Переселенческое движение, связанное с проведением в Южной Осетии крестьянской реформы, набирало силу на протяжении всего пореформенного периода. На начальном этапе переселение из Южной Осетии в Восточную Грузию объяснялось большими, чем в Южной Осетии, наделами земли, которые отводились крестьянам в грузинских районах. Позже, после 70-х годов XIX века, к малоземелью прибавилась феодальная оккупация Южной Осетии, ставшей для грузинских тавадов своеобразной колонией. В миграции населения из Южной Осетии в немалой степени были заинтересованы российско-грузинские власти. Переселение осетин во внутренние районы Грузии поддерживалось ими по двум главным причинам: 1. Заселение ряда районов Восточной Грузии, в особенности Алазанской долины, в свое время подвергшихся набегами горцев опустошению; 2. Желание властей добиться миграции осетин из Южной Осетии, где постоянно существовала напряженная политическая обстановка. Позже к этим двум главным причинам прибавилась и другая - стремление грузинской политической элиты к ас симиляции осетинского населения; осетинские села, создававшиеся в Восточной Грузии, фактически «погружались» в плотную грузинскую языковую и культурную среду. Существовал для властей еще один мотив в инициировании миграционных процессов из Южной Осетии в Кахетию: переселение осетин в район, подверженный нападениям со стороны горцев Северо-Восточного Кавказа, создавало реальную возможность для грузинских беженцев, ранее покинувших Алазанскую долину, вернуться в свои исторические насиженные места. Осетинские крестьяне, всегда вооруженные и обладавшие высокой воинской мобильностью, становились в Кахетии щитом для грузинских поселений. Миграционный поток из Осетии в Грузию продолжался вплоть до 1914 года. Некоторое, едва заметное оживление его замечалось и позже, в советское время. Осетинские села в Кахетии создавались в основном на необжитых и не всегда пригодных для хозяйственной деятельности землях - приходилось приложить немало усилий, чтобы сделать земельный участок плодородным. Несмотря на это, осетины-мигранты старались расселиться на территории Верхней и Нижней Кахетии компактно. Религиозная идентичность и предрасположенность осетин и грузин к интеграции позволяли им также образование смешанных поселений. Подобные поселения были созданы в Горий- ском, Душетском, Карельском, Хашурском, Ксанском, Бор- жомском и других районах. Стоит также подчеркнуть, что переселение из оккупированной грузинской знатью Южной Осетии в Грузию, поощряемое властями, приводило к тому, что мигрантов, покинувших свои насиженные места, становилось больше, чем остававшихся в Южной Осетии жителей. Это серьезно ослабило Южную Осетию перед феодальным натиском грузинских тавадов и вело ее к беспомощности перед опасной экспансией. Главной социальной категорией крестьян, уходившей со своей родины в Грузию, были хизаны. По своему положению они обладали большими возможностями для миграции и для выбора нового крестьянского статуса. На начальном этапе, когда российские власти заинтересованно занимались переселением осетин, хизаны получали разрешение селиться на казенных землях. Такое же разрешение они имели от Синода, позволявшего занимать участки на церковных землях. Некоторые хизаны покупали земли у грузинских владельцев. Следует сказать, что осетинские хиза- ны покидали Южную Осетию и по инициативе грузинских князей и помещиков, имевших владения не только в Южной Осетии, но и в Грузии. Они пользовались этим, заключали договоры с хизанами и поселяли их на своих землях. Тем самым феодалы добивались расширения своего феодального подворья. В первое время грузинские феодалы, заинтересованные в расширении своих владений, стремились сохранить для осетинских переселенцев одинаковые с грузинскими крестьянами повинности. Это и было, собственно, мерой поощрения осетин к миграции в районы Грузии. Насытив «рынок рабочей силы», грузинские феодалы резко изменили свою политику в отношении осетинских мигрантов. Они стали вводить для них меры сегрегации. Судя по всему, это началось в 80-х годах XIX века - одновременно с усилением официального произвола властей в Южной Осетии. В тогдашней прессе отмечалось, что места, где ранее обитали дикие звери, осетины превратили «в наилучшие пахотные земли». Вместе с тем указывалось и на то, что «помещики подымную подать повысили с одного рубля до двадцати четырех рублей». Было ясно, что бывшие осетинские хиза- ны, ставшие в новых местах крестьянами у грузинских феодалов, не смогут нести столь тяжелые повинности. И вновь «на помощь» пришла персидская деспотическая модель феодализма, в соответствии с которой феодал сначала объявлял о размерах повинностей, а затем насильственно изымал при помощи воинского отряда (стражи) столько повинностей, сколько позволяли его силы и крестьянские «ресурсы». Такая модель феодального режима обуславливалась не только хорошо знакомой грузинским феодалам традицией, но и мигрантским положением осетинских крестьян. Грузинские тавады, научившиеся у персидских ханов и валиев облекать свои фискальные аппетиты в громкие лозунги о Родине, естественно рассматривали Грузию как свою «собственность», на землях которой поселились осетины-мигранты в качестве временно проживающих. Сами осетины, обосновавшиеся в Грузии и оторванные от осетинской метрополии, не могли не чувствовать, насколько незащищенными они стали в плотном грузинском окружении. Несомненно, сказывалась и российская политика двух стандартов, согласно которой грузины относились к привилегированной расе, а осетины, к тому же беженцы - к «низшей», что ставило осетинских крестьян в Грузии в очень тяжелое положение. Этим, очевидно, объяснялась высокая степень грузинской ассимиляции, характерной для ми- грантов-осетин в Грузии.