Определение террористов и их организаций

В анналах терроризма глобальный салафитский джихад явление новое. В нем сочетаются фанатизм в его первоначальном смысле «чрезмерного энтузиазма в области религиозной веры» (Tailor, 1991) с терроризмом против «дальнего врага», глобальной цели ради создания утопии.

В данной работе рассматриваются лишь те мусульманские террористы, которые, преследуя салафитские цели — а именно создание исламистского государства, — осуществляют теракты против государственных объектов и населения зарубежных стран, против «дальнего врага». Подобное определение границ исследования исключает из рассмотрения многих террористов, но я считаю, что включение в выборку чрезмерно большого числа объектов способно затенить важные факторы, которые могут помочь нам понять этот феномен.

Если говорить предметно, то я исключаю всех немусульманских террористов, а также мусульманских террористов, вовлеченных во внутриполитические вооруженные конфликты и городские вооруженные столкновения против своих собственных правительств.

Реальный мир редко бывает таким упорядоченным, каким мы хотели бы его видеть. Он не так-то просто вписывается в наши аналитические категории, что требует от нас принятия сложных решений при отборе данных. Одно из таких трудных решений касается Палестины. Аззам определил борьбу за освобождение Палестины как прямой джихад, а не как попытку создать салафитское исламистское государство. Действительно, традиционно многие палестинские террористы являются секуляристами, а не религиозными фанатиками, хотя религиозный фанатизм вроде бы находится на подъеме. Сверх того, борьба палестинцев непосредственно связана с комплексом социальных, экономических и политических проблем, а также с задачей «освобождения» бывших мусульманских земель. Поэтому включение палестинцев в вышеуказанную категорию замутило бы более чистые идеологические воды глобального салафитского джихада. Подозреваю, что палестинский терроризм сильно отличается от глобального салафитского

джихада с точки зрения того, каких людей он привлекает и их поведения.

Возможно, наиболее спорным из принятых мною решений является исключение из данного исследования руководства Египетской исламской группы (ЕИГ), находящегося в тюремном заключении. На ЕИГ возлагается вина за многие теракты в Египте и за рубежом против египтян и объектов египетского государства. Находившееся в тюрьме руководство одобрило эти операции. Но вполне очевидно, что эти теракты были составной частью простого салафитского джихада. Террор против туристов в Египте в 1990-е гг. не был самоцелью, а лишь попыткой дискредитировать государство. Демонстрируя миру неспособность правительства защитить туристов, террористы смогли ослабить экономику, нарушив функционирование главной отрасли национального хозяйства. Руководство ЕИГ верило, что эта кампания усугубит лишения, переживаемые массами, которые обвинят в этом правительство и объединятся для его свержения. Когда данная стратегия оказалась контрпродуктивной и настроила население против ЕИГ, ее находившиеся в заключении руководители признали свою ошибку и в 1997 г. полностью пересмотрели тактику, инициировав стратегию ненасильственных действий, которая осуществляется до сих пор. В ходе этого процесса лидеры ЕИГ даже отказались от своего джихада и стали близки к стратегии да'ават.

Несмотря на исключение из исследования руководства ЕИГ, оказавшегося в тюрьме, я включил в него лидеров Группы в эмиграции, поскольку они сыграли важную роль в идеологическом развитии движения за возрождение ислама — от простого джихада в Афганистане до салафитского джихада и глобального салафитского джихада. На протяжении последнего десятилетия изгнанные из страны лидеры ЕИГ по многим вопросам заигрывали с руководителями глобального салафитского джихада. Они поддерживали их операции, встречались и плели заговоры со своими коллегами, действующими глобально, а в обмен получали от глобального салафитского джихада финансовую и логистическую поддержку своим операциям внутри Египта.

стратегию. Они заслужили место в моем списке наряду со своими соперниками из Египетского исламского джихада (ЕИД), которые перешли от салафитского джихада к глобальному салафитскому джихаду. ЕИД являлся важной частью глобального салафитского джихада. Его лидер Аз-Завахири — главный идеолог джихада, а его лидеры составляют большинство в руководящем совете (шуре) «Аль-Каиды». Действительно, в июне 2001 г. ЕИД и «Аль-Каида» слились, образовав организацию «Аль-Каида аль-Джихад».

Глобальный салафитский джихад — это общественное движение исламского возрождения. В нее входят люди и структуры, находящиеся на разных уровнях формальной организации, которые имеют общую идеологию и высшую задачу. «Аль-Каида» и ЕИД — вполне сформировавшиеся организации, руководство которых поддерживает террористические операции. То же самое можно сказать о «Джемаа исламийя» в Индонезии и Малайзии, «Исламском фронте освобождения Моро» на Филиппинах и «Са- лафитской группе призыва и борьбы» в Алжире. Другие группы, такие как «Группа Абу-Сайяфа» на Филиппинах и «Вооруженная исламская группа» в Алжире деградировали до самого настоящего криминала и потеряли поддержку «Аль-Каиды», авангарда этого движения. Менее структурированы небольшие подпольные группы в Марокко, объединенные вокруг харизматических проповедников и носящие различные названия, но группирующиеся в рамках аморфного общественного движения «Салафийя джиха- дия». Глобальный салафитский джихад включает в себя также лиц, которые, очевидно, не связаны между собою, но преследуют цели джихада. Таковым являлся, например, Абдул Басит Карим (Рамзи Юсеф), который получал от джихада поддержку для своих операций. Та роль, которую он сыграл в подготовке теракта против Всемирного торгового центра в 1993 г. и в заговоре «Боджинка» в 1995 г. по взрыву самолетов над Тихим океаном не оставляет никаких сомнений в том, что он участвовал в этом глобальном движении, не будучи формальным членом ни одной из его организаций.

С учетом этих соображений я ограничил свою выборку исключительно глобальным салафитским джихадом, дабы выявить некоторые специфические закономерности, которые могли бы остаться скрытыми в случае менее жестких критериев отбора (см. Раре, 2003).