Как будет «эмоция» по-тибетски?

Презентация Пола поставила нас перед серьезной дилеммой: английское слово «эмоция» не имеет прямого эквивалента в тибетском языке — похоже, что у этих культ тур совершенно разные подходы к данному вопросу.

После недолгих прений мы приняли рабочее определение: эмоция — это ментальное состояние, которое включает сильный чувственный компонент. Из этого определения мы, однако, исключили сенсорные чувства (ощущение боли при порезе пальца или усталость); чувства должны быть привязаны к оценкам — то есть к мыслям.

Но Франсиско Варела вернул нас к исходной точке, к отсутствию в тибетском языке эквивалента слову «эмоция»: «Я очень удивлен, что мысли, как иррациональные, так и разумные, настолько сильно отличаются от эмоций. Я понимаю, что на Западе мы немного зациклены на том, что эмоции не поддаются сознательному контролю и что мысли всегда в той или иной степени рациональны. Но все же как могло случиться, что в тибетском языке, предоставляющем широкие возможное-

ти для различения ментальных состояний, такое коренное различие не нашло отражения?»

Отвечая Франсиско, Далай-Лама поставил под сомнение философскую предпосылку, заключенную в основе вопроса, — почему Запад считает естественным контраст между эмоцией и мыслью, не рассматривая их как интегрированные понятия, как это происходит в рамках буддийской парадигмы.

Далай-Лама начал с обезоруживающего наблюдения: «Возможно, это тема будущих исследований», — сказал он, намекая на возможность найти санскритский эквивалент слову «эмоция» в небуддийских источниках или в источниках, которые не дошли до Тибета[§§§§§§§§§§§]. Как заметил Далай-Лама, в одной из своих работ великий богослов Тсонгкхапа говорит о том, что если какая-то идея не найдена в священных текстах, которые были переведены на тибетский, это не значит, что ее нельзя найти где-нибудь еще в буддизме.

Но затем он высказал другое предположение: «Если принять во внимание конечную цель буддийской практики — достижение нирваны, то становится понятно, что при изучении разума основное внимание уделяется специфическим ментальным состояниям, способным помешать осуществлению этой цели. Именно это объединяет шесть коренных состояний и двадцать сопутствующих — вредоносных ментальных факторов, рассмотренных Джинпой в первый день. Одни из них являются эмоциями, другие нет, но это не имеет большого значения. Важ

но то, что все они обладают одним общим свойством — являются помехами.

В противоположность этому современная психология не ставит перед собой цель достижения нирваны, — подчеркнул Далай-Лама. — Но мы попробуем это изменить!»

Далай-Лама продолжил: «Пытаясь понять, почему Запад придает такое значение идентификации эмоций, могу высказать одно предположение. На мой взгляд, все дело в том, что начиная с эпохи Просвещения, или даже еще раньше, с Фомы Аквинского, приоритетами западной науки являются здравомыслие и интеллект. Но что может помешать здравомыслию? Эмоция.

У вас есть две категории, которые вы противопоставляете друг другу. Тот факт, что в западной науке существует специальный термин для обозначения эмоций, не обязательно говорит о том, что ваша наука уделяет особое внимание вопросу природы эмоций. Возможно, первоначальным мотивом присвоения чему-то названия „эмоция" было желание увеличить силу здравомыслия путем идентификации чего-то неблагоразумного, чего- то иррационального».

Здесь нужно заметить, что сомнение Далай-Ламы в обоснованности проводимого Западом разделения между эмоциями и когнициями нашло поддержку в последних открытиях нейронауки. Мозг, похоже, не проводит четкого различия между мыслью и эмоцией, поскольку каждый участок мозга, который играет хоть какую-то роль в эмоциональных процессах, одновременно связан с теми или иными аспектами когнитивных процессов. Биологические схемы эмоций и когниций переплетаются, подтверждая доктрину буддизма о неразделимо- сти этих двух элементов[************].

Пол согласился с историческим анализом причин Далай-Ламы, объясняющим, почему эмоциям придается такое значение в западной философии.

Однако это не поколебало боевой дух Пола, и он задал вопрос о различиях между деструктивными и конструктивными эмоциями на поверхностном и на глубинном уровнях: «Я понял ваши слова или, во всяком случае, их перевод, но не совсем понял, что именно вы имели в виду. Мне интересно, существуют ли аспекты эмоционального опыта, которые нельзя постичь без специальной подготовки? Могут ли практикующие тибетский буддизм воспринимать эмоции в таких формах, которые недоступны и в этом смысле непостижимы для тех, кто этим не занимается?»

Далай-Лама, в принципе, согласился, что должны существовать определенные аспекты эмоций, которые останутся непонятными, если только не испытать их самому: «Например, одним из важных аспектов буддийской практики является размышление о преходящей природе жизни, о смерти, о временности бытия. Считается, что чем дольше человек практикует медитацию, тем больше углубляет свое понимание. Поначалу он может пони- Зак. 581

мать умом, что время не стоит на месте, но не ощущает этого. Затем он свыкается с этим чувством благодаря медитации, и в конце концов у него развивается повышенная чувствительность. Доступ к тонким эмоциям такого рода обеспечивает медитация.

Нечто подобное представляют определенные степени цепляния к врожденной природе своего „Я“, которые с буддийской точки зрения являются ложными. Но эти степени существуют, и эти уровни настолько трудноуловимы, что без непосредственного опыта ощущения их пустоты вы, возможно, даже не сможете квалифицировать их как ложные состояния ума».

Я был поражен радикальным отличием точек зрения, с которыми каждая сторона вступила в наш разговор, и сказал: «При подготовке этого диалога мы приняли рабочее определение деструктивных эмоций как эмоций, причиняющих вред тому, кто их переживает, или другим людям. Ваше определение деструктивных эмоций как нарушающих спокойствие ума намного тоньше нашего».

«Именно так», — согласился Далай-Лама.

Я продолжил: «Это совершенно иной подход к нашей теме — между нашими точками зрения огромная пропасть. В этом одна из причин, почему нам так интересно, что вы культивируете и поддерживаете в своей практике, какие эмоциональные состояния развиваются в ходе продвинутой практики и как они могут помочь западной психологии в поиске средств борьбы с деструктивными эмоциями».