На островах Тонга.

На Тонга обосновались веслианские миссионеры; 148 но сразу же стало ясно, что эти методистские священники не сумели приобрести никакого влияния на туземцев. Те из островитян. которых они обратили в христианство, заслужили презрение за свое вероотступничество.

Как только «Астролябия», счастливо избегнув всех угрожавших ей опасностей, которым она подвергалась из-за встречных ветров, течении и подводных рифов, подошла к якорной стоянке, вся палуба ее сразу же оказалась заваленной невообразимым количеством фруктов, корнеплодов, свиней, домашней птицы, отдававшихся туземцами за бесценок. Д'Юрвиль приобрел также оружие и различные изделия для музея. То были палицы, чаще всего из казуарины, превосходно отделанные и украшенные художественными инкрустациями из перламутра или китового уса.

Обычай островитян Тонга отрезать себе один или два сустава пальца в качестве приношения божеству в случае тяжелой болезни близкого родственника все еще существовал.

С первого же дня, когда «Астролябия» 28 апреля стала на якорь, туземцы проявляли самые мирные намерения, и не происходило никаких ссор; 9 мая д'Юрвиль почти со всеми своими офицерами отправился в гости к одному из самых влиятельных вождей, по имени Палу. Тот принял их с исключительной сдержанностью, что никак не вязалось с шумными и восторженными Туземная деревня на островах Тонга.

излияниями предыдущих дней. Подозрительность островитян пробудила подозрительность и в командире, который при мысли о малочисленности экипажа, оставшегося на «Астролябии», стал испытывать живейшее беспокойство. Однако за время его отсутствия никаких неприятностей не произошло. Только из- за робости Палу заговор не удался. Как выяснилось позже, туземцы поставили своей целью не больше и не меньше как захватить одним ударом весь офицерский состав корабля; после этого им легче было бы договориться с матросами, часть которых уже возымела желание зажить беззаботной жизнью островитян.

Д'Юрвиль решил поскорее покинуть Тонгатабу, и 13 мая все было готово к тому, чтобы назавтра сняться с якоря. Гардемарин Дюдемен бродил по большому острову, между тем как гардемарин Фараге находился в это время с девятью матросами на островке Пангаи-Моду, не то запасая пресную воду, не то наблюдая за приливом. Один из эги, Тахофа, был на «Астролябии» и с ним большая группа туземцев; вдруг по знаку вождя, пироги все сразу отплыли и быстро достигли берега, Француз-

«По знаку вождя пироги все сразу отплыли и быстро достигли берега».

ские моряки, недоумевавшие по поводу столь внезапного бегства, вскоре увидели, как туземцы на Пангаи-Моду силой тащили матросов. Д'Юрвиль немедленно распорядился дать выстрел из пушки, но для большей верности послал весельный баркас, который подобрал двух матросов и гардемарина Дюдемена. Тот же баркас, посланный некоторое время спустя для того, чтобы сжечь хижины островитян и попытаться захватить нескольких заложников, тонганцы встретили стрелами. В последовавшей затем стычке один туземец пал убитым, много было ранено, а французы потеряли морского старшину.

Д'Юрвиль очень беспокоился за судьбу своих матросов и командовавшего ими гардемарина Фараге. Не оставалось другого выхода, как напасть на священную деревню Мафанга, в которой находились родовые могилы вождей. Но туземцы возвели на следующий день вокруг деревни земляные редуты и частоколы, так что нечего было и думать овладеть ею с помощью десанта.

Тогда корвет подвели к берегу и обстреляли деревню. Однако и пушечные залпы не дали никакого результата, если не считать того, что один островитянин был убит. В конце концов недостаток пищи и постоянная тревога, которую французы поддерживали пушечными выстрелами, заставили туземцев пойти на мировую.

Уходить отсюда было самое время, так как положение д'Юрвиля стало невыносимым; из разговора с боцманом выяснилось, что можно было полагаться только на пять или шест* матросов: все остальные перешли бы на сторону тонганцев.

Острова Тонга кораллового происхождения, ио покрыты очень толстым слоем перегноя. Поэтому растительность там превосходно развивается, особенно кокосовые пальмы и бана/ны, которые достигают большой высоты. Местность ровная и однообразная: достаточно пройти по острову четверть лье, чтобы получить о нем полное представление. Население островов составляет примерно семь тысяч человек. Жители Тонга явно выраженного полинезийского типа.

«В них сочетаются,— рассказывает д'Юрвиль,— самые противоположные свойства. Онн великодушны, услужливы, гостеприимны, но в то же время алчны, дерзки и в особенности очень скрытны. В ту самую минуту, когда они осыпают вас ласками и проявлениями дружбы, они способны напасть на вас и ограбить, стоит лишь внезапно пробудиться в них жадности или самолюбию».

Туземцы Тонга по своему развитию намного превосходят жителей Таити. Французские путешественники не переставали восхищаться изумительным порядком, в котором содержались плантации кавы, 149 бананов, ямса, исключительной чистотой жилищ, изяществом оград. Тонганцы были сведущи и в фортификационном искусстве, что д'Юрвиль испытал на собственном опыте; впрочем, он мог еще раньше убедиться в этом, посетив укрепленную деревню Хифо, защищенную крепким частоколом, который был окружен рвом шириной в пятнадцать — двадцать футов, до половины наполненным водой.

25 мая д'Юрвиль приступил к изучению архипелага Вити или Фиджи. С самого начала ему посчастливилось встретить туземца с Тонга, который занимался на Фиджи торговлей и побывал когда-то на Таити, в Новой Зеландии и в Австралии. Этот человек, а также один уроженец острова Гуам, оказали командиру большую услугу, сообщив ему названия двухсот с лишним островов, входящих в архипелаг, и заранее указав их местоположение, а также положение окружающих подводных рифов.

В это же время гидрограф Грессьен собирал материалы, необходимые для составления карты архипелага Фиджи.

Одной шлюпке было отдано распоряжение пристать к острову Лакемба, где, по словам туземцев, на дне бухты лежал якорь, который очень хотелось раздобыть Дюмон д'Юрвилю, потерявшему у берегов Тонга два своих. Вначале Лоттен, командовавший шлюпкой, видел на берегу только женщин и детей; но

Сражение островитян с моряками.

прибежавшие вскоре воины заставили женщин удалиться и стали готовиться к тому, чтобы захватить матросов и овладеть шлюгі' кой. Их намерения были настолько очевидны, что не оставляли места сомнению; поэтому Лоттен распорядился немедленно поднять якорь и отплыл, не дожидаясь начала стычки.

Восемнадцать дней подряд, несмотря на бурную погоду и сильное волнение, «Астролябия» шла среди архипелага Фиджи, производя съемку островов Лакемба, Кандаву, Вити-Леву,, Ум- бенга, Вату-Леиле, Унонг-Лебу и т. д., то есть южной части архипелага, в то время почти совершенно неизвестной.

Если верить д'Юрвилю, население Фиджи относится к переходной группе , между медно-красной, или полинезийской, расой и черной, или меланезийской. Эти туземцы производят впечатление сильных и энергичных людей, что подтверждается их высоким ростом.

11 июня корвет взял курс к гавани Картерет; он миновал острова Эрронан и Анейтьюм, группу Лоялти, где д'Юрвиль открыл острова Лифу и Увеа, затем маленькую группу островов Бопре, рифы Астролябии, представляющие тем большую опасность, что они находятся на расстоянии почти тридцати миль от островов Бопре и шестидесяти миль от Новой Каледонии, и, наконец, осррова Хуон и северную цепь рифов у берегов Новой Каледонии.

Отсюда д'Юрвиль за шесть дней добрался до архипелага Луизиада; но ненастная погода, преследовавшая мореплавателей у этих берегов, заставила его принять решение отступить от предписанного ему маршрута и не идти Торресовым проливом.

На горизонте показался остров Россел, и «Астролябия» взяла курс на Новую Ирландию, чтобы пополнить там запас дров и пресной воды.

Корвет прибыл туда 5 июля в пасмурную дождливую погоду, и лишь с большим трудом удалось различить вход в бухту Картерет, где д'Антркасто когда-то пробыл с неделю.

Французов неоднократно посещали десятка два туземцев, составлявших, по-видимому, все население этих мест. То были малоразвитые существа, не проявлявшие никакого любопытства к многочисленным, дотоле не известным им предметам.

Совершенно голые, чернокожие, с курчавыми волосами, они проявляли жадность только по отношению к изделиям из железа, не понимая при этом, что они могут получить их лишь в обмен иа фрукты и свиней. Мрачные и подозрительные, они отказались повести кого бы то ни было в свои деревни. Во время

Yroii малопродуктивной стоянки д'Юрвиль серьезно заболел колитом, сильно мучившим его в течение многих дней.

\ 19 июля «Астролябия» снова вышла в море и направилась вдбль южного берега Новой Британии. Исследованиям мешала дождливая и туманная погода, ливни и шквалы, из-за которых кораблю то и дело приходилось удаляться от берега.

«Нужно самим побывать в этих местах, — говорит д'Юрвиль, — и непременно при тех же условиях, чтобы составить правильное представление о тамошних ливнях; нужно, кроме того, чтобы вам пришлось выполнять работы, аналогичные тем, которые были возложены на нас, и только тогда вы сможете оценить заботы и тревоги, сопряженные с подобным плаванием. Лишь в редких случаях видимость превышала сто туазов, и наши маневры поневоле были очень неуверенными, так как местоположение корабля являлось для нас загадкой. В общем вся наша работа у берегов Новой Британии, несмотря на невероятные усилия, которых она нам стоила, и опасности, которым подвергалась «Астролябия», намного уступает по своей точности остальным съемкам, произведенным на протяжении всей нашей кампании».

Встав перед невозможностью взять курс к проливу Сент- Джордес-Чаннел, д'Юрвиль вынужден был идти проливом Дам- пира; вход в него с южной стороны почти полностью прегражден цепью подводных рифов, на которых «Астролябия» дважды застревала.

Подобно Дампиру и д'Антркасто, д'Юрвиль пришел в восторг при виде прекрасных берегов западной части Новой Британии.

Песчаный пляж, расположенная амфитеатром внутренняя часть острова, леса с темной листвой или желтеющие луга, две величественные пирамиды горы Глостер — все придает этой части побережья большое разнообразие, еще усиливающееся благодаря извилистым очертаниям острова Рук.

При выходе из пролива вырисовываются во всем своем великолепии горы Новой Гвинеи; вскоре они сдвигаются полукольцом, окаймляющим большой залив, который получил название залива Астролябии. Один за другим были определены и пройдены острова Схаутен, бухта Нападения, где д'Юрвилю пришлось отразить атаку туземцев, залив Гумбольдта, и наконец «Астролябия» бросила якорь в гавани Дореи, чтобы продолжить работы, начатые «Кокий».

Здесь сразу же завязались дружеские отношения с папуасами, привозившими на корабль много райских птиц, но очень мало свежих продуктов. Мягкие и робкие, эти туземцы неохотно решались углубляться в леса из страха перед их заклятыми врагами, жившими в горах.

Дома в гавани Дореи (Новая Гвинея). Со старинной гравюры.

Земля в этих местах повсюду так плодородна, что достаточно было бы ее чуть вскопать и уничтожить сорные травы, как она стала бы приносить обильные жатвы; но папуасы настолько мало смыслят в земледелии, что пригодные в пищу растения чаще всего оказываются заглушёнными сорняками.

Д'Юрвиль делит жителей этих мест на три большие группы: папуасов, метисов, среди которых преобладает то малайский, то полинезийский тип, и хафуров или альфуру, сходных с австралийцами, новокаледонцами и другими чернокожими жителями Океании. Последние, вероятно, являются коренными жителями страны.

Во время стоянки, представлявшей мало интереса, д'Юрвиль собрал лишь очень немного естественнонаучных экспонатов, если не считать моллюсков, и еще меньше точных сведений о нравах, религии и языке различных народов Новой Гвинеи. 6 сентября «Астролябия» вышла в море и направилась к острову Амбоина, куда и прибыла без всяких происшествий 24 сентября.

Хотя губернатор Меркус находился в отъезде, тем не менее командир достал в этой гавани все, в чем нуждался. Власти и жители острова приняли его самым дружеским образом и делали нее от них зависящее, чтобы французы могли позабыть тяготы длинного и утомительного перехода.

С Амбоины д'Юрвиль направился к Тасмании в Хобарт, куда со времен Бодена не заходил ни один французский корабль; «Астролябия» прибыла туда 17 декабря 1827 года. \ Тридцать пять лет назад д'Антркасто обнаружил на этих бёрегах лишь несколько жалких дикарей, а десятью годами позже Боден не встретил там ни одного человека.

Первой новостью, которую Дюмон д'Юрвиль узнал, войдя в реку Дервент, еще до того, как бросил якорь у Хобарта, было известие, что английский капитан Диллон собрал на острове Тукопия точные сведения относительно гибели Лаперуза у Ваникоро: он привез даже эфес шпаги, по его предположениям, принадлежавшей французскому мореплавателю. Прибыв в Калькутту, Диллон сообщил о своем открытии губернатору; тот немедленно отправил его обратно в те места с поручением разыскать потерпевших кораблекрушение, которые, возможно, еще были живы, и собрать все, что могло уцелеть от корабля.

Можно представить себе, с каким интересом выслушал д'Юрвиль эти известия; ведь он, имея задание отыскать все документы, способные пролить хоть какой-нибудь свет на судьбу несчастного мореплавателя, обнаружил на острове Намука доказательства пребывания Лаперуза на архипелаге Дружбы (Тонга).

Среди представителей английской колонии мнения по поводу того, заслуживает ли доверия сообщение капитана Дил- лона, разошлись; да и само донесение, адресованное этим офицером губернатору Индии, возбудило в д'Юрвиле большие сомнения. Поэтому, отказавшись от своих дальнейших планов исследования Новой Зеландии, французский мореплаватель решил проверить эти сведения и немедленно идти на «Астролябии» к Ваникоро, который он тогда знал еще под названием Малликоло, упоминавшимся Диллоном.

Вот факты, сообщенные Диллоном.

Во время стоянки на островах Фиджи кораблю «Хантер» довелось подобрать одного немца, по имени Мартин Бушарт, его жену и матроса-индийца, по имени Ашовлия, которых туземцы собирались съесть, как они уже поступили с остальными сбежавшими с кораблей европейцами, поселившимися на этом архипелаге. Трое несчастных просили лишь о том, чтобы их высадили на первом обитаемом острове, какой встретит на своем пути «Хантер». Они и были высажены на Тукопии, одном из островов Санта-Крус, расположенном на 12°15' южной широты и 169° восточной долготы.

В мае 1826 года Диллон, служивший раньше на «Хантере», желая узнать, что произошло с этими людьми, высаженными в 1813 году на Тукопию, подошел к этому острову.

Он действительно встретил там индийца и немца. Первый Даже продал ему серебряный эфес шпаги. Естественно, Диллон поинтересовался, каким образом эта вещь попала к туземцам,

Немец рассказал ему, что, очутившись на Тукопии, он нашел там засовы, топоры, ножи, разные другие изделия из жел>еза, ложки и еще ряд предметов, которые, по словам туземцев, были привезены ими с Малликоло — группы островов, расположенных к западу на расстоянии всего двух дней пути на пироге.

Диллон принялся расспрашивать туземцев и узнал от них, что много лет назад два корабля были выброшены на берег у островов Малликоло. Один из них погиб со всеми людьми и грузом, а матросы второго построили из остатков своего корабля небольшое судно, на котором и вышли в море, оставив на Малликоло несколько своих товарищей. Индиец утверждал, что видел двух из этих людей, которые благодаря услугам, оказанным ими вождям, пользовались вполне понятным влиянием.

Диллон тщетно предлагал индийцу поехать вместе с ним на Малликоло; с немцем ему больше посчастливилось, и тот сопровождал его, пока они не очутились в виду острова, названного д'Антркасто островом Решерш, но штиль и недостаток продовольствия помешали Диллону пристать к нему.

Когда он прибыл в Пондишери, губернатор, ознакомившись с его рапортом, поручил ему командование судном, специально предназначенным для дальнейших розысков. Это было в 1827 году. Диллон пристал к острову Тукопия, захватил оттуда переводчика и лоцмана, затем достиг Малликоло. Он узнал там от жителей, что чужеземцы оставались на острове пять месяцев, строя свой корабль; их считали сверхъестественными существами— такому взгляду немало способствовало их странное поведение. И в самом деле, островитяне видели, как они с помощью длинной палки разговаривали с луной и все время стояли навытяжку с железной дубинкой в руке.

Так запечатлелись в народной памяти астрономические наблюдения и часовые французов.

Диллон собрал у туземцев много вещей, оставшихся от экспедиции. Он обнаружил также в море на коралловой отмели, на которой засел корабль, бронзовые пушки, колокол и разные обломки; он благоговейно собрал все и в 1828 году доставил в Париж, где король назначил ему в вознаграждение за его труды пенсию в четыре тысячи франков.

Все сомнения отпали, когда граф Лессепс, спутник Лаперуза, высадившийся на Камчатке, признал пушки и резную корму «Буссоли», и когда, наконец, на одном из серебряных подсвечников различили герб ботаника Колиньона.

Но все последние факты, такие существенные и любопытные, стали известны д Юрвилю лишь значительно позже, а в то время он знал лишь о первом рапорте Диллона.

Случайно, или скорее из боязни, что его могут опередить, английский капитан сделал оплошность, не указав координат Ва- микоро и пути, каким он шел туда с Тукопии. Д'Юрвиль решил, что этот остров, вероятно, принадлежит к группе Санта-Крус, которая была почти неизвестна в то время.

Но, прежде чем последовать за французским мореплавателем, следует на некоторое время остановиться с ним в Хобарте, уже тогда игравшем, по его мнению, весьма важную роль.

«Дома в нем очень разбросаны и обычно имеют только два этажа; но они опрятны и стоят в строгом порядке, что придает им привлекательный вид. Улицы совершенно не замощены, и ходить по ним трудно; на некоторых, впрочем, есть тротуары; постоянно поднимающаяся над улицами пыль очень мучительна для глаз. Губернаторский дворец расположен в прекрасном месте на берегу бухты. В ближайшие годы это здание станет еще более приятным на вид, если молодые деревья, посаженные вокруг него, как следует разрастутся, ибо местные деревья не могут служить украшением».

Время стоянки было использовано для закупки продовольствия, якорей и других недостававших предметов первой необходимости, а также для починки корпуса корабля и многочисленных повреждений его такелажа.

6 января 1828 года «Астролябия» снова вышла в море, 20-го была в виду острова Норфолк, шесть дней спустя миновала небольшой вулканический остров Матью, 28-го — остров Эронан, 8 февраля — островок Митре и на следующий день очутилась перед Тукопией. Это маленький, покрытый зеленью остров, окружностью в три — четыре мили, с довольно остроконечной вершиной. Восточный берег островка, по-видимому, недоступен, так как о него все время разбиваются буруны.

Всеобщее нетерпение возрастало и становилось невыносимым, как вдруг с корабля увидели приближавшиеся три пироги, в одной из которых находился европеец.

То был немец Бушарт, недавно сопровождавший Диллона на Малликоло. Английский капитан пробыл там около месяца и, как мы уже знаем, действительно нашел остатки экспедиционного имущества, о чем д'Юрвилю рассказывали в Хобарте. На острове не было ни одного француза, — последний умер за год до прибытия Диллона. Бушарт сначала согласился сопровождать д'Юрвиля, но затем передумал и в последний момент отказался остаться на борту «Астролябии».

Ваникоро окружен подводными рифами, между которыми удалось не без риска отыскать проход, приведший «Астролябию» в бухту Осили — ту самую, где побывал Диллон. Что касается места кораблекрушения, то оно находилось на противоположной стороне острова.

Получить какие-либо сведения от туземцев, людей жадных и недобросовестных, оказалось нелегко. Все же в конце концов один старик признайся, что белые, высадившиеся на берег у деревни Вану, были встречены стрелами; завязалась битва, в которой большое число туземцев нашло свою смерть; что касается «мара», белых, то они все были убиты, и их черепа зарыли в землю в Вану. Остальные кости туземцы использовали для отделки стрел. Обещание дать кусок красного сукна заставило туземцев, после долгих колебаний, проводить французов к месту кораблекрушения. На расстоянии одной мили от берега, около Паиу и напротив Амби, прибрежных островов, в глубине какого-то подобия прохода среди подводных скал можно было различить якоря, ядра, пушки и множество других предметов, вид которых не оставил никаких сомнений в умах офицеров «Астролябии».

Судя по всему, было очевидно, что корабль пытался пройти за рифы, используя что-то вроде прохода между ними, но застрял и не смог сняться со скал. Экипаж, вероятно, спасся, высадившись на Паиу, и, по рассказам некоторых туземцев, построил там небольшое судно, между тем как второй корабль, засевший на скалах дальше от берега, погиб со всеми людьми.

Вождь Моембе слышал рассказы о том, что жители Вану подплыли к кораблю, чтобы разграбить его, но, встретив сопротивление со стороны белых, потеряли убитыми двадцать воинов и трех вождей. В свою очередь туземцы умертвили всех французов, высадившихся на берег; только двое получили пощаду и прожили на острове в течение «трех лун».

Другой вождь, по имени Валико, рассказал, что один из кораблей в очень ветреную ночь сел на мель по ту сторону рифов, напротив Танема, и что почти весь его экипаж погиб, не добравшись до земли.

Множество «мара» со второго корабля обосновались на бе регу и из обломков разбившегося о рифы корабля построили в Паиу небольшое судно. Во время их пребывания на острове то и дело возникали ссоры; пять туземцев с Вану и один с Танема были убиты, а также два «мара». Французы покинули остров по истечении «пяти лун».

Наконец, третий старик уверял, что человек тридцать матросов с первого корабля присоединились к экипажу второго и что все они уехали лишь по истечении «шести или семи лун».

Все эти показания, которые приходилось, можно сказать, вырывать силой, отличались друг от друга в подробностях. Последние версии, по-видимому, были ближе всего к истине.

В числе предметов, подобранных «Астролябией», были якорь весом примерно в 1800 фунтов, чугунная короткостволь-

Жители острова Ваиикоро. Со старинной гравюры.

ная пушка, бронзовая мортира, медный мушкетон, свинцовые балластины и ряд других предметов; все они оказались в очень плохом состоянии и не представляли большого интереса.

Эти предметы, так же как и собранные Диллоном, находятся в военно-морском музее, размещенном в залах Лувра.

Д'Юрвиль не захотел покинуть Ваникоро, не воздвигнув обелиска в честь своих несчастных соотечественников. Этот скромный памятник был установлен на самом рифе среди купы манговых деревьев. Он представлял собой сложенную из плоских коралловых глыб четырехгранную призму высотой в шесть футов, на которой стояла четырехгранная пирамида такой же высоты, вырезанная из дерева; к ней была прибита небольшая свинцовая доска со следующей надписью:

Памяти

ЛАПЕРУЗА И ЕГО СПУТНИКОВ

«АСТРОЛЯБИЯ»

14 марта 1828 г.

Как только покончили с этой работой, д'Юрвиль стал готовиться к выходу в море. Было самое время, так как из-за сырости, вызванной проливными дождями, появилась сильная лихорадка, уложившая на койки не меньше двадцати пяти человек. Следовало торопиться, если командир хотел сохранить команду, которая была бы способна выполнять трудные маневры, необходимые для выхода через узкий, усеянный подводными камнями проход.

К тому же в последний день, проведенный «Астролябией» у Ваникоро, командир ее смог окончательно убедиться — если в этом еще была необходимость — в истинных настроениях туземцев. Вот как он описывает последние события этой опасной стоянки:

«Около восьми часов я очень удивился при виде шести пирог, подошедших к нам с Теваи; еще больше меня удивило, что три или четыре жителя Маневаи, находившиеся на нашем корабле, нисколько не испугались их появления, хотя еще несколько дней тому назад они говорили мне, что жители Теваи их смертельные враги. Я высказал свое недоумение людям с Маневаи, но они лишь рассмеялись и заявили, что заключили мир с жителями Теваи и что те везут мне кокосовые орехи. Но вскоре я увидел, что вновь прибывшие островитяне имели при себе лишь луки и стрелы, которые в любой момент могли быть пущены в ход. Два или три туземца с решительным видом взобрались на палубу и подошли к главному люку, чтобы заглянуть в кубрик и удостовериться в количестве больных. Злобная радость блестела в их глазах. В это время несколько человек из экипажа сообщили мне, что несколько туземцев с Маневаи, находившиеся на корабле, проделывали то же самое в течение последних трех — четырех дней. Грессьен, с утра следивший за их поведением, был уверен, что видел, как воины обоих племен встретились на берегу и о чем-то долго совещались. Подобные действия свидетельствовали о самых вероломных намерениях, и я считал, что нам грозит серьезная опасность. Я немедленно приказал туземцам покинуть корвет и вернуться в свои пироги. У них хватило наглости с гордым и угрожающим видом взглянуть на меня, как бы предостерегая от попытки заставить их силой выполнить мой приказ. Я удовольствовался тем, что распорядился открыть оружейный склад, обычно тщательно запертый и, с грозным видом указав на него пальцем, другой рукой указывая дикарям в сторону пирог; островитяне, внезапно увидев двадцать блестящих мушкетов, смертоносную силу которых они знали, пришли в трепет и освободили нас от своего зловещего присутствия».

Прежде чем расстаться с этими печальной памяти местами, приведем некоторые подробности о них, заимствованные из донесения д'Юрвиля.

Группа Ваникоро, или Малликоло, или Лаперуза, как ее называет Диллон, состоит из двух островов — Решерш и Теваи. Первый имеет в окружности не меньше тридцати миль, второй — не больше девяти. Оба острова высокие, покрыты почти до самого побережья непроходимым лесом и окаймлены кольцом подводных рифов окружностью в тридцать шесть миль, лишь в немногих местах прорезанным узкими проходами. Количество жителей, по-видимому, не превышает тысячи двухсот или тысячи пятисот человек. Поистине Лаперузу не посчастливилось, что он наскочил на рифы у берегов, населенных таким свирепым народом, между тем как на любом другом полинезийском острове он встретил бы совершенно иной прием. Женщины от природы уродливы, но те тяжелые работы, которые они выполняют, и моды, которым они следуют, делают их вид еще более непривлекательным. Мужчины производят менее неприятное впечатление, хотя они и малы ростом, сухопары, покрыты язвами и пятнами проказы. Их оружие — лук со стрелами. По словам туземцев, бамбуковые стрелы с очень тонким и острым костяным наконечником, прикрепленным исключитель- но клейкой смолой, наносят смертельные раны. Поэтому островитяне так ценят свое оружие, и путешественникам лишь с большим трудом удалось раздобыть несколько образцов.

17 марта «Астролябия» вышла, наконец, за пределы страшных рифов, опоясывающих Ваникоро. Командир намеревался исследовать Соломоновы острова, где надеялся отыскать следы кораблекрушения французских моряков, оставшихся в живых после гибели «Буссоли» и «Астролябии». Но жалкое состояние матросов, ослабленных лихорадкой, болезнь большей части офицеров и отсутствие надежных якорных стоянок в этом районе Океании заставили его принять решение идти к Гуаму, где команда могла бы, как он думал, отдохнуть.

Это было довольно серьезным нарушением инструкций, которые предписывали произвести съемку Торресова пролива; но нехватка сорока матросов, лежавших на койках, кого угодно убедила бы в безумии столь опасной попытки.

Только 26 апреля с «Астролябии» увидели архипелаг Трук, и д'Юрвиль восполнил пробел, оставшийся после съемки, произведенной Дюперре; 2 мая на горизонте показались берега Гуама. Местом стоянки избрали Уматак, где легче запастись пресной водой и где климат более умеренный, чем в Аганье. Однако 29 мая, когда путешественники возобновили свой путь, все больные были еще далеки от выздоровления.

Губернатором Гуама был все тот же Мединилья, которого так расхваливал Фрейсине. Если на этот раз он не проявил к экспедиции такой же предупредительности, то это объяснялось ужасной засухой, нанесшей большой ущерб колонии; к тому же распространился слух, что болезнь, которой страдали моряки с «Астролябии», заразна; наконец, Уматак расположен довольно далеко от Аганьи, и д'Юрвиль не смог посетить губернатора в его резиденции.

Надо все же сказать, что Мединилья прислал морякам свежие продукты, большое количество фруктов и не изменил своей обычной щедрости.

Покинув Гуам, д'Юрвиль, не останавливаясь, произвел съемку групп Эливи, Улути (названной так Литке), Гуап, Гулу и Палау, составляющих западную часть Каролинских островов; ветры вынудили его пройти в виду островов Вайге, Аиу, Азия, Гебе, затем он вошел в пролив Буру и бросил якорь у Амбоины, где голландские власти оказали ему сердечный прием. Командир получил там также известия из Франции. Министерство совершенно не пожелало оценить труды участников экспедиции, те лишения и опасности, которым они подвергались: несмотря на представления д'Юрвиля, ни один офицер не получил повышения. «Я удовольствовался тем, что распорядился открыть оружейный склад». Когда эта новость стала известна, она вызвала некоторое разочарование и уныние, которые командир постарался рассеять.

Покинув Амбоину, «Астролябия» прошла проливом Ба нса и достигла гавани Манадо, на острове Целебес, где имеется хорошо укрепленная и снабженная пушками крепость. Губернатор Меркус достал для д'Юрвиля превосходных бабируссов, са- пиутанга — животное величиной с небольшую корову, с коровьей мордой и коровьими ногами и с двумя загнутыми назад рогами,— змей, птиц, рыб, растения; все это значительно пополнило естественнонаучные коллекции экспедиции.

Д'Юрвиль считает, что жители Целебеса по внешнему виду приближаются скорее к полинезийцам, чем к малайцам. По его мнению, там встречались типы, гораздо больше напоминавшие туземцев Таити, Тонга и Новой Зеландии, чем папуасов или малайцев.

Недалеко от Манадо находились рудники, где добывался золотоносный кварц, образец которого командиру удалось достать, и расположенное внутри страны озеро огромной, как утверждали, глубины. Это озеро Тондано; из него вытекает довольно большая река Менадо; прежде чем достигнуть моря, она образует великолепный водопад. Река, прегражденная базальтовой скалой, промыла себе выход и, с бешеной скоростью устремляясь в него, низвергается в виде огромного снопа в пропасть глубиной свыше восьмидесяти футов.

В сопровождении губернатора и естествоиспытателей экспедиции д'Юрвиль исследовал это красивое озеро, окруженное вулканическими горами, где местами еще видны фумаролы;150 что касается глубины озера, то она повсюду составляла двенадцать — тринадцать саженей, и если бы этот водоем почему-\ибо высох, то дно его образовало бы совершенно ровную долину.

4 августа «Астролябия» покинула стоянку в Манадо, за время которой моряки, страдавшие лихорадкой и дизентерией, ничуть не поправились, и 29-го того же месяца прибыли в Батавию, где задержались всего на три дня.

С этого времени и до возвращения во Францию путь корабля проходил по уже изученным морям. «Астролябия» зашла на Иль-де-Франс (Маврикий), где д'Юрвиль встретил командира Легоарана, который на своем корвете «Байоннез» совершил плавание на Ваникоро. Д'Юрвиль узнал от этого офицера, что тот не пытался даже проникнуть за рифы и удовольствовался посылкой на разведку шлюпок.

Туземцы относились с уважением к памятнику, воздвигнутому в честь Лаперуза, и лишь неохотно разрешили морякам с «Байоннез» прибить к нему бронзовый медальон. Рифы Ваникоро. 18 ноября «Астролябия» покинула Иль-де-Франс и после остановок на мысе Доброй Надежды, на островах Святой Елены и Вознесения прибыла 25 марта 1829 года в Марсель — ровно через тридцать пять месяцев со дня отплытия.

Одних только гидрографических работ было достаточно, чтобы признать результаты этой экспедиции выдающимися; благодаря неусыпным трудам Грессьена и Пари было составлено не менее сорока пяти новых карт. Что касается естественнонаучных результатов, то наилучшее представление о богатстве собранной жатвы могут дать следующие строки из донесения Кювье:

«Каталоги насчитывают тысячи названий (открытых Куа и Гемаром видов), и ничто яснее не доказывает энергии наших естествоиспытателей, чем то затруднительное положение, в каком оказалась администрация Королевского Ботанического сада, когда ей пришлось размещать все, что доставили последние экспедиции и в особенности та, о которой мы даем отчет. Пришлось занять все первые этажи, чуть ли ие подвалы, и в настоящее время даже кладовые так завалены — в буквальном смысле этого слова, — что их пришлось разделить перегородками, чтобы выгадать место».

Геологические коллекции были не менее многочисленны; сто восемьдесят семь видов или разновидностей горных пород свидетельствовали об усердии Куа и Гемара; Лессон младший собрал от тысячи пятисот до тысячи шестисот растений. Капитан Я^акино произвел множество астрономических наблюдений, Лоттен изучал земной магнетизм; наконец, командир, не забывая о своих обязанностях моряка и начальника экспедиции, занимался изучением температуры воды на различной глубине, метеорологическими наблюдениями и собрал огромное количество лингвистических и этнографических материалов.

Итак, лучшим окончанием нашего рассказа об этой экспедиции будет следующая выдержка из воспоминаний Дюмон д'Юрвиля, приведенная его биографом Дидо:

«Это рискованное плавание превзошло все предыдущие по тем многочисленным и неминуемым опасностям, с которыми оно было сопряжено, а также по обилию и глубине результатов, полученных во всех областях знания. Железная воля никогда не позволяла мне отступать пред любым препятствием. Раз навсегда принятое решение погибнуть или добиться успеха не оставляло во мне места для каких-либо колебаний, для нерешительности. Двадцать раз видел я «Астролябию» на грани гибели, не сохраняя в глубине души никакой надежды на спасение. Тысячу раз я рисковал жизнью моих спутников, чтобы достигнуть цели, поставленной передо мной инструкциями, и я смело

В тропическом лесу.

могу утверждать, что в течение двух лет подряд мы ежедневно подвергались большему количеству реальных угроз, чем может возникнуть во время самого длительного перехода при обычном плавании. Офицеры, смелые, преисполненные сознания долга, отдавали себе отчет в тех опасностях, которым я их изо дня в день подвергал; но они хранили молчание и благородно выполняли свои обязанности».

Изумительное сочетание преданности делу и напряжения всех сил имело результатом огромное количество открытий, материалов и наблюдений во всех областях человеческого знания.