АРТХАШАСТРА - ВАЖНЕЙШИЙ ПАМЯТНИК ИНДИЙСКОЙ КУЛЬТУРЫ

Артхашастра — замечательный политико-экономический трактат древней Индии, приписываемый Каутилье, — получила в настоящее время широкую известность. Этот своеобразный литературный памятник, содержащий ценнейшие сведения по вопросам государственного, экономического и политического устройства древней Индии, став доступным в подлиннике более полвека тому назад, естественно, привлек к себе большое внимание многих специалистов Индии и Европы и вызвал уже обширную литературу.

Время создания Артхашастры окончательно не установлено, так как вопрос о датировке этого памятника представляется до сих пор весьма сложным и трудным, а потому решают его различно.

50|2i В. И. Кальянов

; j / ,

Почти во всех исследованиях, посвященных Артхашастре, рассматривается или затрагивается вопрос о времени создания этого трактата. Несмотря на большое разнообразие доводов, приводимых для выяснения этого вопроса, все они могут быть разделены на две группы: в одних, согласно установившейся индийской традиции, создание Артхашастры относится к периоду между IV и III вв. до н. э., в других, согласно европейской традиции, — к первым векам нашей эры, например к III в. Индийской традиции придерживаются такие исследователи, как Р. Шамашастри, которому принадлежит заслуга открытия Артхашастры, первое издание текста памятника и его перевода на английский язык; 5 Ганапати Шастри, издавший в 1924—1925 гг.

Dr. Otto Stein. Magasthenes und Kautilya, стр. 3, 6 и сл., 15 и сл. и др. 5

Kautallyarthaijastra-vyakhya Nayacandrika... ijrlman-Madhava-Yajva-Mig- ra-pranlta s& ceyam p. UdayavIra-Qastri-sanskrta. В кн.: Artha^astra of Kautilya. A new edition by J. Jolly and R. Schmidt. Vol. II. Notes, with the commentary Naya Candrika of Mahamahopadhyaya Madhava Yajva. Lahore, 1924 (The Punjab Sanscrit Series, № 4), стр. 12; см. также предисловие на санскрите Удаявира Шастри (там же, стр. 12). 6

Gopal Damodar Т a m a s k а г. Kautiliya artlia^astra-mimansa. Prayag (Аллахабад), 1925, стр. 3. 7

Jaganlal Gupta aur Bhagavandas К e 1 a. Kautilya ke arthik vicar. Vrndaban, 1933. 8

Das Altindisclie Buch vom Welt- und Staatsleben. Das Arthacastra des Kautilya. Aus dem Sanskrit iibersetzt und mit Einleitung und~Anmerkungen versehen von Johann Jakob Meyer. Leipzig, 1926, стр.

8 Narayan Chandra Bandyopadhyaya. Kautilya or an Exposition of his social ideal and political theory, vol. 1 (The art of good governement), Calcutta, 1927.

10 Berhard В r e 1 о e r. • Kautallya Studien. I. Das Grundeigentum in In- dien. Bonn, 1927, стр. 13—14, 48, 68; II. Altindisches Privatrecht bei Magasthenes und Kautalya. Bonn, 1928, стр. 167.

труд о государстве Маурья; 7 акад. С. Ф. Ольденбург, исполнивший в 1931—1932 гг. русский перевод первой книги Артхашастры а также опубликовавший три статьи, где были затронуты вопросы, связанные с изучением этого памятника; 12 Стен Конов, посвятивший свой труд анализу содержания произведения Каутильи;8 Вальтер Рубен, опубликовавший недавно два обширных исследования по введению в индологию и истории индийской философии,9 и другие.

Главные доводы ученых, придерживающихся индийской традиции, в основном можно свести к следующим положениям.

1. В различных литературных памятниках: в «Вишнупуране», в «Нитисаре» («Компендиум политики») Камандаки, который счи тает себя учеником Каутильи,10 в «Нитивакьямрите» («Нектар из речений по политике»), принадлежащей джайнскому автору Сама- девасури, современнику царя Яшодхары,11 в романе Дандина «Даша кумарачарита» («Приключения десяти принцев»), в «Катхасарит- сагаре» («Океан из рек рассказов»), в «Мудраракшасе» («Печать и министр Ракшаса»), драме Вишакхадатты, в «Чанакьякатха» («Рассказы о Чапакье»), написанном Равинартакой, и в других — упоминается о том, что брахман Каутилья сокрушил владычество Нан- дов и возвел Чандрагупту на трон, а также о том, что Вишнугуптой (он же Чанакья, или Каутилья) составлено руководство по политике для царя Маурья. Из этого делается вывод, что Каутилья был первым министром Чандрагупты и написал для него руководство политики в период между 321 и 298 гг. до н. э. Что же касается самого Чандрагупты Маурья, который правил царством в эти годы, то это подтверждается и индийскими эпиграфическими данными.12 2.

В отчетах Мегасфена об Индии содержатся сведения о царе Чандрагупте (греч. Iavooay.o--o:). при дворе которого в Патали- путре (греч. Па>.{([і)робра) Мегасфен находился посланником Се- левка Никатора с 315 по 291 г. до н. э.13 Поэтому определение времени создания Артхашастры связывается со временем пребывания Мегасфена в Индии. 3.

Для доказательства того, что Артхашастра относится к эпохе династии Маурья, приводятся названия монет, упоминаемых в этом памятнике, а именно: рана, masa (Artha. II, 12, 19).14 Поскольку эти монеты упоминаются еще у Панини, то, следовательно, они имели хождение во времена Панини и продолжали употребляться в эпоху царствования Чандрагупты, пока не были заменены динарами (dlnara, греч. Srjvapiov, римск. denarius) незадолго до Патан- джали (около II в. до н. э.).15 4.

Поскольку дата «Камасутры» («Наука любви») Ватсьяяны в позднейшей своей редакции может быть определена не древнее III в. н. э., то создание Артхашастры, из которой многое заимствовано Ватсьяяной, следует отнести к гораздо более раннему времени (не менее чем на пять или шесть столетий).16 Это аргументируется: во-первых, тем, что некоторые греческие астрономические термины, содержащиеся в Камасутре (Kama. Ill, I),17 в Артхашастре не встречаются; во-вторых, знакомством Ватсьяяны (в разделе об определении любви) с философией вайшешика, тогда как Каутилья в своем определении философии — Anvlksakl — ее игнорирует (Artha. 1,2); в-третьих, тем, что в Камасутре объявляется похвальным воздержание от употребления мяса (Kama. I, 2), между тем как Каутилья в главе «Sunadhyaksa» — «Надзиратель за скотобойнями» (Artha. II, 26) разрешает продажу мяса и предусматривает возмещение мясом за продажу костистого мяса.18

5. Некоторые термины, применяемые в Артхашастре, соответствуют терминам, которые встречаются в древних литературных памятниках. Так, военный термин caturangin (caturafiga), встречающийся в Архашастре19 для обозначения армии, состоящем из четырех родов войск, не найден ранее, чем в Махабхарате и Ра маяне.20 Встречающиеся в Артхашастре (Artha.

Ашоки (Гирнарский вариант). Предполагают, что эти термины Могли быть переведены с санскрита на пракриты (т. е. на народные языки соответствующих областей) для употребления должностными лицами Ашоки.28

Таковы основные аргументы, которые приводятся сторонниками индийской традиции.

Европейской традиции придерживаются Дж. Джолли и Рихард Шмидт, издавшие текст Артхашастры вместе с комментарием «Ная Чандрика» Мадхавы Яджвы;23 Морис Вннтерниц, автор обширного трехтомного труда по истории индийской литературы, а также ряда статей, посвященных Артхашастре; 24 А. Берридейл Кит, автор труда по истории санскритской литературы; 25 акад. Ф. И. Щербатской, руководивший работохт коллектива по переводу на русский язык Артхашастры; 26 Д. А. Сулейкин, посвятивший себя изучению истории Индии, главным образам древней и средневековой; 27 А. М. Осипов, написавший краткий очерк по истории древней Индии,28 и др.

Точка зрения сторонников этой группы ученых в общих чертах сводится к следующему. 1.

В отчетах греческого посла Мегасфена, о котором говорится выше, упоминается об индийском царе Чандрагупте (Еаморахотто;) но ничего не сообщается о Каутилье. Нет также сведений и о его произведении Артхашастре. В самом памятнике Артхашастра также отсутствуют какие-либо упоминания о царе Чандрагупте и его столице Паталипутре. Все эти обстоятельства свидетельствуют о том, что автор Артхашастры не был современником царя Чандрагупты.29Об этом свидетельствует также и тот факт, что в известном сочинении Патанджали «Махабхашья» встречаются ссылки на Маурьев и на собрание царя Чандрагупты (Candragupta-sabha), но совершенно отсутствует упоминание о Каутилье и его произведении.30 2.

На основании сравнительного изучения Артхашастры и другого памятника, Камасутры, явствует, что авторам обоих этих произведений были известны среди других имен и такие редкие имена ученых древней Индии, как Гхота(ка)мукха и Чараяна (Ghota(ka)- mukha и Сагауапа). Эти и другие ученые, на которых ссылаются оба автора, приводятся в их произведениях под общим названием acaryafr — «учителя». Все это свидетельствует о близком родстве между двумя этими памятниками.31 Что же касается некоторых греческих астрономических терминов и названий планет, вспречаю щихея в Камасутре, то в Артхашастре упоминаются только две планеты: Юпитер (Brhaspati) и Венера (Qukra).32 Кроме того, автор Артхашастры говорит о расположении звезд, высмеивая тех, кто верит в то, что они влияют на человеческую судьбу.33 Далее, хотя философская система вайшешика не нашла отражения в труде Каутильи, но можно предполагать, что он все же мог быть знаком с ней, ибо его философия носит материалистический оттенок и включает в себя локаяту. Наконец, воздержание от мясной нищи, считающееся в Камасутре похвальным, не находится в прямом противоречии с Артхашастрой, где обычай ahimsa — «отсутствие насилия» предписывается для всех четырех ступеней жизни (Artha. I, 3). Близкое сходство жежду Артхашастрой и Камасутрой, которая испытала значительное влияние первой, позволяет заключить, что Артхашастра была создана самое большее на столетие раньше Камасутры, т. е. в III в. н. э.34 3.

Сопоставление многочисленных и поразительных соответствий, обнаруженных в сводах законов и в Артхашастре, приводит к заключению, что Каутилья был знаком с основным содержанием Дхарма- сутр (т. е. сводов законов). Утверждают поэтому, что правила Дхармашастры (Наука о законе или морали), составленные в метрической форме, были Каутильей изложены в прозе; особенно же это относится к правилам, взятым из сочинения Яджнявалкьи: между этим сочинением и Артхашастрой наблюдается весьма близкое соответствие.41 4.

Согласно описанию Артхашастры, выплавка металлов и добыча руды в древней Индии были высоко развиты. В произведениях же более ранних авторов, как Мегасфен и Страбон, говорится обратное, что индийцы в этот период были еще малоопытными в рудничном и плавильном деле.42 5.

Артхашастра упоминает о книгах, письмах и паспортах, о регистрации и корреспонденции, о писцах и счетчиках и посвящает целую главу изложению правил для составления царских указов (Artha. II, 10). Мегасфен же сообщает, что индийцы не были знакомы с письмом и все воспроизводится ими по памяти.35

6. Общественный строй и государственное устройство, экономические и политические учреждения, а также производственные отношения, описанные в Артхашастре, представляются гораздо более развитыми и сложными и выступают более рельефно, нежели те, о которых упоминается в заметках Мегасфена и надписях царя Ашоки. На основании этого Д. А. Сулейкин считает, что Артхашастра является источником для изучения периода сів. до н. э. по III в. н. э., который он характеризует как период разложения древнеиндийского рабовладельческого общества.36

Таковы основные доводы, которые приводятся сторонниками европейской традиции.

* * *

Независимо от того, к какому заключению относительно времени создания Артхашастры приходили исследователи данного памятника, все они внесли свой вклад в изучение этого вопроса, и многие их доводы заслуживают серьезного внимания. Однако, признавая справедливость ряда доводов, приводимых в защиту обеих точек зрения, следует отметить, что некоторые из них, особенно основывающиеся на сообщениях Мегасфена, вызывают серьезные возражения. Как известно, труд Мегасфена об Индии сохранился лишь в пересказе Арриана и других древних авторов. Поэтому к сведениям, приписываемым Мегасфену, необходимо относиться весьма критически. Нельзя, например, согласиться с сообщениями Мегасфена о том, что индийцы в те времена будто бы не были знакомы с письмом. Против такого утверждения Мегасфена здесь прежде всего можно привести более раннее показание другого грека — Неарха, «который говорит о существовании в Индии писем на материи, что в Индии по отношению к очень многим текстам предпочиталось запоминание, а не записывание».37

Вопрос о письме в Индии является весьма сложным. Письменные памятники на индийских языках, дошедшие до нас, относятся к III в. до н. э. Древнейшие из этих памятников — надписи импе- ратора Ашоки, сделанные на пракритах, восходят к 270—250 гг. до н. э. Но и это еще не дает оснований для утверждения, что до этого времени в Индии не было письменности.38

История общества показывает, что с развитием производства и появлением классов, с зарождением государства и развитием торговли появляется и настоятельная необходимость в письменности. Следовательно, древнее классовое общество Индии должно было иметь свою письменность. Подтверждением этому служат такие сложные лингвистические исследования индийцев, предпринятые еще задолго до нашей эры, как разложение основного текста вед (Samhitapatha) на отдельные элементы для чтения по слогам (Padapa{,ha), составление санскритской грамматики в форме кратких алгебраических сутр, изобилующих техническими терминами, и другие сочинения, свидетельствующие о длительном предшествующем развитии индийской письменности. То же самое относится и к самим надписям Ашоки.

Недавно открытые при раскопках в Мохенджо-Даро и Хараппе надписи, представляющие собой образец протоиндийских письмен, проливают иной свет на решение вопроса о происхождении индийской письменности и делают вполне допустимой гипотезу о возможности какой-то связи между этими древними письменными знаками и последующими письменными системами Индии.39 Но остается пока нопонятным, почему письменные памятники в последующую эпоху развития древнеиндийского общества не дошли до нас.

Таким образом, вопрос о времени возникновения письменности в Индии не может служить опорным пунктом для определения даты создания Артхашастры.

При рассмотрении проблемы датировки Артхашастры нельзя обойти без внимания и такие вопросы, как классификация наук и определение философии, которые имеют место в этом памятнике.

В первом разделе трактата, где дается определение наук, мы читаем: «Философия (anvlksakl), учение о трех ведах (trayl), учение о хозяйстве (varta), учение о государственном управлении (dan^anlti) — это науки. . . Наук именно четыре, так считает Каутилья. Так как ими познаются закон и польза, то в этом и заключается понятие науки.

«Философия — это санкхья, йога и локаята.

«Философия тем, что исследует щри помощи логических доказательств: в учении о трех ведах — законное и незаконное, в учении о хозяйстве — пользу и вред, в учении о государственном управлении — верную и неверную политику — и исследует при этом сильные и слабые стороны этих наук, приносит пользу людям, укрепляет дух в бедствии и в счастии и дает умение рассуждать, говорить и действовать.

«Философия всегда считается светильником для всех наук, средством для совершения всякого дела, опорою всех установлений» (Artha. I, 2/1, 8-12).

Наряду со своей классификацией наук Каутилья приводит точки зрения других древних ученых по этому вопросу, а именно:

. «Учение о трех ведах, учение о хозяйстве, учение о государственном управлении — (это науки) — так считает школа Манава, ибо философия, говорит она, это раздел учения о трех ведах.

«Учение о хозяйстве, учение о государственном управлении — так считает школа Брихаспати, ибо учение о трех ведах для знающего житейской обиход только (внешняя) оболочка.

«Учение о государственном управлении — единственная наука — так считает школа Ушанаса, ибо с ним связаны начала всех наук» (Artha. I, 2/2-7).

Следовательно, данное Каутильей в трактате перечисление и определение четырех наук, среди которых философия трактуется как самостоятельная наука, является шагом вперед в развитии научных знаний в древней Индии по сравнению с учением школы Манава, признающей три науки, школы Брихаспати, признающей две науки, и школы Ушанаса, признающей одну единственную науку о государственном управлении.

Философские взгляды в древности всегда были тесно переплетены с естественнонаучными и политическими взглядами. Так, например, древпейшие греческие философы Фалес, Апаксимандр, Анаксимен были в то же время и естествоиспытателями.40

Однако по мере развития научных знаний о природе и обществе от философии постепенно отделялись одна за другой конкретные науки, область философии все более сокращалась. Этот процесс имел положительное значение для развития как философии, так и естественных и общественных наук.41 Правда, этот процесс в Артхашастре представлен еще в зачаточном состоянии. Некоторые положительные (конкретные) науки: фонетику, грамматику, астрономию и др. — Каутилья считает вспомогательными, несамостоятельными науками (aQga), входящими в состав trayl — учения о трех ведах: «Сама-, Риг-, Яджур-веды составляют троицу (вед). Атхарваведа и Итихасаведа тоже веды. Учение о произношении (т. е. фонетика, $iksa), обрядовый ритуал (kalpa), грамматика (vyakarana), этимология (nirukta), метрика (chandas или chanoviciti), астрономия {jyotisa) — это вспомогательные науки» (A.rtha. I, 3/1—3).

В Артхашастре сильно ощущается влияние философии на другие области знания. При этом следует отметить то, что из шести ортодоксальных (идеалистических) философских систем Каутилья признает только две: санкхья и йога, которые являются родственными и считаются основными—sanatane dve, т. е. «двумя предвечными философиями».42 Наряду с ними он упоминает и учение индийских материалистов, представленных школой локаята, иначе называемой школой червака, отводя ей равное место с остальными школами. Очевидно, в этом следует усматривать дальней- шую критическую переработку установившихся ранее философских взглядов, которые нашли свое яркое выражение в Артхашастре.

Сопоставление данных Артхашастры с данными истории древнеіі Греции позволяет сделать предположение, что засвидетельствованное в этом литературном памятнике начало дифференциации наук можно отнести ко времени разложения рабовладельческого строя и зарождения феодальных отношений. Более глубокое и всестороннее выяснение вопроса о положении философии в древней Индии и ее отношении к другим наукам несомненно поможет исследователям в определении даты этого памятника.

Такое произведение, как Артхашастра, представляющее собой весьма сложный компендиум политики, не могло появиться сразу, как не могли появиться сразу знаменитая прамматика Панини п. Большой комментарий на нее, составленный Патанджали, а также основные сутры всех шести главных философских систем Индии. Все эти произведения могли возникнуть только благодаря весьма длительной традиции изучения всех сторон жизни общества древней Индии. Весьма показательно, что Артхашастра начинается такой фразой: «Это единое руководство политики составлено на основании извлечений из большей части тех руководств по политике, которые были созданы древними учителями с целью овладения землею и для ее охраны» (Artha. I, 1).

Об этом же свидетельствуют многочисленные ссылки автора на учителей, встречающиеся на протяжении всего трактата. Некоторые из них считаются последователями тех или иных школ и носят имена их подлинных или предпологаемых основателей: Manavah — «последователи школы Ману», Barhaspatyah — «последователи школы Брихаспати», Ausanasah— «последователи школы Ушанаса» п Ambhlyah — «последователи школы Амбхи (?)». В числе упомянутых учителей приводятся также 13 собственных имен: Вишалакша. Парашара, Пишуна, Бахудантипутра, Каунападанта, Ватавьядхп. Катьяяна, Канинко (Канинка), Бхарадваджа, Бхарадваджа, Дирг- хашчараяна (Диргха Чараяна), Гхотамукха, Кинджалка и Пишуна- путра (сын Пишуны).

Таким образом, по свидетельству самого памятника, создание Артхашастры было возможно благодаря длительной традиции, существовавшей в изучении политической науки. Из этого также следует, что и данное руководство в том виде, в каком оно до нас дошло, подвергалось многочисленным обработкам и редакциям.

Здесь необходимо отметить также и то, что Каутилья, предполагаемый автор Артхашастры, па которого имеются многочисленные ссылки в самом произведении, цитируется в 3-м лице: iti Kautilyah— «так считает Каутилья», neti (па iti) Kautilyah—-«нет, говорит Каутилья». В других философских произведениях также встречаются ссылки в 3-м лице на их предполагаемого автора.43Однако некоторые авторитетные исследователи полагают, что древние авторы обычно выражают свое мнение в 3-м лице для того, чтобы не казаться эготистом, как это отмечено ранними авторами, такими, как Медхатитхи и Вишварупа.44

В этой связи небезынтересно отметить, что многие надписи императора Ашоки (которые относятся к III в. до н. э.) также начинаются формулой: Devaiiam-ргіуо PiyadasI Raja evam aha — «так говорит царь Приядаршип (Пиядаси), любимый богами». Так обычно начинаются и воззвания Ахеменидов от Дария до Артаксеркса III, например: thatiy Darayavansh kshaya-thiya — «так говорит царь Дарий». Хотя в обоих случаях форма обращения начинается с фразы в 3-м лице, заслуживает внимания то, что за этой фразой непосредственно следует употребление 1-го лица. Это говорит о том, что еще до времен Ашоки в Индии был распространен стиль протокольной записи царской канцелярии, отмеченный в Артхашастре.45

Как известно, древние трактаты по различным вопросам знаний составлены на языке сутр. Само слово «сутра» (sutra) означает «нить», «краткое правило или изречение» и в дальнейшем «трактат или руководство, содержащее такие правила или изречения». Язык сутр отличается алгебраической краткостью стиля.46 Сутры должны передавать существо изречения и не должны содержать ничего излишнего и сомнительного. Они должны избегать повторений и соблюдать большую экономию слов. Литература сутр возникла в тот период, когда ведическая литература стала громоздкой и ведические мыслители вынуждены были систематизировать свои взгляды.47 Это способствовало в дальнейшем быстрому развитию специальной (научной) литературы — шастр (fastra) излагавшихся в краткой, ежа- •той форме, т. е. стилем сутр. Этим стилем были написаны изложения и всех шести основных систем индийской философии. Максимальная краткость сутр делает трудным понимание их без комментария.48

Достоверность существования того или иного санскритского текста, в особенности научного содержания, подтверждается обычно каким-либо комментарием (bhasya), написанным на него, ибо без таких комментариев сутры философские, грамматические или какие- либо иные были бы непонятны и даже невозможны. Между основным санскритским текстом (mula) и написанным на него комментарием (bhasya) не может лежать сколько-нибудь значительный промежуток времени, так как в характере вопросов, их трактовке и раз решении не наблюдается существенных различий.49 Что касается Артхашастры, то текст этого памятника представляет собой смешанный стиль, состоящий из сутр (butra) и комментария, или, точнее, толкования (bhasya), причем комментарий составлен самим же авто- ром. Об этом говорится в заключительном стихе Артхашастры: «Видя многочисленные противоречия в трудах комментаторов, Вишнугупта сам составил основной текст (сутры) и толкования к нему».

В этой связи следует указать также, что текст Артхашастры написан в полемическом духе. Автор трактата, как бы отдавая должное заслугам своих теоретических противников, стремится путем приведения противоречивых суждений установить истину, которая в большинстве случаев заключается в том, чтобы избегать крайностей и найти приемлемую середину. Любопытно, что аналогичный способ рассуждения мы находим в приписываемом Бодхисаттве Майтрее философском трактате «Мадхьянта-впбханга-шастра» (Madhyanta- vibhanga-§astra) — основном сочинении школы иогачаров северного буддизма, посвященном вопросу о том, как избежать крайностей и придерживаться середины во всех своих суждениях.50

Изучение философских сутр имеет в России и Европе более чем столетнюю традицию, которая выработала определенный метод, применяемый в рассмотрении языка и стиля сутр и в их датировке.

Рассматривая вопрос о времени возникновения философских сутр, крупнейший и общепризнанный авторитет в области буддийской культуры и индийской философии Ф. И. Щербатской считал, что «сутры главных философских систем в той форме, в которой они до нас дошли, вовсе не принадлежат к той глубокой древности, к какой их обыкновенно причисляют, и не принадлежат к тем полумифическим авторам, с именами коих их связывает традиция. Философские системы существовали гораздо раньше составления сутр, которое относится к эпохе начинавшегося расцвета средневековой санскритской литературы. Сутры были составлены вскоре после- появлення буддийской школы иогачаров и лишь приписаны древним авторам, очевидно, для придания этим сочинениям большей авторитетности. Время их составления, следовательно, есть V век после P. X.».51

Для подкрепления этой точки зрения Ф. И. ГЦербатского можно указать также на некоторые стилистические и смысловые параллели из Артхашастры и других известных санскритских памятников, относящихся к нашей эре, как Камасутра (Kamasutra) Ватсьяяны (Vatsyayana), Мудраракшаса (Mudraraksasa) Вишакхадатты (Vigakhadatta), Рагхуванша (Raghuvantja) и Кумарасамбхава (Kumarasambhava) Калидасы (Kalidasa), Дашакумарачарита (DaВ частности, мы указывали на соответствие некоторых терминов и фраз, встречающихся в тексте обоих памятников. Так, например: 1) trayl varta anvlksikl danclanlti (Daga.) соответствует anviksakl trayi varta dandanlti (Artha.), что означает «учение о трех ведах, учение о хозяйстве, философия и учение о государственном управлении»; 2) trivarga (dharma, artha, kama) — «тройка», т. е. три фактора, три ценности или три главные цели в жизни человека (закон, польза и любовь), — употребление и значение этого термина одинаково в обоих памятниках; 3) arjana-vardhana-raksana (Da$a.) соответствует labha, vivardhana, pariraksana (Artha.), что означает «приобретение, приумножение у сохранение»; 4) krsi-pa§upalya-vanijya (Daga.) соответствует krsi-pagupalye vanijya са (Artha.), что означает в обоих памятниках «земледелие, скотоводство и торговля»; 5) tlrtha-pratipadana (Da$a.) соответствует tirthesu pratipadana (Artha.) и переводится «распределение среди достойных лиц».

Хотя по справедливому мнению большинства индийских и европейских ученых, язык Артхашастры во многом сохраняет архаический характер, тем не менее сопоставление Артхашастры с другими произведениями, составленными на языке сутр (шастр) или же номинальным стилем (роман), позволяет сделать заключение, что и Артхашастра составлена на языке сутр. Об этом свидетельствует ее близкое сходство в отдельных своих частях с сопоставленными произведениями как в отношении стиля, так и в отношении терминов и содержания. Если предположить, что наиболее ранние из этих произведений — Камасутра и Дхармасутра — относятся приблизительно к первой четверти I тысячелетия н. э., а более поздние, Дашакумара- чарита и др., к концу VI или началу VII в. н. э., то очевидно, что окончательное оформление Артхашастры как цельного произведения в дошедшем до нас виде не могло произойти в период, слишком отдаленный от эпохи создания этих памятников. Подтверждением такому предположению служит также Нитисара Камандаки, которая характеризуется самим автором как извлечение из Артхашастры Каутильи и может быть отнесена к периоду не ранее III в. н. э.54

Приведенные выше сопоставления свидетельствуют О ТОМ, что сама Артхашастра и те санскритские памятники, с которыми она перекликается, принадлежат в дошедшей до нас форме приблизительно к одной и той же литературной эпохе или разделяются между собой весьма небольшими периодами. Можно считать вполне вероятным, что рассматриваемое нами руководство политики составлялось или записывалось последователями школы Каутильи в более позднюю эпоху по сравнению с той, когда возникла идея такого произведения и его основное ядро. Руководство же в целом, как это предполагается и в отношении философских сутр, могло быть приписано Каутилье, как древнему учителю, родоначальнику особой школы политики, для придания этому сочинению большей авторитетности.

По стройности изложения и единству замысла Артхашастра может являться «продуктом единого блестящего ума»,55 однако едва ли можно считать, что в целом произведение это не испытало на себе различных влияний. Напротив, следует предположить, что в нем сделано множество интерполяций в более позднее время. Так, па- пример, полагают, что упоминание в Артхашастре (Artha. II, 11/118) о «китайских тканях, происходящих из китайской земли» (clnapattag са сїпа-bhnmijali), является интерполяцией,56 некоторые даже находят в этом подтверждение для отнесения Артхашастры к более позднему времени или даже к первым векам нашей эры, поскольку во времена династии Маурья Индия будто бы не имела никаких связей с Китаем.57 В подтверждение более позднего времени составления Артхашастры приводятся также и такие доводы, как сведения о металлургии и алхимии (Artha. II, 12 и 13), которые признаются науками греко-сирийского происхождения,58 а также факт употребления санскрита в качестве официального языка (Artha. II, 10), что не является характерным для эпохи Маурья.59

Весьма важным и заслуживающим внимания представляется в связи с этим и свидетельство китайского паломника Сюань-Цзяна, посетившего Индию в VII в. н. э. Его сведения, дошедшие до нас, о денежной системе в древней Индии, о кастах, об обязательствах по уплате за перевозку через реку, о земельных налогах, налоговых обложениях вообще, о штрафах и т. п. перекликаются с аналогичными данными, содержащимися в Артхашастре.60

Таким образом, приведенные здесь соображения и доводы хотя и позволяют отнести появление Артхашастры к периоду раннего средневековья (I—III вв. н. э.), однако не следует отрицать и того факта, что идея создания данного произведения, представляющего собой весьма сложный компендиум политики, могла возникнуть еще во времена династии Чандрагупты Маурья, когда появилась настоятельная необходимость в организации прочной государственной власти для борьбы против ига, навязанного народам Индии чужеземными вторжениями. Весьма важным моментом в этом отношении явилось антимакедонское движение, которое, согласно преданиям, возглавил Чандрагупта при помощи своего мудрого советника и и учителя Чанакьи (он же Каутилья). И вполне вероятно, что основное ядро трактата возникло в школе Каутильи.61

Отдавая должное той и другой традиции, соблюдая некоторую осторожность в окончательном решении этого вопроса, а также учитывая все точки зрения, будет единственно разумным и справедливым в заключение сказать, что Артхашастра возникла не сразу, а оформлялась на протяжении длительного периода между первыми веками до нашей эры и первыми веками нашей эры, суммируя и критически воспринимая то, что было создано до нее. Подобное наше заключение не расходится и с точкой зрения акад. С. Ф. Ольден- бурга, который хотя и придерживался индийской традиции в вопросе о датировке памятника Артхашастры и относил ее к IV в. до н. э., но все же считал нужным в 1932 г. открыто заявить следующее: «Нельзя, однако, не признать, что это определение вызывает и серь езные возражения, которые заставляют других исследователей предполагать возможным отнесение нашего памятника к III — IV в. н. э. Лично я считаю аргументы обеих сторон недостаточно решающими и убедительными и думаю, что при нашем крайне еще недостаточном знании истории Индии приходится считать вопрос пока открытым».62

В этом отношении заслуживает особого внимания та осторожная и глубоко обдуманная позиция, которую занял маститый индийский ученый с мировым именем махамахопадхьяя Пандуранг Ваман Кане, автор широко известного капитального труда по истории Дхарма- шастры.63 П. В. Кане, соблюдая исключительную осторожность, присущую большому ученому, а также учитывая имеющиеся по этому вопросу данные современной науки, считает, что создание Артхашастры может быть отнесено к периоду не ранее 300 г.

до н. э. и не позднее 100 г. или по крайней мере II в. н. э.64

* * *

Согласно установившейся традиции, как индийской, так и европейской, трактат Артхашастра приписывается ученому индийскому брахману Каутилье (Kautilya), которого обычно отождествляют ?с именами Чанакья (Сапакуа) п Вишнугупта (Vispugupta). О личности самого Каутильи нет сколько-нибудь достоверных данных. Одни считают его простым брахманом, другие — государственным деятелем, а некоторые считают его министром или даже канцлером Чандрагупты I, основателя династии Маурья.65 Так, например, Г. Якоби называл Каутилью «индийским Бисмарком»,66 а С. А. Данге называет его «величайшим организатором царства и твердой царской диктатуры».67 Другие склонны видеть в Каутилье индийского Макиавелли 68 или сравнивают его с Клаузевицем.69 Однако подобные •сравнения не могут являться вполне доказательными, ибо они основываются либо на индийском предании, а именно Вишнупу- ране,70 либо на некоторых литературных памятниках, где так или иначе имеется упоминание о том, что Каутилья был сокрушителем Нандов, предшественников Чандрагупты, и возвел последнего на трон.71 Для выяснения личности Каутильи небезынтересно также отметить, что даже среди индийских ученых нет твердо установленного чтения имени автора Артхашастры, этимология его объясняется различно. Так, Н. Ч. Бандьйопадхьяя читает: Kautilya, что в буквальном переводе означает «кривизна», «извилина», т. е. как абстрактное имя, произведенное от слова kutila — «кривой», «изогну- тый». Ганапати Шастрп производит это пмя от слова kutala, которое обозначат название готры (рода), п читает Kautalya, что означает буквально «происходящий из готры (рода) Кутала».72

Однако на основании эпиграфических и других данных первоначальным именем следует считать Каутилью, а не Кауталью. На Нидхапурской плите Бхаскаравармана упоминается о готре (роде) Каутильи; во втором действии драмы «Малатимадхава» Бхавабхутп содержится ссылка на имя Каутильи и его учение.73 А в Мудрарак- шасе (первое действие) отождествляются Чанакья и Каутилья и подсказывается этимология последнего имени от kutila — «изворотливый» :

Kautilyah kutila-matih sa esa yena krodhagnau prasabham adahi nanda-vanijah |

т. е. «Тот самый Каутилья с изворотливым умом, которым яростно был сожжен в огне гнева (словно тростник) род Нандов» (Mudra. I, 7).74 Кроме того, в «Праварадарпане» Камалакары Kautali считается одной из групп Джамадагнья-Ватса, входящей в древний род Бхригу, a Kautilya приписывается к группе Иски пз рода Бхригу, в то время как Kutala не упоминается ни в Ашвалаяна- Шраутасутре, ни в Апастамба-Шраутасутре среди различных родовых групп.75 Поэтому утверждение, что имя Kutala или Kautalya было известно среди риши (мудрецов), которые принадлежали к той или иной готре (роду), в древние времена, представляется крайне сомнительным.76

Как уже отметалось выше, в заключительном стихе Артхашастры говорится: «Видя многочисленные противоречия в трудах комментаторов, Вишнугупта сам составил основной текст и толкования к нему». Хотя имя Каутильи обычно отождествляется с Ча- ?накьей и Вишнугуптой, но на основании этого заключительного •стиха памятника явствует, что имя Впшнугупты не может быть идентичным с Каутильей, которому, согласно традиции, приписывается составление Артхашастры. Ибо здесь говорится, что Артхашастра составлена Вишнугуптой, а не Каутильей. Согласно же традиции, авторство этого трактата приписывается последнему, который в тексте памятника цитируется 72 раза в 3-м лице: iti Kaufilyah — «так считает Каутилья» или ncti (па iti) Kautilyalj — «нет, говорит Каутилья»,77 в то время как на Вишнугупту во всем трактате нет ни одной такой ссылки.78 На этом основании, согласно установившейся уже традиции, Артхашастра часто называется «Каутилия» (Kautillya) или «Кауталия» (Kautallya) — т. е. «Про-

лзведение Каутильи» или «Произведение Каутальи».

* * *

Ознакомление с содержанием всего памятника приводит нас к убеждению, что он отражает переходный период — период разложения рабовладельческого строя и складывания феодальных отношений. Акад. С. Ф. Ольденбург в ряде своих работ считает Артхашастру памятником, отражающим строй феодальной Индии.79Такое мнение разделялось тогда большинством ученых-индологов. В последнее время среди некоторых западных ученых наблюдаются попытки пересмотреть эту точку зрения. Так, в некоторых своих работах, вышедших недавно в Германской Демократической Республике, известный немецкий санскритолог академик Вальтер Рубен относит Артхашастру к III в. до н. э. и считает, что в ту эпоху общество в северо-западной Индии было рабовладельческим.80 Подобную же мысль высказал еще в 1949 г. Д. А. Сулейкин, который также утверждал, что в Индии в этот период существовало рабовладельческое общество, хотя и с присущими ему специфическими чертами.

«Своеобразие древнеиндийского общества состоит в том, — писал Д. А. Сулейкин, — что оно представляет собой органическое соединение двух антагонистических элементов — рабовладельческого уклада и сельских общин, несмотря на то что развитие первого возможно только на основе разрушения второго, т. е. сельских общин».81Рабство в Индии носило примитивный характер. «Древняя Индия, — говорит далее Д. А. Сулейкин, — не знала крупных рабовладельческих предприятий, но существо дела от этого не изменяется: это означает лишь то, что Индия в силу отмеченных выше обстоятельств не достигла и не могла достигнуть высших форм рабовладельческого общества».82

Правда, и сам автор Артхашастры говорит о рабстве и называет различные формы рабовладения, которые более рельефно выступают в книгах законов Ману и Нарады. Как видно из свидетельств Артхашастры, рабовладение в древней Индии по своему характеру резко отличалось от классического рабовладения, существовавшего в древней Греции.83 Рабы в Греции не имели никаких личных прав, их даже не считали за людей, в Индии же, согласно данным памятника, рабы имели некоторые личные права: кабальный раб мог откупиться сам или быть выкупленным другими за известную сумму. Особенно большие преимущества предоставлялись рабам из ариев в зависимости от их кастовой принадлежности по сравнению с представителями других этнических групп, именуемых Каутнльей млеччхами (mleccha) — «варварами». Если последним не возбранялось продавать или закладывать свое потомство, то для ариев это не дозволено было делать, в противном случае с виновных взыскивался большой штраф.84

Из этого явствует, что преследовалась продажа в рабство несовершеннолетнего из ариев. Очевидно, продажа в рабство или превращение в раба, при соответствующих обстоятельствах, совершеннолетнего ария было обычным и законным явлением в тогдашней Индии.85

Различные неопровержимые факты, встречающиеся в памятнике, ярко свидетельствуют об узаконении социального неравенства и кастового деления общества, которое должно считаться незыблемым. Каждый должен строго соблюдать свой закон и исполнять предписанные ему обязанности. «Соблюдение (каждым) своего закона, — говорит Каутилья, ?— ведет на небо и к вечности. При его нарушении мир погибает от смешения каст. Поэтому царь не должен до пускать нарушения своего закона живыми существами, ибо соблюдающий свой закон радуется здесь и после смерти. Ведь мир с твердо установленными разграничениями между ариями, при установлении каст и ступеней жизни, охраняемый тремя ведами, процветает и не гибнет» (Artha. I, 3/13—16).

Как из этого отрывка, так и из других мест памятника, где, например, говорится, что для ария не должно быть рабства (Artha. Ill, 13/7), явствует, что здесь «имеются в виду не жители Индии вообще, а лишь „ария", т. е. представители господствующих классов».86 Соблюдение каждым своего закона могло обеспечиваться применением наказания, т. е. особым аппаратом, созданным для подавления эксплуатируемого большинства общества эксплуатирующим меньшинством. Узаконение социального неравенства здесь представляется как необходимое условие благополучия господствующих классов общества.

«Люди, — говорит Каутилья, — принадлежащие к четырем кастам и к четырем ступеням жизни, охраняются царем при помощи наказания; преданные своим обязанностям и занятиям, они благополучно живут в своих обиталищах» (Artha. I, 4/16).

Узаконение социального неравенства в Артхашастре весьма наглядно показано, например, в тех многочисленных фактах, которые предписывают особые привилегии брахманству. Эти привилегии, в частности, выражаются в том, что ученым брахманам (grotriya) предоставляются положенные им земли (brahmadeya), свободные от штрафов и налогов и приносящие соответствующий доход (Artha. II, 1/8); в том, что брахманы наряду с некоторыми другими категориями лиц должны бесплатно переправляться через реку, имея лишь документы с печатью надзирателя за судоходством (Artha. Ill, 28/24), и, наконец, в том, что брахманы освобождаются от платы за перевоз и от платы при проходе военных постов и что в противном случае с нарушителя взимается штраф в размере 12 пана (Artha. II, 20/18).87

Среди разнообразных методов государственной политики, рекомендуемых Каутильей в качестве эффективных средств, способных удержать в повиновении подданных царя, широко использовалась религия и связанные с ней религиозные предрассудки и суеверия.88

В настоящей работе не ставится задача осветить все богатство мысли, изложенной в Артхашастре, или дать окончательное определение характера общественно-экономической формации эпохи, отраженной в памятнике. Это дело историков и экономистов, занимающихся изучением древнего индийского общества. Однако вполне возможно предположить, что в этот период мы наблюдаем уже сложившееся раннее феодальное общество, с присущими ему специфическими чертами, а именно: наличие элементов рабовладения и т. п., аналогично тому, что мы находим в странах Ближнего и Среднего Востока.97

* * *

Название памятника Артхашастра мы условно переводим «Наука политики», что более соответствует ее содержанию. В этимологическом смысле Артхашастра (artha-gastra) означает «наука о выгоде», или «руководство к достижению полезного», т. е. «наука о накоплении ценностей». Почему произведение, приписываемое Каутилье, называется именно Артхашастрой (artha-§astra), а не Нитишастрой (nlti-$astra) — «наука политики» (в буквальном смысле), явствует из самого понимания автором значения слова artha.

По мнению Каутильи, царь и те высокопоставленные лица, для которых составлялось руководство политики, должны были служить в равной мере трем главным целям в жизни человека, трем факто- рам, т. е. «тройке» (trivarga), состоящей из закона, или религии (dharma); пользы, или богатства (artha), и любви, или наслаждения (каша). Предпочтение, отдаваемое тому или другому факторуt нарушает их единство. В главе об отвержении объединения шести врагов (в разделе «Победа над чувствами») Каутилья говорит: «Пусть он (т. е. царь) отдается любви, не нарушая закона и пользы: пусть не будет лишен наслаждения или пусть в равной мере отдается трем целям, части которых связаны друг с другом. Ибо одно из трех — закона, пользы и любви — чрезмерно чтимое, вредит себе и двум другим» (Artha. I. 7/6—9).

Однако предпочтение из этих трех факторов Каутилья отдает пользе, считая ее главной, ведущей. Об этом далее говорится: «Каутилья считает, что главное — польза, ибо закон и любовь основаны на пользе» (artha eva pradhana iti Kautilyafr | artha-muJau hi dharma- kamav iti | . — Artha. I, 7/10—11).

Очевидно, автор трактата исходил из этих именно установок, когда дал своему трактату название Артхашастра (artha-gastra).

Артхашастра — большое произведение, состоящее из 15 отделов, или книг. Каждый отдел в свою очередь имеет разделы и главы. Всего насчитывается 150 глав, 180 разделов, или 6000 шлок (стихов) ; в число последних включается и общее количество всех фраз трактата.

Первый отдел памятника начинается вступительной (первой) главой, где дано перечисление отделов и разделов всего трактата, и излагает правила поведения царя. Он заключает в себе разделы и главы о классификации наук, общении с учеными, подавлении чувств, назначении министров и главного советника, об испытании честности и нечестности министров, о назначении тайных агентов и руководстве ими, о наблюдении в своих и чужих пределах за враждебными и дружескими партиями, о совещаниях и о направлении послов, о наблюдениях за царскими сыновьями, о царском жилище и о самоохранении царя.

Второй отдел, наиболее обширный в памятнике, говорит об обязанностях многочисленных надзирателей за рудниками и мастерскими, за добычей золота и его обработкой, за складами припа- сов и сырыми материалами, за арсеналом, за прядильным делом, хмельными напитками и гетерами, за земледелием, скотом и торговлей, за лошадьми, слонами, колесницами и пехотой, за судоходством, за мерами веса, пошлинами и печатями и др. Здесь также говорится об обязанностях хранителя казны, собирателя дохода, военачальника, градоначальника и др. Сюда также входят положения о заселении страны, распределении земли, постройке крепостей, ведении счетов, составлении указов, об испытаниях чиновников, о действиях различных агентов и др.

Третий отдел — судебный. В нем рассматриваются дела, связанные с браком, с разделом наследства, с исполнением договоров и взысканием долгов; дела, касающиеся вкладов и закладов рабов и работников, совместных предприятий, прав собственности, насилия, различных видов оскорбления, игр об заклад и др.

Четвертый отдел говорит об устранении препятствий на пути к общественному порядку, о наблюдении за ремесленниками и купцами, о противодействии стихийным бедствиям, об охране нравов, задержании по подозрению, о расследовании случаев внезапной смерти, допросах словесных и посредством пыток, о наблюдении за всеми ведомствами, способах наказания — простых и осложненных, о наказании за различные проступки и др.

Пятый отдел излагает действия тайных агентов и утонченные средства государственной политики. В этом отделе говорится также о назначении тайных наказаний, пополнении казны, поведении придворных, укреплении государства, единовластии и др.

Шестой отдел посвящен основам государственности — о совершенствах основ государства, о мире и труде.

Седьмой отдел излагает шесть методов внешней политики, дает определение состояния упадка, застоя и прогресса. Здесь рассматриваются различные вопросы военной хитрости, двойственной политики, приобретения друзей и союзников; вопросы о причинах разорения, жадности и недовольства подданных царя; способы отражения врага, вопросы заключения мира, заключение и разрыв договоров, образ действий в отношении круга государств и ряд других вопросов.

Восьмой отдел трактует о различного рода бедствиях, стихийных, внутренних и др., о непорядках, подрывающих основы государства и власть царя и нарушающих спокойствие его державы.

Девятый отдел говорит о действиях намеревающегося напасть. Сюда входят такие вопросы, как: время и место применения войск, их вооружение и подбор для отражения врага; соображения о волнениях в тылу, о гибели людей и потере имущества; меры против волнений внешних и внутренних; соображения об опасностях, возникающих от предателей и врагов, о предупредительных мерах и др.

Десятый отдел трактует о войне. Сюда включены такие вопросы, как расположение лагеря и его продвижение, охрана войска во время бедствий и нападений, различные способы ведения войны хитростью, воодушевление собственного войска, расположение собственного и чужого войска, поле битвы, действия пехоты, конницы, колесниц и слонов, боевое построение войска и противострое- ние ему.

Одиннадцатый отдел излагает образ действий по отношению к союзам и объединениям, а именно: действия, вызывающие разногласия в объединениях и применение тайных карательных мер.

Двенадцатый отдел говорит о положении сильнейшего правителя и освещает вопросы внешней политики. В нем рассматриваются также обязанности послов, вопросы войны при помощи интриг, подстрекательство, вызывающее раздоры цреди соседних государств, вопросы шпионажа, говорится об уничтожении врага при помощи тайных мер, одолении врага при помощи войска и единоличной победе.

Тринадцатый отдел трактует о средствах к овладению крепостью, о подстрекательстве, выманивании врага из крепости посредством тайных мер, применении тайных шпионов, осадных операциях, захвате крепости и умиротворении захваченной области.

Четырнадцатый отдел говорит о применении тайных средств и обмана, направленных на уничтожение врага, о противодействии вреду, наносимому собственным силам. Пятнадцатый отдел посвящен методике трактата и излагает различные методы науки.

Таково краткое изложение содержания Артхашастры Каутильи.

* * *

Заслуга открытия текста Артхашастры и его опубликования принадлежит известному индийскому ученому Р. Шамашастри. Ему же принадлежит заслуга опубликования первого перевода этого трактата на английский язык, выдержавшего пять изданий.89 Первые образцы пробного перевода на английский язык отдельных извлечений из Артхашастры были опубликованы на страницах журнала «The Indian Antiquary» в 1905 г. под общим заглавием «Земельная и налоговая политика Чанакьи».99 Пробный английский перевод всего памятника, исполненный Р. Шамашастри, появился в 1906— 1908 гг. в журнале «The Mysore Review» (отделы I—IV) и в 1909— 1910 гг. в «The Indian Antiquary» (отделы V—XV) под названием «Артхашастра Чанакьи».100

Первое издание текста Артхашастры, подготовленное Р. Шамашастри, вышло в 1909 г. в Майсоре в серии «Bibliotheca Sanskrita». Второе издание также было подготовлено Р. Шамашастри и вышло в Майсоре же в 1919 г.101 Кроме того, Р. Шамашастри был опубли- кован в 1924—1925 гг. указатель к двум изданным текстам Артхашастры (Arthafastra-sucl).90 Новое, третье по счету, издание текста памятника появилось в 1923—1924 гг. в Лахоре в «Punjab Sanskrit Series». Это издание было подготовлено Дж. Джолли и Р. Шмидтом и вышло в свет вместе с санскритским комментарием Мадхава Яджвы, подготовленным пандитом Удаявиром Шастри.91

К этому времени были уже известны два комментария к Артхашастре. Один — «Pratipadapancika»,—написанный на вторую книгу (отдел) памятника, принадлежит Бхаттасвамину, о времени жизни которого пока ничего неизвестно.92 Другой — «Naya Candrika»,— написанный на книги VII—XII, очевидно, сравнительно ранний, принадлежит упомянутому выше Мадхава Яджве.93 Об этом комментарии также ничего достоверного не известно, хотя пандит Удая- вир Шастри и предполагает, что «Мадхава Яджва — это какой-то весьма древний учитель» (ayam Madhavayajva kaijcana sutaram praclna eva acaryalj).106

Двумя годами позже опубликования лахорского издания Артхашастры, в 1924—1925 гг., в Тривандруме вышло новейшее, четвертое по счету, издание текста этого памятника, которое подготовил махамахопадхьяя Ганапати Шастри вместе со своим санскритским комментарием, названным им «Qrlmula» («Источник благосостоя- ния»).94 Этот комментарий составлен на основе двух уже упомянутых комментариев Бхаттасвамина и Мадхава Яджвы. Кроме того, в качестве дополнительных материалов была использована рукопись на пальмовых листьях, которая представляет собой древнюю малая- ламскую версию Артхашастры, написанную в соответствии с комментарием Бхаттасвамина; эта версия охватывает первые 7 книг (отделов) памятника и считается предположительно 200- или 300- летней давности.95 Таким образом, комментарий Ганапати Шастри до настоящего времени остается пока наиболее полным комментарием к Артхашастре.

В 1936 г. проф. Куппусвами Шастри был обнаружен новый комментарий— «Jayamangala» («Счастье победы»), написанный на I, II и частично III книги Артхашастры.96

Только совсем недавно этот частичный комментарий (на I книгу), подготовленный к изданию Г. Харихарой Шастри, был опубликован на страницах «Journal of Oriental Research» и в настоящее время выходит отдельной книгой.97 Как бы продолжением этого комментария является другой частичный комментарий к Артхашастре (на II и III отделы) «Canakya-jjka» («Комментарий к Чанакье»), написанный Бхикшупрабхамати (Bhiksuprabhamati), находящийся в рукописи.98 Помимо этого, имеются еще два частичных комментария к Артхашастре: один Йоггхамы, называемый «Nltinirnrti» (Nltinirnaya) — «Определение политики», другой — анонимный, представляющий собой тамильско-малаяламскую версию, составленную по типу комментария Бхаттасвамина (который использован Гана- пати Піастри для своего комментария).99

Первое издание полного английского перевода Артхашастры, исполненного Р. Шамашастри, вышло в Майсоре в 1915 г., второе — там же в 1923 г.; третье, последнее при жизни Р. Шамашастри издание — там же в 1929 г.100 Кроме того, в 1951 г. появилось четвертое издание, исполненное фототипным способом. В 1956 г. в Май- соре же вышло последнее, пятое, издание английского перевода Р. Шамашастри без существенных изменений, с предисловием, написанным М. С. Шринивасом, сыном Р. БІамашастри.101

В 1926 г. в Лейпциге вышел немецкий перевод этого памятника, исполненный И. Я. Мейером. Перевод этот, отличающийся большой добросовестностью, сделан с учетом трех изданных текстов и из- вестных к тому времени комментариев к ним и снабжен введением, подробными комментариями, примечаниями и указателями.102

В самой Индии появился целый ряд переводов Артхашастры на различные новоиндийские языки. В 1923 г. опубликован первый перевод этого памятника на языке хинди, исполненный Видьяланкаром Праннатхом (Vidyalankar Prannath).103 В 1925 г. вышел в Лахоре второй перевод на хинди, исполненный пандитом Удаявиром Шастри (pan«Jit Udayavlr Qastri). По словам Г. Д. Тамаскара, перевод этот представляется более точным, чем английский.104 Появились также переводы Артхашастры и на другие новоиндийские языки: на ма- лаялам и бенгальский. Перевод на бенгальский язык исполнен Радха Говинд Басаком (Radha Govind Basak) и опубликован в 1950—1951 гг. в Калькутте (в двух томах).105 В 1956 г. в Дели вышел новый перевод Артхашастры с санскрита на хинди, который выполнен проф. Индрой (из Симлы). Перевод этот несколько сокращен.106 И. П. Байко в