I Упадок военной организации Московского государства начался задолго до Петра; новые войска «иноземного строя» постепенно получали преобладающее значение перед старой конницей дворян и детей боярских. Организуя регулярную армию, Петр делает последний шаг по пути, на который вступили его предшественники. Регулярные полки заменяют дворянские ополчения помещиков и вотчинников, служилых людей. В первые годы шведской войны дворянская конница отбывала еще военную службу на прежних началах, но уже имела значение лишь вспомогательного корпуса. В 1706 году в полках Шереметева и Хованского в низовом походе служили еще по-прежнему стольники, стряпчие, дворяне московские и жиль-цы. В 1712 году по случаю опасений турецкой войны велено было снарядиться на службу этим чинам под новым именем ца-редворцев. В следующем году царедворцам и городовым дво-рянам всех губерний велено было быть на государственной службе с ратниками для защиты украйны. Ho затем, с 1713 года, эти специально дворянские ополчения заменяются земскими ополчениями из людей разных чинов — украинской ландмилицией. «Шляхетство» освобождается от поместной полковой службы, лежавшей на «дворянах и детях боярских» московского времени. Ho петровские дворяне остаются такими же, как эти последние, служилыми людьми, обязанными службой государ-ству. Дворянство было освобождено от служебного тягла зна-чительно позднее, при Петре III. Преобразователь же лишь ви-доизменил характер служебной повинности дворян, обязав их нести военную службу в регулярных полках и во флоте, а так же службу гражданскую, которая при Петре получила значение государственной повинности. Кроме обязанности службы военной или статской, на шляхетство возложена была новая повинность образования, специальной подготовки к службе по западно-европейским образцам. Дворянин по-прежнему обязан пожизненной службой; даже старость и увечье, как и прежде, не всегда освобождали его от этой повинности: человека, ставшего неспособным к военной службе, переводили нередко на считавшуюся более легкой службу гражданскую. «По указам Петра Великого, — доносила Сенату Военная коллегия в 1731 году, — для учреждения регулярного войска, всероссийское шляхетство, кроме старолетних и увечных, определены были в службу, и определены были в армию по смерть, а иные по то время пока за старостью и за разными неисцельными болезнями отставкой абшид получили». Дворянин зачислялся в военную службу с юных лет, обыкновенно с 15-ти, и должен был начинать ее непременно с ря-дового. Петр требовал, чтобы дворяне, производимые в офи-церы, знали «с фундамента солдатское дело». Заметив, что полковое начальство производит нередко в офицеры молодых дворян, не служивших в низших чинах или служивших рядо-выми «только для лица» короткое время, государь подтвердил указами 1714 и 1719 года «чтоб из дворянских пород и иных со стороны отнюдь в офицеры не писать, которые не служили солдатами в гвардии». Дворянские недоросли «по годности» зачислялись одни в гвардию, другие в полки армейские и гар-низонные. Наши первые гвардейские полки, Преображенский и Семеновский, были наполнены рядовыми из дворян и князей, которые исполняли все обязанности низших чинов, получали содержание и службу несли наравне с ними: так однажды, по свидетельству Берхгольца, в караул к герцогу Голштинскому были наряжены вместе с другими рядовыми князья Голицыны. Знатное дворянство впоследствии обходило эти порядки. При Анне Леопольдовне и еще более при Елизавете Петровне дворяне записывали своих сыновей еще детьми в полки капралами, унтер-офицерами и сержантами и затем держали их при себе до совершеннолетия; старшинство же службы и производство в чины считалось со дня записи. Сын знаменитого А.И. Бибикова при Екатерине II, таким образом, двух лет был записан в гвардию, а девяти — произведен в офицеры.? Петр Великий возложил на шляхетство также необычную дотоле обязанность службы во флоте. Недоросли начинали служить здесь также с низшего чина гардемарина. Большая часть стольников, отправленных для учения за границу в 1697 году, по возвращении в Россию была определена во флот гардемаринами. Кроме военной службы, как главной повинности, шляхетство со времени Петра Великого обязано было отбывать также повинность службы гражданской. В московское время приказную службу несли разночинцы — дьяки и подьячие. Служилые люди были по преимуществу военно-служилыми людьми, и если они занимали высшие гражданские должности воевод или старост, то исполняли их в виде временных поручений, дел, посылок. При Петре Великом «дела и посылки» превращаются в «гражданскую службу» (1714). Co времени Генерального регламента и Табели о рангах «штатская служба» получает полные права гражданства и дворянин-воин делается и чиновником. Генеральный регламент 1720 года определил, что-бы шляхетские дети при коллегиях и канцеляриях под наблю-дением секретарей обучались канцелярскому делопроизводству, дабы со временем они «по градусам» могли быть произведены в высшие чины. Зная традиционный взгляд дворянства на кан-целярскую службу, законодатель предписывал «не ставить в укоризну» прохождение ее знатными и шляхетскими фамили-ями. В 1724 году было постановлено: «в секретари не из шля-хетства не определять, дабы потом могли в асессоры, советники и выше происходить»; из подьяческого же чина определять в секретари в исключительных случаях. Военная служба остается, тем не менее, главной повинно-стью шляхетства. Герольдмейстер обязан был наблюдать, чтобы в гражданстве более трети от каждой шляхетской фамилии не было, «чтобы служивых на земле и море не оскудить». Это ограничение оказалось излишним. До времени императора Павла I дворянство предпочитало военную службу, считая гражданскую службу менее почетной. Правительство в 1731 году, при учреждении Кадетского корпуса, в который принимались одни шляхетские дети, разъясняло, что преподавание юриспруденции в этом корпусе введено, «понеже не каждого человека природа к одному воинскому склонна, такоже и в государстве не меньше нужно политическое и гражданское обучение». Правительство насильственно определяло дворян в гражданскую службу; но эта мера в 1740 году признана была безуспешной. Сенат усмотрел, «что из таких, кои по выбору определены, не только из великопоместных и знатных, но и из посредственных и подлых, к приказному обучению охоты не имеют, а все, смотря происхождение воинской службы других их братии дворян, более к тому прилежат и тщатся»; вследствие этого было постановлено в гражданскую службу определять только таких, кои сами пожелают, а не неволею7. 2 Для службы во дворянских ополчениях семнадцатого века, как указано выше, не требовалось никакой подготовки. Петровские преобразования армии, флота и административных учреждений вызвали потребность в людях со специальными знаниями. Петр Великий, поэтому, возлагает на дворянство незнакомую ему дотоле обязанность обучения не только грамоте и «цифири», но и навигации, фортификации, юриспруденции и экономии. В 1697 году, не останавливаясь перед общим недовольством боярства, Петр отправляет за границу в Голландию, Англию и Италию 60 человек придворных, комнатных стольников из знатных фамилий, для изучения навигации и кораблестроения. После этой первой попытки Петр постоянно посылал дворянских недорослей, партиями в 40—50 человек, для учения в Голландию, Англию, Францию, Италию. С 1705 года в Амстердаме жил особый комиссар, князь Львов, для надзора за «навигаторами», как назывались русские ученики за границей; в 1717 году в одном этом городе учились 69 человек «недорослей и школьников». Молодые люди из дворян посылались, обыкновенно, за границу со специальной целью изучения мореходства и кораблестроения; для практики они служили по несколько лет на иностранных судах. В 1716 году Петр велел выбрать из школьников 60 человек «лучших дворянских детей» и отправил их по 20 человк в Италию, Францию и Англию для практического изучения мореходства. Часть московского боярства, сохранившая приверженность к старине, враждебно относилась к этому учению за границей. Абрам Лопухин, пользовавшийся влиянием среди враждебной нововведениям московской знати, отстаивал своих родственников от посылки за море и говорил: «еще тот не родился человек, кому нас посылать; разве Абрама Лопухина на сем свете не будет, тогда моим сродникам за море идти; он (Мен-тиков) которых сродников моих написал за море, и я велел деньги кинуть, на те деньги Меншиковой княгине седла по- купят, на чем ей ездить в полках». Многие недоросли считали учение за границей тяжким несчастьем: Василий Головин, рассказывая, что Петр в 1712 году отправил «за море для мор-ской навигационной науки» недорослей дворян, прибавлял: «в числе их за море и я, грешник, в первое несчастье определен». Навигатор князь Михаил Голицын писал из-за границы: «Наука определена самая премудрая, хотя мне все дни живота своего к той науке себя трудить, а не принять будет; для того — незнамо учиться языка, незнамо науки». Жизнь за границей для тех навигаторов и школьников, которые учились там на казенный счет, была трудным испыта-нием. Правительство давало им скудное содержание и нередко подолгу задерживало высылку денег. Лондонский агент ука-зывал на бедственное положение навигаторов в Лондоне и Голландии: они «так одолжали, что не рады жизни своей с первых лет по приезде своем, они почитай помирают с голоду, а за долги их хотят посадить в тюрьму». Конон Зотов из Парижа сообщал, что русские гардемарины, учившиеся во Франции, помирая с голоду, хотят идти в холопы, «только я стращаю их жестоким наказанием». Вследствие недостаточного надзора, ученики из богатых дворянских семей впадали в другую крайность: получая от родителей большие деньги, они за соблазнами европейской жизни забывали о науках. Поэтому в 1710 году было запрещено посылать деньги ученикам за границу помимо Адмиралтейского приказа. Грубые нравы русских учеников приводили в изумление французов. Зотов из Парижа извещал государя в 1717 году: «Маршал д’Этре призывал меня к себе и выговаривал мне о срамотных поступках наших гардемаринов в Тулоне; дерутся между собою и бранятся такою бранью, что последний человек здесь того не сделает; того ради обобрали от них шпаги. В Тулоне гардемарин Сунбулов одного француза застрелил из пищали. Гардемарин Глебов поколол шпагою гардемарина Барятинского и за то под арестом обретается. Господин вице-адмирал не знает, как их приказать содержать, ибо у них таких случаев никогда не бывает; хотя и колются, только честно, на поединках, лицом к лицу». Петр Великий часто бывал недоволен малыми успехами рус-ских учеников, когда экзаменовал их в Петербурге; но многим из них заграничное ученье шло впрок. Федосий Скляев, учившийся в Голландии вместе с государем, так хорошо изучил кораблестроение, что не уступал иностранным мастерам. Ученики русских школ, отправлявшиеся за границу для изу-чения языков, затем с успехом переводили иностранные книги; из числа навигаторов многие делались достойными моряками русского флота. Давая специальные знания, жизнь за границей имела для русских людей важное общеобразовательное значение. Она наиболее содействовала сближению с Западом русского служилого дворянства. Сознавая это значение заграничных учебных поездок, Петр Великий в 1721 году повелел тем лицам, которые выучатся «правам и экономии» в России, не побывав за границей, «зачитать чины вполы, понеже они ведения- чужих государств видением лишатся»8. Дворянство обучалось по преимуществу военным наукам; Петр с неменьшей энергией стремился к распространению технических знаний и образования также среди других классов общества. Он посылал купеческих детей в Лифляндию и за границу для изучения коммерции; приказных людей и разночинцев — для изучения юриспруденции, иностранных языков для переводов, ремесел и искусств. Рядом с обучением дворян и других чинов людей за границей шло, все более развиваясь, и обучение их в России во вновь открытых школах. В 1700 году была учреждена в Москве школа математики и навигации; в 1712 году — Инженерная школа; ученики в эту школу набирались «из царедворцевых детей и из всяких чинов людей». В 1715 году открыто было высшее военно-учебное заведение — Морская академия, в 1721 — Артиллерийская школа. По докладу Генриха Фика, голштинца, известного деятельным участием в учреждении коллегий, Петр в 1718 году повелел устроить академию для подготовки молодых людей к гражданской службе. За недостатком учебников и учителей это дело было отложено, и в 1721 году Петр, в ожидании устройства академии, повелел «сделать краткую школу для обучения эко-номии и гражданству». Указом 28 февраля 1714 года велено было устроить повсюду в провинции начальные школы в монастырях и архиерейских домах для обучения «грамоте, цифири и некоторой части? геометрии». Этот указ замечателен тем, что им впервые воз-ложена была на всех дворян и людей приказного чина (дьяков и подьячих) обязанность начального обучения детей. Дворянские и приказного чина дети (кроме однодворцев) должны были учиться в указанных школах от 10 до 15 лет. He имеющим аттестата об окончании школы запрещено было жениться: «без свидетельственных писем жениться их не допускать и венечных памятей не давать». Вслед затем, однако, было принято во внимание, что дворянские дети до поступления или до окончания курса этих школ, в 10—13 лет высылаются на смотр в столичные или губернские города и распределяются по военным школам или по полкам, или же посылаются для учения за границу. Поэтому указом 18 января 1716 года в про-винциальных монастырях или архиерейских школах (которые к этому времени еще не были открыты) велено было учиться только «дьячим и подьячим и всякого чина людей детям, ок- роме дворянских детей». Обязательное начальное обучение дворянских детей было вновь узаконено впоследствии указом Анны Иоанновны 1737 года; к двенадцати годам дворянские недоросли должны были быть грамотными; кто же из них ничему не научался в шест-надцать лет, тогда отдавали в матросы. Императрица Анна Иоанновна положила также начало системе особых дворянских училищ, учредив в 1731 году шляхетский Кадетский корпус. Кроме общих обязанностей учиться и служить, правительство возлагало на дворянство и другие частные повинности. В 1714 году Петр обязал 1000 шляхетских фамилий переселиться в Петербург. На Васильевском острове они должны были построить в короткий срок каменное и деревянное строение, размеры которого обусловлены были числом принадлежавших им крестьянских дворов; дворяне, имевшие более 500 дворов, должны были строить каменные дома в два жилья; владельцы маленьких имений в 50—40 дворов обязывались построить деревянные дома в один этаж. Указ этот не исполнялся и неоднократно подтверждался при Петре и при Анне Иоанновне (в 1735 году). В этой обязанности переселяться и строиться наглядно обнаруживается существенная черта организации петровского дворянства, сохранившаяся от московского времени; служилое дворянство состоит в полной зависимости от правительства, которую историки сравнивают с крепостною зависимостью крестьян от помещиков; переселения дворян по приказу правительства «заключают в себе много схожего с переселениями крепостных крестьян из одного имения в другое по воле помещика»9. 3 Сообразно с этим, весь наличный состав дворянства при Петре Великом так же, как в предшествовавшее время, подлежал постоянному надзору со стороны правительства. Время от времени производились смотры дворянским недорослям и взрослым дворянам. В семнадцатом веке эти смотры производил Разрядный приказ в Москве или бояре и дьяки в провинции. Петр же нередко лично осматривал дворян. В 1704 году потребованы были недоросли из городов на царский смотр: государь сам «смотрел их и годных в службу записал в солдаты». В 1705 году велено было явиться на государев смотр в Москву всем московским дворянам и придворным чинам: стольникам, стряпчим, жильцам. Смотр неслужащим дворянам и недорослям, с распределением их по осмотре в службу или учение, производится в Петербурге в 1711, 1712 годах. He явившимся на этот смотр, более состоятельным дворянам, имевшим не менее 100 дворов, велено было прибыть в Петербург в 1713 году. Для менее состоятельных дворян поездка в отдаленный от средней России Петербург требовала непосильных расходов и потому лицам, имевшим менее 100 дворов, велено было являться на смотр в Москву, в канцелярию Сената. Недоросли моложе 10 лет отпускались домой, с обязательством явиться по первому призыву правительства; часть недорослей от 10 до 15 лет определялась в школы или посылалась в заграничное учение; 15 лет и выше — зачислялись в военную службу или к гражданским делам. Ведение дворянского сословия, принадлежавшее Разрядному приказу, как одно из важнейших дел государства, передано было Петром в 1711 году вновь учрежденному Сенату, причем начальник Разрядного приказа, деятельный боярин Тихон Никитич Стрешнев, сделан был сенатором. В сенатской канцелярии образован был особый Разрядный стол, который наследовал от бывшего Разряда все списки служилых людей — десятни, списки всех прежних смотров и назначений к различ-ным должностям. Сенат так же, как прежде Разряд, должен был следить за всеми переменами в наличном составе дворянства, наблюдать, кто чем занят и кто освободился от возло- 16 Зак. 73 женных поручений. Назначение на должности в первое время принадлежало Сенату; впоследствии же, когда были учреждены коллегии, то им было вменено в обязанность доносить Сенату о всех назначениях и командировках служащих. Все прибывшие на смотр должны были явиться прежде всего в Разрядный стол и дать сведения о летах и об имуществе, вотчинах и поместьях. Затем в Сенате составлялись и хранились списки дворян с отметками о каждом, кто куда назначен, кто отставлен от службы за старостью или негодностью, кто на время отпущен в имение. В 1721 году, в связи с реформой центральных и губернс-ких учреждений, предпринят был общий смотр всем дворянам как состоящим на службе, так и уволенным в отставку. Всего государства царедворцам, дворянам всякого звания и отстав-ным офицерам велено было явиться на смотр, жившим в го-родах Петербургской губернии — в Петербург, остальным — в Москву. Только дворяне, жившие или служившие в отдаленной Сибири и Астрахани, избавлены были от явки на смотр. Недоверяя прежним сенатским смотрам, Петр повелел прибыть в столицы всем, бывшим на прежних смотрах и уволенным в отставку за старостью или увечьем. Обязаны были явиться также и все те, кто в губерниях и провинциях находился у дел; а чтобы в отсутствие их дела не остановились, все дворяне были разделены на две смены: одна смена должна была прибыть в Петербург или Москву в декабре 1721, другая — в марте 1722 года. Главное руководство этим делом поручено было стольнику Степану Колычеву с тремя помощниками: двумя подполков-никами и царедворцем. В следующем 1722 году Колычев на-значен был герольдмейстером. С преобразованием Сената в 1721—1722 гг., дела по заведыванию личным составом дворян-ства выделены были в особое ведомство герольдмейстера, со-стоявшего при Сенате. Петр сосредоточивал заведывание слу-жилым сословием в одних руках. Герольдмейстер, по краткому первоначальному определению Петра, должен был «ведать дворян и всегда представлять к делам, когда спросят». По инструкции 5 февраля 1722 года, он должен был иметь «всего государства всех дворян списки троякие: I) генеральные имен-ные и порознь по чинам, 2) кто из их к делам годится и упот-реблены будут к каким порознь, и затем что оных останется, 3) что у кого детей и в каковы лета и впредь кто родится и умрет мужска пола». Герольдмейстер обязан иметь о том «обсто-ятельные и верные ведомости» и постоянно пополнять и про верять их сведения о служащих, которые должны были сооб-щать ему погодно рапортами все коллегии и канцелярии, сто-личные и губернские. Он должен был представлять кандидатов на гражданские должности: «когда к каким делам гражданским какие персоны понадобятся в сенат, чтоб тотчас представить на пример мог, смотря по делу и его состоянию, кто к чему достоин и потом в те места отсылать, кого в сенате определять»10. 4 Ведая личный состав дворянства, герольдмейстер обязан был строго наблюдать, чтобы дворяне под каким-либо предлогом не «укрывались от службы». С укрывательством дворян от службы Петр Великий вел энергичную борьбу в течение всего своего царствования. В этом отношении, как и во многих других, его деятельность является непосредственным продолжением деятельности московского правительства, которое также упорно боролось против уклонения служилых людей от исполнения лежавших на них обязанностей (или «нетства»). Петр тщетно стремился иско-ренить московское «нетство» чрезмерно строгими карами. В 1703 году было объявлено, что дворяне, не явившиеся на смотр в Москву к указному сроку, а также и воеводы, «чинящие им поноровку», будут без пощады казнены смертью. Эта угроза не приводилась в исполнение, и впоследствии правительство Петра отказалось от устрашения «нетчиков» смертной казнью и чаще всего прибегало к испытанным уже в XVII веке мерам наказания дворян, укрывавшихся от службы, — отнятию вотчин и поместий. Так, в 1707 году велено было с дворян московских чинов и городовых, не явившихся на службу, брать штраф по полуполтине и полтине, а тех, которые не явились к последнему сроку, I октября, «бить батогами, сослать в Азов и отписать их деревни на государя». В 1711 году Петр Великий в числе других важнейших дел поручил особому вниманию вновь учрежденного Сената также разыскание дворян, уклонявшихся от службы. В пунктах, дан-ных Сенату 2 марта 1711 года (написанных Петром собствен-норучно), сказано: «дворян собрать молодых для запасу в офи-церы, а наипаче тех, которые кроются, сыскать». Для сыска «нетчиков» Петр прибегает к новому средству, крайнему по-ощрению доносов: «кто скрывается от службы, объявить в на-роде, кто такого сыщет или возвестит, тому отдать все дерев- 16* ни того, кто ухоронивался». С этого времени правительство постоянно грозит «нетчикам» конфискацией деревень и для по-ощрения доносов обещает отдать отписанные деревни донос-чикам. Если недоросли не являлись на смотр, то деревни от-писывались как у них самих, так и у тех, кто их укрывал. В 1711 году Сенат повелел комендантам сыскивать и держать за караулом дворян, которые «огурством своим на службу в Бел-город не поедут и станут укрываясь жить в домах своих», а по-местья и вотчины их отписывать на государя. В 1716 году имена не явившихся на смотр в Петербург велено было напечатать, разослать по губерниям, городам и знатным селам, чтобы все ведали, кто укрывается от службы и знали, на кого доносить. Отысканием «нетчиков» усердно занимались петровские фис-калы; обер-фискал Нестеров, по его словам, сыскал более 1000 человек «недорослей и кроющихся от смотров и службы». Неповиновение указу 1721 года о явке на смотр всех слу-жащих и неслужащих дворян вызвало установление нового стро-гого наказания «нетчикам». Несмотря на три повторительных указа Сената, к Колычеву явились немногие дворяне. Тогда Петр дал последнюю отсрочку для явки недорослей и дворян до 31 января 1722 года и объявил, что ежели кто на тот срок не явится, «таковые будут шельмованы и с добрыми людьми ни в какие дела причтены быть не могут и ежели кто таковых ограбит, ранит, что у них отымет, а ежели и до смерти убьет, о таких челобитья не принимать и суда им не давать; а движимое и недвижимое их имения отписаны будут на нас бесповоротно; — и по прошествии сроков всех нетчиков имена будут особо напечатаны и для публики прибиты к виселицам на площади, дабы о них всяк знал, яко преслушателей указам и равных изменникам». Несмотря на все строгие меры Петра, дворяне нередко уклонялись от смотров и службы более или менее продолжительное время, а некоторым, благодаря взяткам и различным уловкам, удавалось вовсе избежать службы. Иван Посошков в своей известной «Книге о скудости и богатстве» говорит: «Ce колико послано указов во все городы о недорослях и молодых дворянских детях, — и аще коего дворянина и на имя указано выслать, то и того не скоро высылают, но по старому уложению, дождався третьего указу, и буде ничем отбыть не могут, то уже вышлют. И в таком ослушании и указов царского величества в презрении, иные дворяне уже состарились в деревнях живу-? чи, а на службе одной ногой не бывали. В Устрицком стану есть дворянин Федор Михайлович сын Пустошкин, уже соста-рился, а на службе ни на какой и одной ногой не бывал, и какие посылки жестокие на него не были, никто взять его не мог: овых дарами угобзит, а кого дарами угобзить не может, то притворит себе тяжкую болезнь или возложит на себя юродство. И за таким его пронырством иные и с дороги (его) от- пущали, и егда из глаз у посылыциков выедет, то юродство свое отложит, и домой приехав, яко лев рыкает. И аще и никаковые службы великому государю кроме огурства не показал, а соседи все его боятся». Энергия правительства в привлечении на службу дворян значительно ослабела после смерти Петра Великого: смотры дво-рянам делаются реже, угрозы «нетчикам» становятся менее строгими. В 1732 году предписано было явиться на смотр к герольдмейстеру всем шляхетским и офицерским детям 15 лет, а также отставным штаб-, обер- и унтер-офицерам. Ввиду ослушания дворян этому указу, Анна Иоанновна восстановила отчасти строгие меры Петра, предписав отдавать половину имений «нетчиков» лицам, донесшим на них. Пристанодер-жателям «нетчиков» грозил такой же штраф, какой был уста-новлен за пристанодержательство беглых крестьян: за каждого человека сто рублей. В 1742 году велено было недорослей за неявку на смотр и за необучение записывать в матросы и сол-даты в Оренбург на поселение11. Строго преследуя дворян за уклонение от службы, Анна Иоанновна вместе с тем существенно облегчила дворянину ис-полнение служебной повинности. Удовлетворяя до известной степени желаниям шляхетства, которые высказаны были им в мнениях, поданных в Верховный тайный совет в 1730 году, императрица указом 31 декабря 1736 года ограничила срок обя-зательной службы дворян 25-ю годами и предоставила одному из братьев шляхетских заменять личную службу поставкой рекрут из крепостных людей. Указ этот знаменовал собой начало освобождения дворянства от лежавшей на нем в течение несколь-ких столетий обязанности государственной службы.?