Новый тип сотрудника

Одно из главных достоинств такой методики исследований для науки можно сформулировать так: она* позволяет связать опыт — феноменологию ментального состояния — с активностью мозга.

Такие искусные практики представляют новый тип людей, сотрудничающих с наукой о мозге и способных генерировать внутренние состояния с небывалой точностью. Эта способность к четкому внутреннему осознаванию была неуловимой синей птицей для американских психологов начала двадцатого века (их называли интроспекционистами), которые надеялись изучить разум по данным внутренних наблюдений самих испытуемых. Например, одна из методик заключалась в том, что волонтеров (которыми даже тогда обычно были студенты колледжей) просили стенографировать так быстро, как только возможно, поток мыслей, полагая, что так удастся отследить плавные изгибы их ментальных состояний.

Но поскольку такие методы не выявляли практически ничего полезного — возможно, потому что у испытуемых не было никакой подготовки или дисциплинированности, — движение было признано тупиковым и сошло

на нет. (Совершенно неожиданно интроспекционизм оказался полезен не психологии, а литературе: писательница Гертруда Стайн, будучи студенткой психолога Уильяма Джеймса в Рэдклиффе, научилась этому методу свободно-ассоциативного письма, который стал ее визитной карточкой в литературе.)

Но вот теперь, сто лет спустя, цель — но не средства — интроспекционистов можно снова предложить ученым. Такие инструменты, как фазовая ядерно-магнитно-ре- зонансная томография и компьютерная электроэнцефалография, позволяют добиться беспрецедентной точности в наблюдениях за работающим мозгом.

Как это ни удивительно, но Далай-Лама тоже считает такое сотрудничество очень перспективным. Позже он рассказал мне, что настаивал на включении научного обучения в программу монастырей не для того, чтобы просто познакомить монахов с научными теориями, а чтобы сконцентрировать внимание на группе избранных, из которой следует отобрать нескольких монахов, чье научное образование можно будет поднять до самых высших уровней.

Он надеется, что «наступит день, когда мы сможем вырастить ученого, который одновременно будет практиком буддизма». Он мечтал о монахах, которые станут добиваться высокого научного мастерства, одновременно постигая традиционные буддийские практики, и ко- гда-нибудь в будущем будут проводить научные исследования — на себе.

Но, обладая дальновидностью человека, который мыслит категориями не лет, а веков, Далай-Лама прекрасно понимал, что это займет много времени. С ехидной улыбкой он добавил: «Похоже, что хороших результатов такого сотрудничества нам не доведется увидеть в этой жизни».