— а не беспощадно-смелой и в то же время считающейся с практическими условиями движения масс революционной работы над конкретными задачами»122.

Однако отношение коммунистов к анархистам было другим, чем к эсерам и меньшевикам. По многим главным вопросам политической борьбы у анархистов и большевиков на определенном этапе революции имелось много точек соприкосновения. В борьбе с буржуазным Временным правительством и капиталистами анархисты являлись попутчиками большевиков. Недаром на всех демонстрациях, в которых принимали участие коммунисты, можно было видеть и черные знамена анархистов со словами: «Долой власть и капитал!», «Анархия — мать порядка!»

Сторонники безвластия, вспомнив старые времена, в 1917 г. занялись экспроприацией. Особенно нашумели тогда захват ими в Петрограде типографии и редакции газеты «Русская воля» и дачи бывшего царского министра П. Н. Дурново.

Анархисты сделали попытку произвести смотр своим силам во всероссийском масштабе и обсудить некоторые общие вопросы движения. Для этого они в июле 1917 г. собрались в Харькове на первую легальную конференцию. В ней участвовали представители анархистских групп и федераций 17 городов123. Но и в 1917 г. они не имели большого влияния в народе.

Характерным для всех мелкобуржуазных партий являлось отсутствие единства во взглядах и действиях среди руководителей и среди рядовых членов. Мало того, в них постоянно существовали течения и группировки, соперничавшие между собой. Это было отражением разнородности классового состава партий.

Среди меньшевиков, эсеров, анархистов не было внутренней дисциплины, спайки. Поэтому в организационном отношении их партии были слабыми, аморфными. Это были не армии бойцов, а скорее массы сочувствующих мелкобуржуазным демократам людей, не подготовленных к большим классовым боям.

Так в общих чертах выглядели к Октябрьской революции партии, представлявшие классы и социальные слои русского населения. Наряду с ними на Украине, в Белоруссии, Прибалтике, Закавказье, Средней Азии и других местах существовали различные буржуазные и мелкобуржуазные националистические партии. Несмотря на разли- "ЧИЯ между русскими и этими партиями, у них имелось большое сходство. Буржуазные националисты смыкались с кадетами, мелкобуржуазные националисты — с эсерами и меньшевиками.