Когда Спенсер занимался разработкой социологии, необходимость и возможность существования этой новой науки еще не были очевидными. А потому перед ним помимо всего прочего стояла задача обосновать возможность социологии и определить ее предмет. Решению этой задачи посвящена книга «Изучение социологии», в которой Спенсер сформулировал свое видение того, что такое социология, что и как она должна изучать, зачем она нужна и на достижение каких результатов она может рассчитывать. Обоснование возможности социологии как науки Отталкиваясь от понимания науки как обобщенного знания о той или иной области явлений, которое выявляет и фиксирует присущие этой области закономерности посредством систематического применения научных методов и процедур исследования, Спенсер подошел к проблеме обоснования возможности и необходимости социологии (и социальной науки вообще) как к проблеме обоснования упорядоченности социальной жизни. При этом в качестве опоры он взял несомненный факт возможности обобщенного знания об обществе. Как справедливо подметил Спенсер, сама по себе эта возможность не нуждается в доказательствах, поскольку в обыденной жизни люди постоянно высказывают самого разного рода практические суждения, которые без обобщенного знания об окружающем обществе были бы попросту невозможными. Это толкования фактов и событий прошлого и настоящего, суждения о связях между событиями, предсказания ближайшего будущего. И такие суждения не являются совсем уж произвольными, поскольку в известных пределах подтверждаются и служат относительно надежными ориентирами в практической жизни. Возможность самих таких суждений и их правильности базируется на упорядоченности того опыта, на основании которого они делаются. Иначе говоря, относительная «правильность» обыденных обобщенных суждений о социальных явлениях есть отражение относительной «правильности» самих этих явлений и связей между ними (в том числе упорядоченности привычек и волений индивидов в обществе). Спенсер писал об этом: «[Существует] факт, что простые проявления воли, определяющие обыкновенно поступки людей, до такой степени правильны, что их нетрудно предсказать со значительной степенью вероятности... Но так как главнейшие поступки людей определяются побуждениями до такой степени правильными, то отсюда должны происходить и социальные явления соответственной степени, потому что в них действия исключительных мотивов теряются в действиях, вызываемых всей совокупностью мотивов обыкновенных»189. Без такой упорядоченности социальная жизнь была бы невозможна. Раз такая упорядоченность существует, то из этого, согласно логике Спенсера, вытекает, что в сфере социальных явлений, как и в сфере явлений природных, действует естественная причинность. Более того, наличие такой причинности, даже если и отрицается на словах, признается de facto в самой практике общественной жизни. Такое признание содержится, в частности, в предсказаниях будущего или, например, в политической практике: «...если естественной причинности в действиях соединенного в общество человечества не существует, то правление и законодательство — вещь нелепая. В таком случае решительно все равно, будут ли парламентские акты решаться бросанием жребия или монеты, или же этих актов вовсе не будет; потому что, если порядок социальных явлений не может быть определен с точностью и по ним нельзя вычислить результатов, тогда все обращается в хаос»190. Таким образом, Спенсер приходит к двум важным заключениям: (1) в сфере социальных явлений действует естественная причинность; (2) причинно-следственная упорядоченность социальной жизни находит отражение в обыденных обобщениях людей. «Но если только возможно обобщение, на котором основывается объяснение явлений, — пишет ученый, — становится возможною и наука»191. Теперь, когда возможность науки об обществе была доказана, перед Спенсером встала задача доказать ее необходимость. Это доказательство он построил на критике обыденных суждений. Обыденные суждения о связях между общественными явлениями (от народных примет до политических суждений и религиозных объяснений) основываются на ограниченном личном или групповом опыте, за пределами которого они теряют свою обоснованность и действенность. Кроме того, в них схватываются, как правило, лишь ближайшие следствия тех или иных причин. В той мере, в какой такие ограниченные суждения служат основаниями для практических действий, эффективность последних для достижения поставленных целей отдается на волю случая, поскольку не просчитываемые в обыденном мышлении отдаленные последствия этих действий вполне могут противоречить тому, ради чего они предпринимаются. Результат — недальновидность, проявляющаяся во всех областях практической деятельности (во внешней и внутренней политике, образовании и т. д.). «И если, — писал Спенсер, — выходя за пределы нашего общества и нашего времени, мы станем наблюдать то, что происходило между другими расами и в отдаленных поколениях нашей собственной расы, мы встретим на каждом шагу такие проявления человеческой природы, каких никогда и не предполагаем в наших политических предсказаниях»1. Единственный способ преодолеть эту недальновидность и создать более прочную и надежную основу для предвидения последствий предпринимаемых действий и проведения более разумной и обоснованной политики Спенсер видел в систематическом научном изучении устойчивых причинно-следственных связей между социальными явлениями. Им и должна была заняться социология. Предмет и задачи социологии Предметная область социологии определяется особым характером явлений надорганического порядка. С точки зрения Спенсера, ее образуют «процессы и продукты, предполагающие координированные действия многих индивидов», иначе говоря, процессы и продукты человеческого взаимодействия («действий» и «реакций»). Каждое конкретное явление, относящееся к этой предметной области и попадающее в поле зрения исследователя, включено в единую сеть причинно-следственных связей и в каждый данный момент времени является результатом множества предшествующих внутренних и внешних детерминаций. Из этой предметной области Спенсер в качестве основных единиц изучения выделил «социальный агрегат» (или «общество») и «социальный институт». Соответственно в социологии Спенсера могут быть выделены две основные линии социологического анализа: общетеоретический анализ социальных макросистем и более конкретный институциональный анализ. Поскольку как социаль ные агрегаты, так и институты являются исторически изменяющимися и в то же время относительно устойчивыми образованиями, то их можно и нужно изучать в двух аспектах: в аспекте их эволюционного изменения и развития и в аспекте их внутренней структуры. В спенсеровской социологии оба этих аспекта (диахронический и синхронический, или — в рамках органической аналогии, применяемой Спенсером, — «физиологический» и «морфологический») органично переплетаются. Социальные системы (общества и институты), будучи частным случаем естественных систем («агрегатов» материи), подчинены в своем развитии и строении определенным естественным законам. Выявить эти законы, или закономерные связи между социальными явлениями, — главная задача социологии. Законы, открытием которых должна была заняться социология, Спенсер, учитывая, что обществам присущи не только черты сходства, но и некоторые черты уникальности, определенные уникальностью их исторического развития, подразделял на три класса: (1) «законы всеобщие», которым подчинены все общества; (2) законы, «общие для групп», которым подчинены общества, сходные по типу или находящиеся на одной ступени развития; (3) «законы частные», которым подчинено конкретное общество. Поскольку в сферу интересов социологии попадают всеобщие закономерности развития и строения обществ, то для социологии становится релевантным исторический и этнографический материал, а сама социология превращается в самую широкую науку об обществе. В целом социология должна была ответить на вопрос о том, каким образом возникают, растут, развиваются и распадаются общества и отдельные их институты. Спенсер так описывал задачи социологии: «Начиная с типов людей, образующих небольшие и несвязные общественные агрегаты, такая наука должна показать, каким образом личные качества, качества ума и чувства, препятствуют процессу агрегации. Она должна объяснить, каким образом незначительные изменения в личной природе, происходящие от изменения условий жизни, делают возможными более обширные агрегаты. Она должна проследить на нескольких значительных агрегатах, регулирующих и действующих, возникновение общественных отношений, в которые вступают их члены. Она должна указать те более сильные и продолжительные общественные влияния, которые, видоизменяя характер единиц, облегчают дальнейшую агрегацию и дальнейшую соответственную сложность общественного строя. Социальная наука должна указать, какие общие черты, определяемые общими чертами людей, существуют в обществах всевозможных порядков и величин, начиная от самых незначительных и простых и до самых больших и цивилизованных; какие менее общие черты, отличающие известные группы обществ, происходят от особенностей, отличающих известные расы людей, и какие особенности каждого общества можно проследить до особенностей отдельных членов его. В каждом из этих случаев главными предметами ее изучения должны быть рост, развитие, строение и функции общественного агрегата, как происшедшие вследствие взаимодействия отдельных личностей...»192 Поставив в центр социологического изучения рост, развитие, строение и функции обществ, Спенсер фактически заложил основы структурной социологии, получившей в XX в. дальнейшее развитие в рамках социологии и социальной антропологии. Специфические затруднения, стоящие перед социологией Решение задач, стоящих перед социологией, наталкивается на ряд препятствий, которые неизбежно искажают получаемые научные выводы, естественным образом снижая их надежность и достоверность: «Вследствие внутренней природы фактов, вследствие нашей собственной природы как наблюдателей этих фактов и вследствие нашего особого отношения к наблюдаемым фактам социология представляет гораздо больше трудностей, чем какая бы то ни было другая наука»193. Эти затруднения настолько важны, что Спенсер специально посвятил им значительную часть своей работы «Изучение социологии». Он условно подразделил их на три группы: (1) «объективные затруднения», (2) «субъективные затруднения со стороны интеллекта» и (3) «субъективные затруднения со стороны чувства». Объективные затруднения связаны с особым характером социальных фактов, которые «очень сложны и разбросаны во времени и пространстве», и вытекающими отсюда объективно ограниченными возможностями их наблюдения и сбора. Невозможность прямого наблюдения исследователем большинства фактов, необходимых для правильного социологического обобщения, делает неизбежным обращение к этнографическому и историческому ма- териалу, собранному другими, а этот материал в той или иной мере несет на себе отпечаток субъективных интересов и установок тех, кто его собрал. Свидетельства других могут содержать самые разные искажения фактов, обусловленные (а) случайностью наблюдения, принятием единичного факта за распространенный (или наоборот); (б) объективной узостью эмпирических наблюдений, приводящей к неверным суждениям о распространении фактов во времени и пространстве; (в) смешением фактов с выводами и интерпретациями; (г) неосознанным отбором и просеиванием фактов на основе личных интересов, пристрастий, увлечений, моральных и иных предубеждений, вследствие чего фиксируется не вся фактическая сторона дела, а только какая-то ее часть; (д) субъективными состояниями наблюдателя. Исходя из этого, ученый не может полностью полагаться на представленные в таких свидетельствах описания фактов, утверждения об их подлинности, суждения об их распространенности, частоте, значимости и т. п.; все это должно быть для него проблематичным. Кроме того, Спенсер акцентирует внимание на том, что наиболее важные факты часто наименее заметны: «...поверхностные, обыкновенные факты всегда легко отвлекают наше внимание от глубоко скрытых и важных фактов, на которые они указывают. Мелочи социальной жизни, интересные случаи, любопытные новости, служащие материалом для болтовни... закроют от нас стоящие за ними жизненные связи и действия»1. Интеллектуальные субъективные затруднения — это затруднения, связанные с невольным привнесением в социологию привычек и моделей мышления из других наук и из обыденного познания. Нерелевантность привнесения в социологию метЬдов наблюдения и суждения, доказавших свою успешность в других науках, обусловлена тем, что социальные явления гораздо сложнее других, и попытки объяснить их этими методами влекут за собой упрощения и ошибки в истолкованиях. Однако гораздо более опасным для социологии Спенсер считает привнесение в нее тех обыденных способов интерпретации, которые связаны с «автоморфизмом» (эгоцентричностью обыденного мышления): «Необходимость состоит в том, что в сношениях с другими людьми и в объяснении их действий мы должны представлять себе их мысли и чувства в форме своих собственных мыслей и чувств... Понятие, которое один составляет об уме другого, неизбежно соответствует, более или менее, складу его собственного ума: оно бывает автоморфи- ческим. И его автоморфические суждения тем дальше отстоят от истины, чем более его собственный ум отличается от того ума, о котором он должен составить себе понятие»194. Кроме трудностей понимания, естественный автоморфизм определяет недостаточную пластичность мышления, вследствие которой человек, чьи представления о естественности фактов, их значимости и связях между ними в немалой мере сформированы его индивидуальным биографическим опытом, склонен не замечать те факты, значимости и связи, которые в рамки этого опыта не укладываются. Субъективные затруднения со стороны чувства связаны с различными групповыми принадлежностями исследователя, которые оказывают влияние на его восприятие социальных фактов и эмоциональное отношение к ним, неизбежно лишая его беспристрастности и искажая в той или иной степени его суждения об этих фактах. Это уникальные затруднения, характерные именно для социологии и вытекающие из специфики ее предмета, ибо, как отмечает Спенсер, «ни в каком другом случае наблюдателю не приходится делать исследования свойств такого агрегата, к которому он сам принадлежит»195. Неизбежность этого затруднения определяется тем, что принадлежность к группе всегда сопряжена с сильными чувствами, от которых ученый не может избавиться, не избавившись одновременно и от этой принадлежности. Поэтому ученый, будучи членом общества и различных его структурных подразделений, склонен привносить во все процедуры социологического исследования (от сбора фактов до их анализа) широкую гамму всевозможных пристрастий, предубеждений и предрассудков: (а) специфические предрассудки, внушенные воспитанием и влиянием семьи и ближайшего окружения (в частности, особую склонность истолковывать социальные факты в терминах эгоизма или альтруизма, конфликта или солидарности, и т.п.); (б) «патриотическую точку зрения» (этнические и национальные предрассудки, влияющие на суждения о человеческой природе вообще, о естественности тех или иных конкретных социальных явлений, их необходимости, соотносительной ценности и т.п.); (в) «сословные предрассудки», т.е. «привычку рассматривать общественные явления с сословной точки зрения и неспособность к верной оценке их влияний на общество как целое»; (г) «политические воззрения> (в частности, склонность придавать всем фактам политическое значение, оценивать их значимость с этой узкой точки зрения, превращать науку об обществе в науку о политике и т. п.); (д) «догматические воззрения», т. е. религиозные или антирелигиозные предубеждения, привносящие в научный процесс догматические истины веры. Особую остроту этим субъективным затруднениям придает то, что данные предубеждения и чувства, искажающие научные суждения в области социологии, жизненно необходимы для сохранения и поддержания целостности тех социальных группировок, с которыми они связаны. Общая сумма приведенных Спенсером «затруднений» существенно усложняет решение задач, стоящих перед социологией, и даже, более того, делает их абсолютное и окончательное решение попросту невозможным в силу неустранимости данных препятствий. Поэтому Спенсер провозглашает отказ социологии от претензий на окончательные истины, а в позитивной программе социологии ориентируется на разработку тех правил и методов, с помощью которых эти трудности можно бы было отчасти преодолеть. Позитивная программа социологии и методы социологического исследования Спенсер не ставил перед собой задачи дать концентрированное и сжатое изложение правил социологического метода. Тем не менее в работе «Изучение социологии» имеется ряд достаточно четко сформулированных методологических ориентиров, которых должен придерживаться социолог в своих научных изысканиях. 1. Все изучаемые социальные явления необходимо рассматривать как закономерные продукты эволюционного развития, причинно обусловленные и предопределенные множеством факторов: «До тех пор, пока в нашей мысли не будут присутствовать все существенные факторы явлений, не может быть и полного понимания социологического факта»1. 2. В качестве таковых необходимо рассматривать также те чувства, представления, институты, факты, связи между фактами и т.д., которые составляют часть нашей жизни и кажутся нам привычными, естественными и необходимыми. Это обязательное условие преодоления предубеждений, являющихся результатом групповых принадлежностей исследователя. (а) «Социологические истины, которым нет дела до отдельных наций или племен, мы постигнем только по мере того, как отрешимся от предрассудков патриотизма и будем смотреть на наше собственное общество как на одно из многих, имеющих свою историю и будущность...»196 (б) «Мы должны научиться понимать не в одном, а во всех направлениях, что та связь между социальными фактами, которую мы обыкновенно считаем естественной и даже необходимой, вовсе не необходима и часто не совсем естественна»197. (в) «На всякую данную группу социальных фактов нельзя смотреть иначе, как на фазис непрерывного общественного метаморфоза, а на религиозные верования и чувства, входящие в состав этой группы, — как на элементы этого фазиса. Следует, однако, идти дальше. Необходимо смотреть как на нечто преходящее и на самые противоположные верования и чувствования, в которых мы воспитались и которые извращают наши взгляды не только на прошлое нашей собственной среды, но и на явления в других обществах и в другие времена»198. 3. Поскольку одним из факторов социальных явлений является «умственное состояние» тех, кто был причастен к его возникновению и развитию, то для полного анализа социальных явлений и осуществления полной беспристрастности необходимо научиться видеть социальные факты глазами других: «...только смотря глазами дикаря, можно понимать вещи так, как он понимает их, и объяснять себе его образ действий и происходящие отсюда социальные явления. Эти, по-видимому, странные суеверия совершенно естественны, совершенно рациональны, в известном смысле, относительно своего времени и места»199. 4. Объяснение социального факта требует анализа его исторического происхождения: «...только тогда, когда мы проследим способ происхождения предмета, будем наблюдать разнообразные антецеденты всякого рода в их общем действии, в целом ряде поколений и прошедших общественных состояний, только тогда можно достигнуть такого объяснения факта, которое сделает его частью социологической науки в настоящем ее смысле»200. Одной из задач социологии, таким образом, является реконструкция «естественной истории» обществ и общественных институтов. 5. Реконструкция истории обществ и институтов должна опираться на анализ эмпирического материала, даваемого историей и этнографией. 6. Основным методом осуществления этого анализа должен быть сравнительный метод. 7. В центре социологического анализа должны находиться такие базисные структурные процессы, как рост, дифференциация, интеграция и распадение социальных агрегатов. 8. Необходимым элементом социологического анализа должна стать типологизация обществ: «Общественные организмы, подобно организмам индивидуальным, должны быть разделены на классы и подклассы»201. 9. Опасность и неизбежность привнесения автоморфических объяснений и производных от них предрассудков, связанных с групповыми принадлежностями, требует систематической проверки умозаключений: «...не имея возможности объяснять свойства других людей иначе, как в формах своих особых чувств и понятий, мы должны проверять заключения свои как можно строже»202. Сравнительный метод занимает центральное положение в социологии Спенсера. Именно этот метод является основным средством нейтрализации и преодоления тех заблуждений, которые неизбежно проистекают из объективных и субъективных затруднений социологии. Как писал Спенсер, «если бы цель социальной науки заключалась в получении совершенно специальных и определенных выводов, истина которых должна зависеть от точных данных, точно сопоставленных, то очевидно, что от нее пришлось бы отказаться. Но есть известные классы общих фактов, которые выделяются помимо всех ошибок в подробностях, ошибок, сделанных так или иначе. Как бы ни противоречили друг другу рассказы о событиях, случившихся на протяжении феодальных веков, сравнение их открывает неоспоримую истину существования феодализма»203. Именно такие общие факты и являются у Спенсера предметом анализа и сравнения. Учитывая это, важно иметь в виду, что критика спенсеровских умозаключений, апеллирующая к некачественности эмпирического материала, с которым они соотнесены, бьет мимо цели. Общие суждения в спенсеровском анализе вообще не являются индуктивными выводами из эмпирического материала; хотя Спенсер и называет их «социологическими индукциями», они скорее интуитивны и опираются главным образом на ту системную модель, которая была развита им в «синтетической философии». Более конкретным применением сравнительного метода были таблицы соответствий, разработанные Спенсером для систематизации эмпирического материала в «Описательной социологии». Одной из важных задач анализа институтов было нахождение соответствий между различными институтами, и назначение этих таблиц состояло в том, чтобы облегчить их обнаружение. (Примером применения результатов такого табличного метода служит разделение военного и промышленного типов общества и обобщенное описание правительственных, религиозных, церемониальных и прочих соответствующих этим типам институтов в «Основаниях социологии».) Процедуру социологического исследования Спенсер представлял себе как бесконечный процесс проверки и уточнения научных обобщений, в ходе которого обобщения постоянно сопоставляются с новыми фактическими данными и в зависимости от результатов этого сопоставления сохраняются, отбрасываются или корректируются. Социологическое знание не может претендовать на окончательность и всегда остается относительным, более или менее соответствующим тем конкретным жизненным условиям, в которых оно развивается. К тому же, как считал Спенсер, социология по сравнению с другими науками ввиду чрезвычайной сложности и запутанности причинно-следственных связей в изучаемой ею области меньше всего поддается математизации. Следовательно, социологическое предсказание обречено всегда оставаться более или менее приблизительным. Однако оно имеет под собой более прочные основания, чем предсказание обывателя, а потому способно уменьшить вероятность необдуманных и опрометчивых действий в практической социальной жизни. В этом Спенсер видел основное предназначение социологической науки.