О засилье Запада слышать приходится везде. У Америки на Западе Япония и Китай, и американцы жалуются на засилье японских автомобилей и китайского ширпотреба. У англичан и французов на Западе — Америка, и они сетуют на засилье американской масскультуры. Для нас же Западом является все пространство, где живут лучше нас. Потому у нас засилье глобальное. Словом «засилье» обозначается определенная фаза культурного контакта, фаза процесса ассимиляции. На символическом уровне в это время провозглашается переход или требование перехода «от всего иностранного» ко «всему отечественному». Но на уровне фактического поведения именно на этой фазе происходит разделение: рецепция, усвоение одних норм и образцов и отторжение других. Исследования показали, что россияне как аграрное в еще недавнем прошлом общество строят свою идентичность на представлении о земле — земле в смысле почвы и в смысле территории. Известно, что из всех богатств и ценностей национальное сознание россиян дорожит более всего именно землей и из средств сохранения идентичности первыми выбирает те, которые связаны с землею же. Недаром массовый патриотизм проснулся прежде всего в двух формах — как территориальный (не отдадим никому никакие острова-полуострова) и как пищевой, то есть развернутый в отношении плодов земли (отечественные помидор и поросенок лучше импортных по определению). В области запахов разделение прошло между векторами направления — вовне или внутрь. Потребительский патриотизм встал на защиту тех продуктов, что вместе со своими запахами принимаются внутрь тела. Пусть только отечественными будут вещества, что далее претворятся в нашу плоть и в наши собственные — пусть смрадные, но естественные! — выделения и запахи. Так обстоит дело в отношении еды и питья. Но есть псев- доеда и псевдопитье. Эти вещества — пасты, элексиры и жвачки — если и берутся в рот, то не проглатываются. И нужны они не для питания, а чтобы, напротив, скрыть запахи еды и ее остатков, чтобы скрыть «дых» столь родной нам водки, ставшей кровью нашей. Наиболее массовый случай, однако, образуют вещества, вступающие в интимный контакт с телом, но не перорально. Они наносятся на тело, хоть и в укромных местах, но все же снаружи. Это наиболее массовая категория тех веществ, которые источают искусственные запахи от человека в направлении вовне, — дезодоранты, парфюмы, духи. Дезодоранты, мыло уничтожают то, чем пахнет мое тело в силу природного порядка вещей. Вкупе с духами и парфюма- ми они посылают вместо этого натурального сигнала обо мне и моем теле — другой, искусственный. Они замещают мой природный дух другим, чужим, рукотворным. Боязно, ведь вместо истинного меня и смрадной моей плоти возникает из присущего лишь неземным существам благоухания некто другой. Итак, подчинение новой культуре запахов вроде бы добровольное. Но без репрессий, как видим, и на этот раз не обошлось. Репрессированными оказались те «наши» запахи, вытеснить кои и предназначены «их» импортные дезодоранты, жвачки и лосьоны. Это запахи тела. В своем происхождении они натуральные — в отличие от «химии» упомянутых средств. Таково же положение, конечно, и у них — на обобщенной родине их Лореаля, их Проктера и Гамбла, их Джонсона и Джонсона. Но здесь они «импортного производства» и, зна чит, пришли вытеснять «наши» запахи. Добавим, что упомянутый потребительский патриотизм — а не с него ли начался поворот в отношении к Западу? — вырос на уравнении «отечественное» = «натуральное», что противопоставляется «импортному» как «химическому», неестественному. Никто не решится сейчас защищать запах изо рта или из * подмышек, как в свое время запах онучей. Но это не значит, что реклама «свежего дыхания» и «уверенности в себе» не породит ответ, который, как водится, будет асимметричным. Два мнения вместо заключения Мне кажется, что все плохие запахи —* это те, что связаны со смертью, гибелью, умиранием и разрушением плоти. А хорошие запахи — от обещания жизни, от обещания любви... Время сладких ароматов давно прошло. Я признаю только холодные.